— Нет, хороший мой, тебе будет хорошо… — послышался резкий щелчок, и Седрика подбросило на кушетке. Он сильно прогнулся в спине, становясь дугой на лопатки, и теперь понял, зачем было держаться за край. Мистер Пи легко провёл пальцами по его бедру, вызывая мурашки по коже, и увеличил напряжение.
Электростимуляция оргазма была не самым популярным развлечением. Но в доме Папочки были все возможные игрушки, единственное, что здесь не позволялось — это игры с кровью. И Седрик сейчас разрывался между желанием расплакаться от облегчения и взвыть от нереализованного желания. Такую игрушку на нём испытывали впервые. Этого было мало, но он чувствовал, что ещё немного — и он получит то, чего, оказывается, очень хотел. Как и его клиент.
— Асгард… — он схватил его за руку и крепко сжал её, глядя с поволокой сквозь пелену слёз в глазах. — Пожалуйста… Ещё…
Это не заняло много времени, и крошащий, сдавливающий нутро оргазм, выносящий мозги и выворачивающий жилы, полностью лишил его сознания. Он даже не осознал, что нарушил запрет, открыл глаза, убрал руки, откуда было велено их не убирать. Он только видел улыбку мистера Пи, чувствовал мягкое поглаживание по голове. И потом наступила нирвана.
Седрик едва открыл глаза, чтобы увидеть железный шарик, украшающий его член, с красивой белёсой капелькой на нём. Его сперма стекла по стволу ниже, но член был эрегирован, и Асгард заботливо убрал прядь волос с его лба.
— Ты был прекрасен, Рик, — вдохновенно прошептал мужчина. — Позволь мне увидеть это снова. Можно?
Диггори кивнул. И снова ток по коже, снова покалывание, медленное, томное, ускоряющееся с каждой секундой. Снова пульс в ушах. Снова яркие, живые, благодарные глаза. Он не знал о себе подобного, но был на грани эмоциональной бури. Не понимая, что делает, он снова протянул руку, на этот раз притягивая мужчину к себе, перехватывая обеими руками за шею, впечатывая в себя.
— Мне нужно больше, Асгард, — то ли стон, то ли приказ, а потом совсем дикое — поцелуй. В губы. С клиентом.
Сладкий, страстный, нуждающийся. И мистер Пи отвечает. Чуть удивлённо, робко, но отвечает. Седрик отстраняется только чтобы посмотреть в его глаза, с губ срывается имя, и парень снова кончает, повинуясь электричеству и своим желаниям. Оргазм, когда тебя держат крепкие руки, это совсем не так, как это чувствуется обычно. Это смущает, и вместе с тем, это волшебно.
Парень прикрывает глаза, укладываясь головой на кушетку, восстанавливая дыхание. Сегодняшний приват запомнится очень надолго.
Здесь нет часов, и Седрик думает о том, сколько времени они провели здесь вдвоём. Едва ли не впервые он не может доверять своему внутреннему чувству времени. Ночь называется здесь «долгой» и «бесконечной», но давайте будем честны — большинство гостей, даже из числа тех, кто помогает себе таблеточками для лишней крепости и уверенности, проводят в привате от силы часа три. А потом уходят. И одна детка может обслужить двоих, а то и троих, если силы останутся. Сейчас же Седрик не был уверен, сколько он уже здесь, и на каком этапе сейчас ночь. Обычно к шести в субботу и часам к четырём максимум по средам здесь работал только обслуживающий персонал, а мальчики уже отдыхали. В этот момент Диггори был не уверен, хватит ли у него сил на кого-то ещё. Не только физических, но и душевных. Он настолько глубоко ушёл в свои мысли, что не заметил, как его клиент подошёл к выходу из комнаты. И это болью резануло по остаткам души — открыть глаза и увидеть спину Асгарда.
Он подорвался с кушетки, где пытался собрать себя заново из миллионов осколков и панически позвал клиента.
— Асгард! Не уходите!
Он совершенно неприемлемо схватил его за руки, а потом опустился на колени.
— Мне нужно сказать вам… Мне невозможно сейчас без вас. Мне нужно показать вам, как я благодарен, пожалуйста.
Он споро разобрался с застёжкой на брюках, и замер, подняв глаза на мужчину. И это был именно тот взгляд, о котором мечтал Питерссон. Не покорный, нет, жаждущий, благодарный и просящий. Седрик хотел этого, просил позволения доставить ему удовольствие, потому что это было веление его души, его искреннее желание. Этот мальчик совсем не умел притворяться, и слишком боялся прислушиваться к себе. И то, что он так безропотно и открыто просит об этом, стало лучшей наградой. Стало надеждой, что тот согласится с его предложением.
