— Знаете, док. Я сделаю это, просто чтобы доказать вам, что вы не правы. Потому что такой, как Дерек, не мог выбрать меня.

— А ты?

— А я никого не могу выбрать… Вам ли не знать… Давайте. Что мы делаем? Шагаем по лестнице?

— Нет, Стайлз. Я хочу предложить твоему волку побегать…

***

Отец отказывается давать ему ответ на простой вопрос — когда у Дерека свадьба. Поэтому он звонит Скотту. Трепется ни о чём полчаса, а потом с какого-то перепугу выдаёт ему историю своей жизни. Что слепой идиот. Что должен был понять раньше. Что его волк, сейчас, когда Стайлз принял тот факт, что Дерек — его альфа, просто задохнётся, если Хейл женится на Пейдж. И Скотт помогает. Встречает в аэропорту и ведёт свой байк так, словно не является отцом двоих детей. Они успевают, как в дешёвой мелодраме, ровно к тому моменту, как эмиссары обеих стай берутся за руки, чтобы связать сущности брачующихся узами.

Стайлз смотрит дикими глазами, как Дерек будто в замедленной съёмке поворачивается, а потом в его глазах рождается надежда.

— Это мой Альфа, и я заявляю свои права на него.

Дерек замирает, но потом его поза становится более расслабленной, спокойной. Будто прозвучавшие слова являются давно известной истиной, той правдой, что всем известна, но это не так.

Пейдж звереет. Она сначала смотрит на Дерека. Но видит, что тот не противится ритуальной фразе. Но и не отвечает. В ней говорят инстинкты, и она обращается. Гости не могут не реагировать, и сначала одна подружка невесты, потом и ещё один омега обращаются вслед за опозоренной невестой. Она смотрит на Дерека, как на мясо, которое пытаются стащить у неё из-под носа. Стайлз бросил вызов, не только ей — родовитой омеге, но и её стае. И, конечно, стае Дерека. Талия слишком мудрая альфа, чтобы не понять, что произошло с её сыном. Но видеть в своей семье ущербную омегу, которая не хочет детей, не хочет семью, никогда не проявляла к её сыну, к альфе, того внимания, что все привыкли видеть во флиртующих, краснеющих омежках, она не хочет. Её сыну нужна здоровая плодовитая жена. И как бы тепло она ни относилась к Стайлзу, решила исправить ошибку сына, ломая его волю брачными узами. Но Стайлз хочет жить. И Стайлз хочет, чтобы и Дерек жил счастливо. И не факт, что Дерек выберет его осознанно. Но сломать его вынужденным браком он не позволит. Нет. Пусть это детская ошибка. Но он доверяет сущности Дерека куда больше, чем своей. И если Дерек выбрал омегу, у него были причины. Не Талии Хейл этот выбор менять. Вот только этот вызов скорее всего будет стоить омеге без стаи и рода всего. И все вокруг знают это: парень — безумец, если пошёл на это.

Стайлз смотрит на озверевшую толпу вокруг себя и понимает, что вряд ли выберется живым. Где-то на периферии зрения он видит Скотта, которого здесь быть не должно, и заранее сочувствует ему — он не умрёт, он Альфа, но раны придётся зализывать долго. Не стоило ему вставать на защиту умалишённого.

Стайлз не принимал свою бета-форму ни разу за последние три года. И до этого не делал подобного ещё столько же. Это не его сущность — он теперь городской мальчик. Цивилизованный омега. Но сейчас он будет драться, и видит Луна, он не продаст свою жизнь задёшево. Хотя бы потому, что на него смотрят не только те, кто хотят его смерти. Но и тот, для кого он отдаёт эту жизнь. Он позволяет внутреннему волку победно взвыть, а потом расслабляет горло, чтобы все слышали — он будет рвать за свою правду. Пейдж показывает клыки и сверкает силой в глазах. Последний вдох перед боем, и…

Стайлза оглушает рёв Дерека. Он смотрит на скулящих Пейдж и подружек невесты и понимает, что не один в таком положении. И они омеги. Они не могут противиться его воле. Однако Стайлз всё ещё на ногах. В его глазах всё ещё сила, его клыки всё ещё опасно блестят, и он понимает, что Хейл его не подавляет. А защищает. Боя не будет. Даже Альфы обеих стай понимают это — такое событие привлечёт слишком много внимания и принесёт если не войну, то долгое выяснение отношений.

