Наташа напряженно смотрела на Этери.

– Кажется, я уяснила. Значит, бороться за свое счастье – опасно и глупо?

– Ну, такими методами – да. Попробуй как-то иначе удержать своего любимого.

– Легко тебе говорить! У меня больше нет никаких сил! А я знаю, что нравлюсь ему! Ты же не видела моего лица. Можешь поверить, оно очень красивое, а тело – посмотри сама – ну, реально классное! – Наташа распахнула халат –продемонстрировала идеальную фигуру и дорогое белье. – Почему бы ему не уйти ко мне от старухи жены?

Аргументы, которые могла привести Этери, были бы слишком обидными и сложными для этого создания. И тут уж ничего не поделаешь.

– Наташа, боюсь, я ничем не смогу быть для тебя полезной. Ни как адвокат, ни как сочувствующая женщина.

– Нет, можешь! – Наташин взгляд стал упрямым, и бледные губы вытянулись в струнку. – У меня будут огромные проблемы, если ты мне не поможешь.

– Слушай, но это же глупо! – Этери было крайне досадно за малодушное согласие выслушать запутавшуюся девицу.

Их странный разговор был прерван медсестрой, стремительно ворвавшейся в палату. Она положила на каждый прикроватный столик таблетки и пожелала обитательницам двухместной палаты спокойной ночи.

Этери незамедлительно схватилась за таблетку, как за спасательный круг. Заснуть и избавить себя от доставучей соседки показалось ей немыслимым счастьем.

4 УРОВЕНЬ

Сейчас, глядя на белую скатерть, он отчетливо понял, что причиной всему – скука.

Наташа внимательно проследила взглядом весь путь таблетки, и Этери чуть было не поперхнулась, пытаясь проглотить ее без воды. Соседка тут же услужливо поднесла стаканчик с водой и заслужила благодарный кивок.

– Ну, что, будем спать? – радостно спросила Этери. – А то завтра у меня тяжелый день – операция с утра.

– Хочешь, я частично оплачу твою операцию? – неожиданно предложила Наташа. Этери возмутилась:

– Ты что ли ненормальная? – Ее акцент вмиг достиг своего максимума, что сопровождалось выразительным жестом.

– Нет, серьезно! Только операцию ты сделаешь не завтра, а чуть позже, когда освободишься.

– Что значит, освободишься? А деньги раздаешь почто? Вчера колдунье приличную сумму отвалила, сегодня готова мне отдать. Наверное, тебе нужно показаться психиатру! – Этери уже и сама рада была отказаться от операции, лишь бы больше не видеть эту … тьфу!

– Я же наняла тебя своим адвокатом, – заявила Наташа, ничуть не обидевшись на посыл к психиатру. – Забыла?

– А я не давала своего согласия! Тем более что делать мне, как адвокату, с тобой нечего!

– Хорошо. Тогда окажи мне платную услугу, просто как подруга, – пошла на уступки Наташа.

– Какая еще подруга!

– Платную! Ты не расслышала? Я тебе тридцатник дам. Потом, если сможешь отобрать мои деньги у мерзавки Сарании, заберешь половину себе. Разве тебе это помешает?

– Я сейчас ругаться начну, может быть, даже тебя ударю! – Этери поднялась с кровати.

Наташа на сей раз громко зарыдала, умудряясь при этом не сморщивать покалеченное лицо.

– Ну, миленькая, родная! Как ты не понимаешь? Мне некого больше попросить, не к кому обратиться! Завтра к вечеру в квартиру придет мой любовник. И что он там увидит? Страхолюдную маску, окровавленные куски бинта, разбросанные тут и там. Ума не приложу, как все это ему объяснить! Еще неизвестно, сколько времени мне придется здесь проваляться – врачи боятся, что инфекция по лицу пойдет! Ну пожалуйста, помоги мне!

Этери не переносила вида чужого отчаяния. Она сразу потеряла воинственный запал и обреченно спросила:

– Ну, и что мне делать с тобой?

Наташа, постепенно успокаиваясь, начала излагать свою просьбу:

– Завтра пойди, пожалуйста, ко мне… к нам на квартиру и забери оттуда проклятую маску, да и следы крови подотри, где увидишь. И еще… сходи все-таки к этой колдунье. Может, что-нибудь и получится.

– Да, но завтра у меня операция… – Этери чувствовала, что начинает сдаваться под напором Наташиной слезной просьбы.

