— В этом что-то есть. — Мэт обнял ее.
Они брели по пляжу, перешептываясь, временами напевая отрывки песен, прозвучавших сегодня вечером. Иногда просто молчали, но молчание не было легким: сладкое волнение будоражило кровь Кейлы, рождало предвкушение, пожалуй сравнимое с… ожиданием рождественского утра в детстве… Вот уже и дом их виден — оба замедлили шаги и наконец одновременно остановились. Мэт повернулся и тесно прижал ее к себе.
— Мэт, я… я не уверена, что это разумно… — прошептала она.
— Ничего не могу с собой поделать — ты околдовала меня. — Мэт прижался губами к ее губам.
Когда он наконец оторвался от нее, то сразу заметил, как сильно бьется жилка у нее на шее.
— Ох, леди, у меня от вас кружится голова.
Она улыбнулась, расслабленная, разгоряченная своей властью над ним.
— Желаете испытать нокаут?
— Не говорите таких вещей, леди, паренек может истолковать их неправильно… — Он не закончил фразу, не смог — просто подчинился непреодолимому зову крови.
Этот поцелуй, более властный, чем первый, казалось, никогда не кончится. Пальцы их запутались в волосах друг друга; он гладил ее по спине, она делала то же, тела их сгорали от желания…
«Мы уже почти на небесах…» — подумала Кейла, а он все глубже проникал своим ртом в ее рот. Но в следующее мгновение она решила: «Нет, это еще не рай…»
К тому времени, когда они отстранились друг от друга, Кейла будто уже вся растворилась в Мэте, в том волшебстве, каким был он для нее, в жаре, пульсирующем внутри ее. Она ощущала себя живой, чувственной, прекрасной как никогда.
— Кейла, Кейла! — хрипло нашептывал Мэт, все крепче обнимая ее. — Ты сводишь меня с ума! Я уже говорил тебе это?
Она улыбалась, воспаряя к небесам от счастья — ни с чем не сравнимое чувство!
— Что же произошло с нами за эту неделю? — шептал он, прижимая ее к себе. — Такого я никак не ожидал, нет, не думал даже…
— В каком смысле? — Она вырвалась и лукаво, даже кокетливо смотрела на него. — Разве я такая уж дворняжка, что нельзя и представить себе, как это можно увлечься мною?
Мэт засмеялся счастливо, обнимая ее еще крепче и покачивая. Ей нравился хриплый выдох, исторгающийся из его груди, лесной запах его лосьона.
— Ты притворяешься? Или в самом деле не знаешь, как ты очаровательна? Взгляд его ласкал, обжигал и пожирал ее.
— Приятно, когда льстят, но на самом деле…
— У тебя неброская красота, Кейла. Кто-то, может, ее и не замечает. Но то слепые мужики и глупые парни. Я горд, что ее увидел, разглядел. Твоя красота проявляется не вдруг. И отдается где-то глубоко внутри, когда меньше всего ожидаешь. И нет здесь никакой ошибки, что ты явилась мне.
Она явилась ему… Кейла вся трепетала под нежной атакой его слов.
— И ты… и ты явился мне, Мэт, — прошептала она наконец — произнесла то, что ей хотелось сказать с тех времен, когда была еще девочкой. — Это навсегда!
Он притянул Кейлу к себе движением почти грубым в своей неожиданной горячности и обхватил ее рот своим. Руки его соскальзывали вниз по ее спине, пока не оказались на бедрах, и он плотно прижимал их к себе, мял тонкую ткань платья.
— Если мы сделаем кое-что еще, — прерывисто дыша, говорил он, — этому платью недолге оставаться на тебе…
Кейла и страшилась этого, и ждала, и хотела, и клялась себе не допустить, но вместо всего ухмыльнулась во весь рот, как Чеширский кот.
— Это обещание?
Глаза его сузились и дьявольски сверкнули.
Когда он метнулся схватить ее, она сильным ударом в грудь оттолкнула его и, смеясь, рванулась в направлении дома. Ей не удалось сделать и двух шагов, как он схватил ее за запястье и потянул назад, крутанув так, что она потеряла равновесие… Он рухнул вместе с нею, они переплелись руками и ногами, смех их прокатился по утоптанному влажному песку у кромки воды.
Лунный свет серебрил его сильные плечи, густые темные волосы, черные бусинки ниспадали на висок при малейшем движении.