Дерек надвигается на него, и Стайлз понимает, что ни разу до этого не видел его зверя. Они никогда не были одновременно в релизе, чтобы Стайлз мог ещё и почувствовать его, но он его даже не видел. Отдельно глаза, или когти, или голос, это было, да, но вот так — в полной потере контроля, а может, наоборот, в намеренном обращении, он видит своего Дерека впервые, и он желает встать на колени перед ним, но это говорит в нём Стайлз-человек. Его омега жаждет вцепиться в его плечо зубами, чтобы метка всем навсегда показала, что это великолепие принадлежит ей, и никому кроме. Волк в душе призывно урчит, готовый выполнить любое повеление сущности, и вместе с тем, первостепенным порывом является признать принадлежность перед зверем, которого волк Стайлза знает и чувствует своим уже долгие годы. На самом деле, десятилетия.

Картинка перед глазами расплывается, и только через несколько секунд Стайлз понимает, что слёзы мешают ему смотреть. Он видит то, что уже видел однажды, ему было четыре, может быть, пять, но вряд ли. Он видит, как Дерек замирает перед ним в нескольких шагах. Их больше, чем один, и это слишком много для омеги, и слишком много для Стайлза, но волк понимает, что должен видеть это целиком. Дерек склоняет голову перед ним так, как только перед своей Омегой Альфа склоняет голову. И волк чует, как зверь Дерека тянется к нему, припадая на лапы, но не смея вырваться из оков разума, пока Омега не ответит. И Стайлз склоняет голову в ответ. Так уже было однажды, он однажды уже ответил на это признание, только они были совсем детьми. Стайлз показывает шею, склоняя голову перед Альфой, давая ему право и возможность убить или взять себе. Демонстрирует тонкие запястья и ладони, протягивая руки так, чтобы можно было нацепить на них брачные браслеты, но нельзя было ими защититься, если Альфа не примет Омегу.

Альфа принимает. Снова.

Стайлз постепенно приходит в себя, отпуская внутреннего волка на волю, чувствуя, как их сущности сливаются в вихре, танцуя друг с другом брачный танец. Он всё ещё в релизе и позволяет себе изучить своего Альфу внимательнее, рассмотреть его великолепие. Он не знает, чего ожидать дальше, он не готовился к этому, он не думал, что может дальше произойти. Поэтому, когда Дерек бросается на него, он не пытается защититься, он безропотно принимает то, что Альфа хочет ему дать, и это — яростный, убийственный, животный поцелуй, когда язык вылизывает чужой рот, у губы кровят, царапаясь о клыки, вымазывая каплями одежду. Остатки рубашки Дерека окрашивает их общая кровь, а чёрная худи Стайлза впитывает в себя алые капли почти бесследно. Аура Дерека успокаивается, выравнивается, укутывает Стайлза покоем и миром, и он невольно возвращает свою человеческую форму вместе с Дереком. Они исцеляются почти синхронно, не разрывая поцелуя, не выпуская друг друга из объятий. В этой близости нет и намёка не похоть, это единение и жажда, это губы, соединённые, как и сердца.

— Я — Альфа, — говорит Дерек, его голос вибрирует силой, он не сдерживает обращение, оно сейчас ни к чему, но связки рычат в признании пары.

— Я — Омега, — отвечает ему Стайлз, он тоже рычит и едва усмиряет волка, готового завыть от счастья.

— Твой.

— Твоя.

— Пара, — это звучит вместе, и это то, что Дерек должен был сказать Пейдж. Она воет. Вой быстро сходит на скулёж, и он утихает за закрытой дверью. Её стая покидает церемониальный зал молча, эмиссар слагает с себя ритуальный обруч. Он не уходит — у его есть ещё, что сказать эмиссару Хейлов, но Диттон не готов. Талия едва сдерживает своего зверя, и это задача эмиссара сейчас — не допустить её ошибки.

— Нет. Талия, нет.

Он прикасается к ней, открывая её зрению то, что он видел с самого начала. Они — Пара. Магия струится между ними, и её агрессия, её едва не сорвавшийся с губ материнский запрет ничего не изменит, ничего не принесёт, кроме боли собственному сыну. Он только что обрёл себя до самой своей сути.

Талия разворачивается и уходит. Молча. Кора и Лора в шоке оценивают своего братца, не совсем понимая, как теперь будет развиваться их стайная жизнь. А ещё им не терпится пожмякать Стилински. Они соскучились… И ещё — Стайлз теперь семья. Та, которую они чувствуют на уровне связи.