Будешь плакать, стонать, стенаючи,

Подаваясь на член без памяти,

А потом мухлевать играючи,

Незнакомым представ у скатерти.

Я порву тебя в ночь неистово

И порву твои письма жалкие.

Буду с тем, кто подарит ласково

Мне себя, без ужимок радуя.

Я оставлю тебя помеченным, чтобы пятна сходили медленно.

И когда расворится последнее,

Я умру для тебя бесследно.

— Это Рочестер? Звучит слишком романтично для него… — всё время, что Драко декламировал, Гарри стоял, застыв. Он держал свои руки на талии мужчины, не сжимая их, но и не умаляя своего присутствия этими касаниями, и его тихий, едва слышный голос окутал их обоих странной нежностью.

Сделав глоток вина, чтобы промочить горло, Драко ответил:

— Я не знаю, кто это, и это не самый удачный перевод, я читал и другой, но этот почему-то прикипел. Это кто-то из скандинавов.

— А ещё?

— Гарри, ты настолько верный ценитель поэзии? — Поттер не до конца был уверен, дразнится ли Драко, или он серьёзен, но ответил честно.

— В чём-то моя верность всегда будет на её стороне, но не только поэзия здесь — то, что я ценю. Мы с тобой выбрали непростой способ узнать друг друга. И твои письма, которые я читал, представляя, как ты говоришь мне это… Говоришь такое… Были в какой-то степени испытанием. Поэтому просто слушать тебя — это тоже моя фантазия. Исполни её, пожалуйста.

Драко расслабился в его руках, откинулся ему на грудь, укладывая голову на плечо. Если до этого Малфой смотрел на старые письма, то сейчас прикрыл глаза окончательно отдаваясь и поэзии, и моменту.

— Приоткрой завесу тайны,

Дай испить тебя до дна,

Боль, что вспышкой рваной раны,

Принесёт моя вина,

Станет сладкой и желанной, Как роса среди пустынь.

Сила, ласка и страданье

Станут спутником земным

Неземному наслажденью, Что та боль с собой несёт.

Станет вечным миг прозренья,

Как звезды ночной полёт.

Откровенность тех желаний,

Что терзают день за днём,

Мы разделим в бессознаньи,

Вместе здесь сгорев огнём.

Ты не скроешь вожделенье —

Под покровами одежд

Вижу я души стремленье,

Как стремление телес.

Страсть и робость, стыд и пылкость,

Всё в тебе меня манит,

Как уйти от восхищения,

Что скрывает зов ланит?

Изгибаясь в сладких стонах,

Извиваясь в тех руках,

Ты забудешь о законах,

Что царят, вселяя страх.

Стань моим, моё виденье.

Раздели со мной рассвет,

Путь мужчины не в смиреньи —

В достижении побед.

Глаз твоих туман безликий,

Пустотой страшит чужих —

Мне открыт тот пламени дикий,

Что в душе твоей горит.

И мечту раскрыть прилежно,

Бережно твой сладкий плен

Я хранил, гоним надеждой,

Что отдам себя взамен.

Соки средоточья страсти

Я внесу в твой мир, любя,

Стану я в твоею власти

Ввек колени преклоня.

Влажным трепетным касаньем

Я сломаю твой запрет,

И разрушу в основаньи

Глупости людской завет.

Те печати, что томили,

У любви тебя украв,

Будут сорваны, отныне,

Будь моим, себя узнав.

Глубже, ярче станут мысли,

Станут чувства всё сильней,

Нет реальней в мире силы,

Чем единство душ в огне.

Дай мне это — лишь позволь мне

Показать прекрасный мир,

Дай испить тебя. Безвольный,

Я у ног твоих, мой Лир.

— Господи… — то, как сейчас звучал Поттер, пронеслось дрожью по всему телу мужчины, — Драко… Ты так чертовски убедителен…

Гарри позволил себе чуть более чувственно прижаться к нему, опуская одну руку на бедро, давая почувствовать свою реакцию на эти стихи, а другой сильнее обвивая его талию.

— Твой запах… Я его представлял… Но ни разу ещё не мог так явно почувствовать… — он прижался носом к шее Драко, больше лаская его, чем действительно нюхая, а потом осторожно поцеловал туда, где бьётся пульс. — Чего ты хочешь сейчас?

— Разве не я должен задавать этот вопрос, — пробормотал Драко, с трудом шевеля губами — так хорошо было просто стоять в объятьях этого мужчины.