Волна прокатилась по ее ногам, залила туфли, поднялась к бедрам.
— Ух, платье намокло! — Кейла напрягла все силы и перевернула Мэта на спину, отчетливо сознавая: если б сопротивлялся, где ей с ним справиться.
Накатила очередная волна, и она почувствовала, что Мэт старается из-под нее вывернуться…
— Ага! Ну как, нравится тебе быть мокрым и поверженным? — быстро проговорила она, задыхаясь, накрывая его своим телом и прижимая к песку.
От лунного света глаза его стали прозрачными, как хрусталь.
— Сырость я еще стерплю, а вот рукоприкладство… — смеялся он.
Кейла подпрыгивала на нем в ритме его дыхания — подъема и спада груди.
— Оно… призывает меня к действию.
— Все призывает тебя, Мэтью.
— Точно! — подтвердил он, перевернув ее так резко, что она стала бездыханной. — Особенно дерзкие, соблазнительные блондинки, с синими бусинками в волосах и губами, созданными для любовных восторгов.
К тому моменту, когда он высказал все это, она больше не улыбалась, и он тоже. Лежали молча, вглядываясь друг в друга; он медленно наклонил голову и поцеловал ее. Она прижалась к нему, ответив на поцелуй.
Мэт поднялся, потянул ее за собой. Платье, намокшее, все в песке, плотно обкрутило, облепило фигуру, Мэт заботливо обнял ее за плечи, и они пошли вверх по пляжу, в направлении дома.
Сердце ее билось сильно и ровно. Сделают ли они то, к чему, в сущности, готовы? А готова ли она?
Когда Мэт закрывал ворота внутреннего дворика, заглушая ночное верещание сверчков и шум прибоя, ей показалось, что звенит звонок — кто-то стоит у входа в дом. Они непроизвольно переглянулись — и оба помрачнели.
— Ох, нет! — Тревога овладела ею. — Не случилось ли что с бабушкой?
Побежали к двери, на ходу вытряхивая из волос песок и приводя в порядок одежду.
Кейла со всех ног мчалась впереди Мэта, но, добежав почти до ворот, вдруг остановилась как вкопанная. Остановилось все: шаги, дыхание, сердце… Там, по ту сторону ворот, со сверкающим как лед взором стоял ее отец…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В оцепенении Кейла смотрела через ограду. Ллойд оглянулся.
— Кейла, ты? — Он был совершенно ошарашен.
Вдруг она осознала: света от фонарей на стойках ворот вполне достаточно, чтобы разглядеть бусинки у нее в волосах, мокрое, обвисшее от песка платье.
— Боже мой, девочка моя! Что с тобой? Что здесь происходит? Дай-ка мне войти.
Чувство унижения пронзило ее. Вперед вышел Мэт — с видом еще более хмурым, чем у Ллойда.
— Что вы здесь делаете, мистер Брейтон?
— Разговариваю с дочерью, если не возражаете.
Кейла пришла в себя.
— Все в порядке, Мэт. — Она положила ему руку на плечо. — Папа, и правда, что ты здесь делаешь? И как ты нашел это место?
— Позвонил Фрэнку, он мне сказал.
— Фрэнку? — Мэт обратился к Кейле: — А он-то, черт возьми, откуда узнал?
Кейла задрожала, вспомнив про свой звонок Фрэнку в тот вечер, когда только что сюда приехала. Мэт ругался себе под нос, а Ллойд постукивал пальцами по воротам.
— Ты меня когда-нибудь впустишь?
— Бабушки здесь нет, папа.
— Нет? А чем же вы здесь занимались, Рид?
— Успокойся, папа. Бабушка с Филипом просто уехали в однодневное путешествие. Утром вернутся.
— Ты хочешь сказать — вы здесь одни?
Кейла тщетно пыталась привести себя в порядок, заправляя волосы за уши и бессмысленно приглаживая ладонями мокрое платье. Голосок ее звучал жалобно и тонко.
Мэт обхватав пальцами стойку и наклонился нос к носу к Ллойду, стоявшему за воротами.
— Мистер Брсйтон, уже поздно. У нас с Кейлой был длинный день, нам бы сейчас принять душ и хоть немного поспать. А вам — найти приличный отель и сделать то же самое.
Глаза Ллойда стали узкими щелками.
— О, да вы еще… вам придется просить извинения за это, Рид. А что, если я сейчас приду с полицией?
— А что, если вы все-таки уйдете?
