Когда настало время раздачи монастырской валюты все реабилитанты собрались на небольшой бетонной площадке, где раздавись деньги. Но прежде чем пройти на нее, нужно было выпить особый травяной чай. Я налил себе полную чашку, но после первого же глотка начал отплевываться, чем позабавил всех местных наркоманов. Они глядели на меня исподтишка и хихикали. Вкус у этого чая был отвратительный. Но по словам монахов чай был полезным и тонизирующим. Мне было насрать на это и впоследствии я обычно сливал его в какой-нибудь ближайший куст. Но ту, самую первую кружку дерьмового чая, я все-таки выпил до дна. Лу выпил свою кружку и даже не поморщился. Казалось он привык к этому вкусу. Мы прошли на площадку за живой изгородью где проходила перекличка и выдавались деньги.
Двое монахов похожих на банковских клерков сидели за небольшим столом, на котором были разложены бумаги и местная (монастырская) валюта, приравненная по стоимости к тайскому бату. Один монах выкрикивал имя, второй выдавал деньги. За выданные деньги мы расписывались в специальной бюллетене напротив своего имени. Эти деньги пациенты тратили на еду и напитки, продававшиеся в местном кафе. Обычно их рацион состоял из рисовых шариков с кусочками жареной курицы. Но мы с Лу были более требовательны к еде и брали более сложные блюда из лапши, овощей и различного мяса. Первые пять дней, пока я проходил через рвотные процедуры нельзя было покупать напитки из холодильника. Таша объяснила мне, что это может очень плохо сказаться на желудке, вплоть до заворота кишок и госпитализации. Это сильно расстраивало меня. Потому что на улице и в помещениях было очень жарко и хотелось пить что-нибудь охлаждённое.
Не смотря на жару поход в баню для меня оказался очень приятным. Для русского походы в баню неотъемлемая часть жизни. Около 11:00 нас построили, провели очередную перекличку, раздали еще по чашке говночая и повели в баню, которая находилась в нескольких сотнях метров от детокса. Пока мы шли до нее я разглядывал исполинские статуи Будды. По правилам нужно было сделать две ходки в парилку по 15 минут каждая. Для контроля времени на стенке между парилками висели часы. Парилки было две. Обе наполнены паром с ароматом лемонграсса. Запах очень приятный. Стены внутри были отделаны светло-серым кафелем. По периметру помещения располагались лавки, но их хватало не на всех, так что некоторым приходилось стоять, или сидеть на полу. После первых 15 минут Лу потянул меня наружу, но мне не хотелось выходить. Когда все вышли я растянулся на лавке и лежал так, пока всех не вернули обратно в парную. Пожалуй это была самая лучшая часть дня. Пот струился по лбу и рукам, но это было приятно. Мне казалось, что тело отчищается. По прошествии получаса, выйдя из парилки я почувствовал невероятную легкость.
После бани нам дали немного передохнуть, потом пришла Таша и пригласила нас с Лу на медитацию. К нам относились с особенным уважением только потому, что мы были иностранцами. Это чувствовалось во всем. На двадцать местных выздоравливающих было всего два монаха наставника. А Таша была наставником только для меня и Лу. Медитация проходила в отдельной комнате на втором этаже барака. В углу валялись коврики для медитаций. На полу был толстый слой пыли. Я посетовал вслух, что надо бы прибраться здесь. И Таша согласилась. Но с места не сдвинулась. Она просто сидела в позе лотоса в углу и выжидательно смотрела на нас. Мы сходили за вениками и тряпками и пол часа гоняли швабры по полу, пока не стало более ли менее чисто. После этого мы взяли коврики и расселись напротив статуэтки Будды.
Таша зажгла благовония и рассказала о принципах медитации. Вдох, выдох, очищение головы. Сосредоточиться на дыхании и сидеть отключившись от внешних раздражителей и потока мыслей, пока аромапалочка не дотлеет до конца. Этот процесс занимал от пяти до десяти минут. Медитировать мне понравилось. Голова прояснилась. Правда затекли ноги и я с трудом смог подняться после сеанса медитации. Мне показалось, что я уже почти выздоровел. Но в этом заблуждении я пробыл не долго.
Во время обеда я сделал глупость. Нужно было поесть перед рвотными процедурами, чтобы было чем блевать. Я свалял дурака заказав том-ям-тхале (кисло-острый суп с морепродуктами). Суп был на столько острый, что я едва осилил половину тарелки. Лу наблюдал, как я обливаясь потом ел этот горячий и экстремально-острый суп, но отмалчивался. Только когда я отложил ложку он вдруг сказал, что я сумасшедший.