— Я делаю то, что хочу… Спрашиваю, что хочу… — не отрываясь от шеи Драко, в тон ему ответил Гарри. — И жду ответа…

Драко аккуратно поднёс бокал к губам, стараясь не разлить вино, когда голова была так сильно запрокинута. Так и не сделав глоток, он тихо произнёс:

— Отпусти меня…

========== Часть 9 ==========

Гарри не сразу осознал, что услышал, но как только это произошло, он в одну секунду убрал руки, медленно опуская их вдоль своего тела, и поднял голову от шеи Драко. Тот ещё мгновение продолжал опираться на него, но когда почувствовал свободу, перенёс вес тела полностью на свои ноги, развернулся, делая, наконец, глоток вина, а потом приблизился к Гарри на совсем непочтительное расстояние.

— Попробуй, — сказал он, облизывая свои губы, потом сделал ещё один глоток, оставляя их влажными от вина, и поцеловал Гарри, который всё ещё не понимал, что происходит, давая ему почувствовать свой вкус с пьянящей нотой винограда. Ласка захватила обоих, и наощупь оставив бокал прямо на стекле, защищающем письма от мира, Драко вплёл свои пальцы в волосы мужчины, которого сейчас так упоительно целовал. Гарри слизывал с его губ капли вина, его короткий стон, когда язык скользнул глубже, его трепетное дыхание. Руки снова легли на талию, теперь сжимая крепко, уверенно, поднимаясь вверх по спине между жилетом и пиджаком, касаясь лопаток, возвращаясь вниз к пояснице, поглаживая её, взвинчивая восприятие призрачным касанием к ткани. Их поцелуй был страстным, но почему-то необузданность и дикость так и не накрыли их с головой, оставляя обоих наслаждаться плавными движениями, лёгкостью этого долгожданного момента.

— Ну как тебе?

Гарри ухмыльнулся совсем по-малфоевски.

— Ты понимаешь, что теперь я не смогу пить это вино без определённых ассоциаций?

— Такова была цель… — Драко улыбнулся, дотронувшись до своих губ, немного раздражённых щетиной.

Гарри вздохнул.

— Ты нарочно играешь со мной, Малфой… Нарочно… Ты знаешь ведь, что я подумал совсем не о том, когда ты попросил меня тебя отпустить?

Драко удивлённо рассмеялся:

— О, думаю, ты не обманулся этой двусмысленностью… Даже уверен, что нет… — неожиданно всё веселье ушло из его голоса. Они здесь не просто так оказались, и это воспоминание вырвало Драко из момента, заставляя увидеть картину целиком — со всем их прошлым и ближайшим будущим. — Ты знаешь, что я хочу тебя, знаешь, как я хочу тебя… Иначе меня бы здесь не было, иначе я не стал бы так неосмотрительно выбирать стихи для прочтения…

Поттер приподнял бровь и ответил, прижимая его ещё ближе.

— И где бы ты был? Ты согласился. Ты… Ты попросил об услуге и ни за что не отступился бы… — Гарри тут же занял защитную позицию.

— О, конечно, нет. Но я мог бы сделать наше общение иным. Вести его в том ключе, в котором это всё и затевалось в самом начале. Мог бы писать тебе иные письма, мог бы… Гарри… Не заставляй меня говорить тебе очевидное, неужели тех признаний, что уже были написаны и сказаны, недостаточно? Наш стиль общения всегда был подчёркнуто почтенным… Так, неужели ты не видишь, как я тебя хочу?

Гарри смотрел на румянец на щеках, на губы, не произносящие ничего конкретного, но говорящие слишком много, в глаза, что сейчас скорее выражали страх, чем желание.

— Будешь мучить меня, Гарри? Мы всю ночь проведём в литературных спорах? Чего ты хочешь от меня?

Гарри не смог справиться с чем-то внутри себя, но не показал того, что так его волновало. Он осторожно отпустил Малфоя и почти безразлично сказал:

— Я хочу ещё вина… Вернёмся на кухню?

Он не спрашивал. Он просто отошёл за своим бокалом и вышел из комнаты. Драко почувствовал, что что-то изменилось, но не понимал, как вести себя дальше. Он здесь, и он никуда не уйдёт ещё несколько часов по меньшей мере. Но ссориться, выяснять какие-то отношения с Поттером было дико. Это было… Нереально. Невозможно. Малфой прикрыл глаза, вынужденный сделать несколько вдохов, чтобы собраться, и вышел вслед за Поттером.