Вот так всегда! Стоит ей кого-то пожалеть, и из нее можно веревки вить! Нос тоже почуял неладное, и внутри него жалобно защипало.

– А ты не можешь попросить подругу, ту самую, что привезла тебя сюда? –

Этери старалась изо всех сил привлечь здравый смысл на свою сторону.

– Если бы я нашла ее, то и разговора нет. Так ведь запропала, чертова кукла, мобильник не отвечает.

– Как ты вообще собираешься объясняться со своим любовником? Теперь ведь товарный вид надолго потерян, – злясь на саму себя за доброту, поинтересовалась Этери.

– Да, ерунда! Позвоню и скажу, что уехала в Рязань к маме, – махнула рукой Наташа, – и будто там немного приболела. Не впервой. Тем более, я и на самом деле отправлюсь к маме до полного выздоровления.

Этери приуныла. Складывалась частая в ее жизни ситуация под девизом: «Если не я, то кто?»

– Даже не знаю… но денег я с тебя брать не стану… – Этери почувствовала, как наплывает равнодушная расслабленность, вызванная принятой таблеткой. – Я очень хочу спать. Давай, все решим завтра?

– Хорошо, хорошо, с деньгами потом решим! – обрадовалась Наташа. – Отдыхай, а завтра я тебя разбужу, дам ключ, и ты поедешь на квартиру. Можешь даже не торопиться, раньше шести-семи вечера он туда не приезжает.

Вадим поглощал ланч с недовольным видом. Покончив с едой, он объявил своему визави:

– Еда в этом ресторане никуда не годится – просто отстой. Ты же знаешь, в дурном настроении я не иду ни на какие сделки.

Приятель напротив усмехался, явно находя ситуацию забавной.

– Ну перестань! Куда ты денешься? Упрямиться глупо. Ты и сам прекрасно понимаешь: такие цены, как у меня, не найдешь по всей России. Отдаю просто даром.

Вадим постукивал пальцами по безупречно белой скатерти и раздумывал. Он нисколько не сомневался в выгоде предстоящей сделки, но его крайне волновало собственное самочувствие. Не то чтобы здоровье подводило, но появившаяся и закрепляющаяся день ото дня привычка раздражаться по пустякам, выискивать недостатки во всем и вся начинала его пугать и мешала радоваться жизни.

А радоваться было чему. Еще довольно молодой и, несомненно, преуспевающий бизнесмен имел полный набор всех исполненных мечтаний, которых хватило бы на сотню обывателей, и был в приличных отношениях с законом. Он позволял себе вполне обоснованный снобизм, который сам по себе не стал бы серьезно беспокоить своего обладателя. Источник постоянной неудовлетворенности ускользал, но аналитический склад ума позволял Вадиму разгадывать и не такие загадки. Сейчас, глядя на белую скатерть, он отчетливо понял, что причиной всему – скука. Сказать об этом приятелю, сидящему напротив? На смех поднимет, скажет «с жиру бесишься» и будет тысячу раз прав. Суметь так наладить дело, чтобы оставалось время для скуки, а деньги зарабатывались без особых усилий – высшее достижение бизнесмена. Живи и радуйся! Так нет, русская земля, наверное, бедна какими-то особыми микроэлементами, необходимыми для выработки чувства счастья. Потому деньги не помогают – эндемичная по хандре зона.

– Что задумался? – вопрошал приятель, с удовольствием уплетая свой стейк. – Еда не понравилась, а съел все быстрее меня. Контакт будет?

Вадим натужно улыбнулся.

– Ладно, будет контакт. Неси завтра свои бумаги.

Приятель обрадовался и оторвал от стола стопку водки.

– За успех!

Пригляделся к Вадиму, потягивающему воду из стакана, и:

– Вадим, ты меня удивляешь. И чего такой смурной последнее время? Что ли с бабами какие проблемы?

– Это никого не касается, – буркнул Вадим, выпуская на волю свое раздражение.

Приятель гнул свое:

– Я слышал, что ты с женой разводишься, и с подругой твоей – красавицей, говорят, проблемы. Врут люди?

– Завидуют, – нехотя прокомментировал Вадим.

– Вот смотрю я на тебя и думаю: чему завидовать? – размышлял вслух приятель. –Вид у тебя, прямо скажем, не очень-то счастливый.