3 УРОВЕНЬ

– Она, знаешь ли, смотрит на меня страшными пустыми глазницами, а из них как будто слезы капают. Тут меня черт дернул: взяла и напялила ее на себя.

Последний Наташин избранник серьезно задел девушку за живое. Он был хорош во всех отношениях, но, так же как и все предыдущие, имел существенный недостаток – был женат. Наташа влюбилась не на шутку и настраивалась пойти на крайние меры. Брак мужчины, по словам Наташи, висел на волоске. Заблуждалась она или нет, из ее рассказа от лица предвзятого и недалекого было понять трудно. Наташа убедила себя в том, что должна волосок этот перерезать. Ей постоянно приходилось бороться с желанием пойти на открытый разговор или какой-нибудь недружественный шаг в сторону соперницы. В нетерпении и душевном смятении жить становилось невыносимо – надо было что-то делать. Наташа не нашла ничего лучшего, как действовать с помощью посредника. Слово «магия» вызывало у нее опасения, но сам способ решения своих проблем через таинственные ритуалы казался многообещающим. Вот такая банальная история предшествовала походу Наташи по нетрадиционному пути.

– Представляешь! – На пике своего рассказа Наташа перешла на «ты» и на шепот одновременно. – Захожу я к ней в комнату, а там… Окна занавешены и свечей видимо-невидимо: и стоят, и плавают, и большие, и маленькие. А сама Сарания вся в белом. Как привидение, только лицо темное-темное.

– Она черная? – поинтересовалась Этери.

– Я тоже сначала так подумала, а как пригляделась – нет, просто вся намазана черным кремом, и лицо, и руки. Она посадила меня на пол, на циновку какую-то, и стала дергаться, бегать вокруг меня и говорить что-то непонятное. Потом спрашивает: «Говори сердцем: зачем пришла?» Я ей сказала: так, мол, и так. А она прямо в лоб: «Как будем устранять соперницу?» Я растерялась и говорю: «Не знаю». Рассердилась она немного, еще подергалась и опять спрашивает то же. Я от этих свечей совсем одурела, от запахов тягучих голова закружилась, а она напирает. Тогда я и ляпнула: «Совсем устраняйте, навсегда». Ну схитрить хотела, вроде не поняла, о каком устранении она спрашивала. Тогда эта Сарания как бы обрадовалась и говорит: «Принеси мне какую-нибудь вещь своей соперницы или фотографию». А я, когда шла к колдунье, как знала – фотку с собой захватила, где мой любимый со своей старухой, у него из кабинета увела. Думаю, все колдуны фотографии требуют, и не ошиблась. Сарания фотку взяла – и началось. Завернула её в какую-то тряпку, из тряпки сделала куклу, да так ловко, быстро. Потом положила куклу на стол и начала страшным голосом всякие заклинания говорить, трясется вся, глаза бешеные. Я встала и наблюдаю это жуткое зрелище, на душе так муторно…А Сарания стала в куклу иголки тыкать и тараторить что-то. Мне захотелось уйти, но я не решалась даже пошевелиться, только глазами стала комнату оглядывать. Когда все это закончилось, Сарания и говорит: «Сделала все, что могла». Я спрашиваю: «А мне-то что делать»? «Ничего, – говорит, – она уже не соперница. Жди полного устранения». «А вдруг ничего не получится»? – засомневалась я. Сарания скривилась и пошла куда-то вглубь комнаты. Приносит деревянную маску, страшную до жути, и говорит: «Если хочешь полной гарантии, то сделай так, чтобы это попало в дом твоей соперницы. Я сейчас маску

заколдую, и она будет работать на устранение». Тут я спрашиваю: «А если маска будет у неё в доме, не принесет ли она вред мужу? В этом я совершенно не заинтересована». Сарания засмеялась, противно так, и отвечает: «Никому, кроме обреченной, она не опасна, не сомневайся!». Я успокоилась, а колдунья опустила маску на куклу, руками поводила, покричала и отдала мне маску. Совершенно бесплатно.

– А сеанс? Во что тебе он обошелся?

– Сарания берет пятьсот долларов за свою магию.

Этери едва сдержала насмешливый возглас – нет предела глупости человеческой!

– И что же дальше? – спросила она, незаметно для себя проникаясь жалостью к простодушной Наташе.