В 14:30 мы все собрались на небольшой крытой площадке. По периметру которой шла водосточная канава, куда был направлен шланг с водой. Эта канава служила сливом для рвотных масс реабилитантов проходящих процедуру вомэтинг. Мы выстроились в шеренгу напротив канавы. Рядом с каждым стояло ведро с водой и черпаком. Как мне объяснили, после принятия настойки нужно выпить много воды и по максимуму прочистить желудок. Если настойка останется внутри, может стать очень плохо. Не смертельно, конечно, но очень плохо. Калитка открылась и на территорию детокса вошел незнакомы монах. В руках у него была бутыль с густой коричневой жижей, которую он все время потрясывал. Он словно боялся, что эта жижа застынет и тогда мы не сможем ее выпить. Настойку придумали первые монахи, основавшие монастырь. Она была отличным абсорбентом и состояла из сочетания различных растений и цветков, собираемых в этой местности. Рядом шел другой монах, с подносом в руках, на котором стояли стеклянные стопки. Эту мутную жижу монахи разливали и выдавали пациентам, которые поклоном со сложенными на груди ладонями благодарили за подношение. Когда очередь дошла до меня я выпил свою порцию залпом, словно это была водка. На вкус как будто кто-то помочился в пепельницу. Заиграли барабаны. Пациенты свободные от рвотных процедур стали напевать в унисон какой-то местный мотивчик, следуя ритму барабанной дроби. Они кружились по площадке, пританцовывая. Смотрели на нас блюющих и улыбались нам. Некоторые ходили и гладили нас по спинам, чтобы лучше выходила рвота. Мне стало смешно от этого карнавала ташнотиков. Но по бокам от меня людям было уже не до смеха. Некоторых приступ рвоты складывал пополам. Таша указала мне на черпак с водой.
— Хватит филонить, тебе нужно как следует прочистить желудок, иначе будет плохо!
Мне уже было плохо, но я взял черпак и в несколько больших глотков опрокинул содержимое с мутноватой водой в желудок. Потом зачерпнул второй и выпил его уже медленно. На середине третьего меня начало рвать. Сначала все внутри сжалось, до степени сингулярности, а потом последовал большой взрыв с фонтаном блевотины. Мне показалось, что я вулкан изрыгающий пламя из своего чрева. Вот тогда то я и понял, что зря ел том-ям за обедом и почему Лу называл меня сумасшедшим. Горло и нос горели напалмом. Я содрогался несколько минут периодически прерываясь для того чтобы выразить свое недовольство на великом и русском. Но получалось лишь жалобно скулить и постанывать. Когда фонтан мой иссяк я обессиленный уселся на пол держась за живот. Блевать после острой тайской пищи — настоящее сумасшествие. Я вымученно улыбнулся Таше. Она подала мне черпак с чистой водой и ободряюще улыбнулась. Нетвердой походкой я добрался до нашей палаты, и спикировал на кровать, как подбитый Мессер в фильмах про войну. Таша все это время была рядом. Она поддерживала меня, как могла.
— Тебе нужно смывать токсины, которые сейчас выходят с потом. Тебе может стать еще хуже, и потеть ты будешь еще сильнее. Но это нормально. Это и есть детоксикация. Я приду проведать тебя позже — сказала Таша и удалилась по своим наставническим делам.
Через некоторое время мне действительно стало еще хуже. Начались вертолеты. Уши заложило. Мне казалось, что я задыхаюсь. Я думал о своих порах. Мне казалось, что они закупорены этими самыми токсинами, выходящими с потом. Нужно было как-то раскупорить их. Я вспомнил наставления Таши и пошел в душ. Обливаться черпаком было слишком долго. Я залез в бочку и нырнул с головой в ее прохладную полость. Мне действительно полегчало. Я наскоро вытерся, надел шорты и опять лег на кровать. Вентилятор, работавший на полную жалобно поскрипывал. Этот звук раздражал, но убавлять обороты мне не хотелось. Головокружение прошло, но меня все еще мутило. Нужно было больше пить и больше блевать во время рвотных процедур. Я бы так и сделал, если бы не этот гребаный том-ям, превративший детоксикацию в пытку. Вообще-то мне нравится блевать. Это приносит облегчение. Иногда я целенаправленно сую два пальца в рот, чтобы не усугублять своего состояния. А иногда, после большой дозы оно само просится наружу. Когда-то я даже умудрялся взблевнуть незаметно находясь на своем рабочем месте. Делал это абсолютно бесшумно в ведро, стоявшее под столом. Потом приходилось его так же незаметно вытряхивать. Но это было не сложно, в ведре всегда был пластиковый черный пакет. Я просто делал вид, что выношу мусор. Мои коллеги вообще много обо мне не знали.