— Подожди меня здесь, прямо здесь. Ни двигайся. Я вернусь к тебе через минуту. И если твои глаза будут говорить о том же, о чём сейчас, я расскажу тебе о своём наваждении… И с удовольствием получу твою благодарность. В той форме, в которой ты захочешь мне её приподнести.
— Асгард! Я…
— Я не долго.
Ему понадобилось десять минут, чтобы согласовать условия сделки по продаже своего футбольного клуба. Его истеричная бывшая жена будет в ярости, что тот актив, за который они едва ли не дрались в бракоразводном процессе, он продал через месяц после решения суда о разводе. Но этот мальчик… Он того стоил.
========== Часть 7 ==========
— Зачем вы делаете это? — мистер Би в ярости пытался выйти из комнаты, в которую его проводили, как только он прибыл в зал. Он волновался, и вместе с тем, испытывал чудовищное нетерпение сделать то, к чему шёл очень долго. Но за ним закрылась дверь, а единственным предметом мебели здесь был диван, расположенный перед стеклянной стеной. За ней открывался вид на арену. А там был Блейз. Его Блейз. Тот, кого он пришёл сегодня забирать. Всё было уже готово, деньги переведены, обязательства подписаны.
Мужчина не знал, что предстоит ему сегодня. Ему почему-то виделось, что он придёт сюда, передаст все документы, на рассмотрение которых ему потребовалось слишком много времени, и уйдёт вместе с тем, кого хотел только для себя. Но «Прощание», на котором он ни разу ещё не присутствовал по какому-то странному стечению обстоятельств, оказалось не просто слезливой речью и маханием платочком уходящему из круга мальчику Папочки, уже бывшему. И только сейчас он понял, что сейчас произойдёт.
Ночь была в разгаре. Его предупредили, что сегодня не ждут его к представлению, предлагая прийти не раньше часу. И да, он предполагал, что Блейз мог бы участвовать в представлении, но это было не так. Прямо на его глазах парень появился в центре арены. Шоу ещё не закончилось, но сегодня оно шло по особому сценарию.
Блейз был без привычных шортиков, вообще без каких-либо аксессуаров, даже без пробки.
— Сегодня особая ночь, господа, сегодня мы прощаемся с одним из наших самых сладких мальчиков. Блейз, детка, ты понимаешь, что сегодня твоя последняя ночь?
— Да. Последняя.
— Ты подаришь нам её? Позволишь в последний раз насладиться тобой?
Парень молчал. Он всматривался в лица гостей, хоть это было и не просто под светом софитов. Не находя мистера Би ни по глазам, ни по фигуре, он раз за разом проходился по зрителям.
— Блейз, детка… Папочка ждёт твой ответ. И ты знаешь, что ты можешь говорить искренне… — музыка исчезла, и даже почтенные гости сохраняли странную тишину, будто ловили вдохи парня в центре арены, стараясь не пропустить его слова. — Здесь, в кругу никто никогда тебя не осудит, ни за согласие, ни за отказ. Мы были вместе дольше, чем с многими, но сегодня твоя последняя ночь. Что ты ответишь, сладкий?
— Да, — выдохнул он, а потом повторил громче. — Да, Папочка, я ваш на всю эту бесконечную ночь.
— Господа, вы слышали его слово. Он ваш!
Он был совсем не растянут, не смазан, и мальчики вместе с гостями готовили его, трогали, целовали, словно не он дарил себя, а они дарили ему свою прощальную ласку. Блейз и давал, и принимал, не отказывая никому, брал в рот, сам выгибался от чьего-то горла на своём члене, касался руками услужливо подставляемых бугров в брюках, искал чью-то простату пальцами, и терялся в наслаждении от чужого языка в своей дырке. Это была настоящая оргия, самая настоящая, потому что постепенно внимание переключалось от Блейза, рассеивалось, и те, кто лишь ощутил крепость его хватки на своём члене, искали более доступные удовольствия у мальчиков, которые всё ещё продолжали работать у Папочки в доме. Рядом с подиумом, на котором в эту секунду Блейз кончал от одних лишь пальцев внутри, мистер Эм сходил с ума от скорости, с которой мальчик, кажется Финни, сосал ему. Чуть дальше стерва-Панс цепляла своими когтями чью-то попку, помогая Виктору с его клиентом, а сама едва сдерживала дрожь в теле — мистер Би видел это — от того, как губы незнакомого мужчины сжимаются на её соске. О, она обожала эту ласку, Сириус имел возможность наблюдать за её сессией с одним из знакомых, и сейчас она разделяла общее безумие. Глаза неизбежно возвращались к Блейзу. Ему там было хорошо. Ему было сладко, остро, он плыл от того, насколько хорошо заботятся о его теле. Он с безудержным усердием пытался заглотить глубже чей-то член, мужчина не был уверен, клиента или одной из деток Папочки. Его руки искали другие тела, он был ведомым в этом океане удовольствия, разделяя себя на части для каждого, кто прикасался к нему.