– А дальше совсем плохо. Пришла я домой вся разбитая и расстроенная. Вот, думаю, столько денег отвалила, а толку? Буду теперь ждать, надеяться и жить в страхе. Маску эту дурацкую надо как-то всучить своему любовнику. А вдруг он ее домой не понесет? В кабинете, например, у себя оставит или вообще выбросит? Сижу в кухне, маску разглядываю так и этак. Она, знаешь ли, смотрит на меня страшными пустыми глазами, а из глаз как будто слезы капают. Тут меня черт дернул: взяла и напялила ее на себя. Маска-то соскакивает. Я еще подошла к зеркалу и стала ее поудобнее пристраивать. Смотрю на себя в этой маске и представляю, как бы я – дух зла и все такое. Прижала ее к лицу, а тут вдруг что-то как щелкнет! И в лицо мое впились острые толстые шипы. Я закричала, стала срывать маску, а она, зараза, как намертво приклеилась! Еле удалось избавиться. Все лицо в крови – ужас!

Наташа тихо заплакала, пропитывая слезами бинты.

– Ну, ну, успокойся. Может быть, медсестру позвать? – Этери участливо приблизилась к несчастной соседке.

– Не надо! Я сейчас перестану, мне нельзя плакать. – Наташа действительно быстро справилась с собой и продолжила:

– Представляешь, в каком я оказалась положении? Одна дома, любовник мой в отъезде. Да я бы и не обратилась к нему за помощью. Как объяснить все это? Позвонила подруге, спасибо, та быстро примчалась и привезла меня сюда – у нее здесь знакомый врач. Слава богу, швы не пришлось накладывать! Но они со мной повозились – обработали чем-то, наложили мазь. Менять ее и процедуры делать будут несколько дней подряд. Неизвестно еще, что из всего этого выйдет. Боюсь, не останутся ли следы. – Голос Наташи опять задрожал. – Вот так.

– Да, жаль. Нелепо как-то получилось, – посочувствовала Этери. – И что же ты собираешься делать?

– Если бы я знала! В голову ничего не приходит. Но нельзя же так все это оставить!

– Ты можешь попробовать подать на эту колдунью в суд за причинение увечья, – начала Этери, – но …

– И ее накажут?

– Только если удастся предъявить доказательства, что она сама рекомендовала тебе надеть эту маску. А это вряд ли.

– И будет суд, на котором всплывет вся эта история? – Наташа мысленно пошла по наименее вероятному пути. – Я боюсь, что все станет известно моему любовнику. Он быстро разберется, что и как, и – только его и видели.

Глаза Наташи снова наполнились слезами.

– Значит, все так зыбко и ненадежно? – поинтересовалась Этери.

– Иногда мне кажется, что он любит меня, а иногда…

– Получается, ты не уверена в чувствах своего героя, поэтому и затеяла всю эту историю с магией. В итоге – изуродовала лицо и попала на деньги. – Этери не могла не прокомментировать глупую выходку своей соседки.

– Чего уж теперь – дело сделано. Мне страшно подумать, что лицо мое останется изуродованным, а эта колдунья будет шуршать деньгами. Как ты думаешь, она действительно послала проклятие на мою соперницу?

– Хм! – Нос Этери скептически наморщился, поддерживая свою хозяйку в выражении чувств. – Что тут скажешь? Я не сомневаюсь, что твоя Сарания – аферистка, и в то же время уверена в том, что наказания ей удастся избежать. Денег назад ты не получишь и, учитывая твой страх перед разоблачением, так и останешься неотмщенной. А мысль о том, что вслед за сеансом черной магии может последовать какое–то движение темных сил в сторону твоей соперницы, можешь выкинуть из головы. И не надейся.

– Думаешь, все так плохо? – Наташины губы завибрировали, не выдержав жестоких слов.

– Ты ведь хотела выслушать мое мнение?

– Я думала, что услышу дельный совет! – Наташа опять глотала слезы и изо всех сил старалась сдержать обиженную мимику.

– Понимаешь, – объясняла, словно неразумному ребенку, Этери, – ты поддалась извечному женскому желанию изменить действительность во что бы то ни стало. Я считаю, что все эти колдовские штучки опасны не столько для объекта приложения, сколько для наивной и недоброй стороны-инициатора. Я понятно излагаю?