Опять повторилась ситуация, как и в прежней атаке. Чудовища увязли в какой-то массе, ревели, барахтались, разбрасывая вокруг липкие нити, застывающие на воздухе. Но через несколько минут стены в месте нападения стали проседать, и новые монстры опять рвались в атаку, и жгли стены огнем, сами расплавляясь в кашу.

Гринберг скатился с башни вниз, во двор. В одном месте стена уже провалилась и солдаты стреляли из пневматических арбалетов в чудовищ, рвущихся в проем. Вдруг поверхность двора вздулась и быстро стала набухать, превращаясь в новую стену. Огромная лужа, в которой барахтались монстры, стала превращаться в бассейн, заполненный вязкой едкой жидкостью.

Гринберг крикнул коменданту:

— Где их люди? Почему они их не спасают?

Комендант только пожал плечами. У всех на глазах три боевых твари растворялись в жиже. Раздалась стрельба сзади. Открылось еще одно отверстие в стене. Солдаты теперь видели врага и чувствовали себя более уверенно. Замок им помогал, он был на их стороне.

Монстры отсекались от внешнего мира растущими прямо из земли стенами, и уничтожались в ядовитых ямах. Они стреляли огнем, разбивая укрепления замка, но тот очень быстро залечивал собственные увечья. Помогали ему в этом защитники замка, нанося многочисленные повреждения тварям.

Первый министр удовлетворенно осмотрел поле боя. Ситуация пока что стабилизировалась и вселяла надежды на успех. Комендант вдруг дернул его за рукав и показал куда-то пальцем. На вершине стены показалась кабинка бронированной шагающей машины. Она ползла как муха, густо облепленная липкими нитями из стрекал. Пущенная кем-то стрела остановила ее движение. Машина потеряла три ноги и медленно начала сползать вниз. Неразличимый в общем грохоте и реве хлопок, сопровождающийся легким облаком дыма, — и из недр машины вылетела капсула, расправила перепончатые крылья и умчалась в сторону леса.

Гринберг хотел уже забраться на наблюдательную башню, но в этот момент увидел несколько человек, парящих на полупрозрачных перепончатых крыльях. Они быстро приближались к замку.

— Амазонки, — с каким-то удовлетворением отметил министр и схватился за эфес своего меча.

Он поразился, как мастерски женщины выполнили десантирование. Они спускались по пологой траектории так, что стены не позволяли защитникам стрелять, затем на какое-то мгновение следовала "горка" — несколько стрекал выбросили нити, которые попали в пустоту, — а затем шло быстрое приземление, похожее на падение ястреба на дичь. Солдаты прекратили стрелять по монстрам и попрятались в помещения, откуда открыли бешеный огонь.

— Идиоты! Прекратить! — заорал комендант, но его никто не слышал. Стены, получив удар изнутри, перестали сопротивляться внешней агрессии. Еще несколько минут понадобилось штурмующим, чтобы проделать несколько проходов и войти на территорию, еще недавно бывшую неприступной.

Бой продолжался уже внутри зданий, в подвалах и башнях.

Гринберг нырнул в подземелья замка, прихватив с собой двоих попавшихся под руку солдат. Они стреляли по каким-то неясным фигурам, появляющимся в полумраке подземных лабиринтов, ныряли в люки и какие-то щели, карабкались по вертикальным лестницам, ведущим в неизвестность. Гринберг уже потерял понятие о том, где он находится, сколько прошло времени, в кого он стреляет и кто стреляет по нему. Его солдаты потерялись и он остался один. Постепенно у него появилось странное чувство — он стал ощущать замок. Что-то внутри подсказывало, где есть коридор, где тупик, где какие ловушки. Это было очень необычно. В один из моментов до него дошло, что замок меняется сам. Изменилось расположение всех помещений, что для противника, наверное, было неприятной новостью. В одном из коридоров за ним увязались две хорошенькие амазонки. Он легко завел девушек прямо в ловушку, где их заплело "паутинкой". У него даже появилось сожаление, что это получилось так легко. Еще одного мордоворота в защитном костюме он завлек под "душ", где его парализовало. Гринберг жутко устал, но ощущал какое-то необыкновенное удовольствие.

Это был чудесный замок. Ты — его часть. Ты — всегда в безопасности. Замок чувствует тебя, твой ритм мозга, твое дыхание, твое сердце. Те — чужаки. Они должны быть нейтрализованы. Не убиты, а только выведены из строя. Гринберг перевел дыхание. Паралитический газ на него тоже действовал, поэтому надо найти помещение, где можно подышать свежим воздухом.

Он прислушался. Остальные защитники, похоже, не очень освоились с новым "оружием". Из коридоров были слышны стоны, крики боли, рев монстров и треск выстрелов. Гринберг услышал, что где-то поблизости сражаются. Он осторожно выглянул из-за угла и увидел, как две амазонки, прислонившись спинами, отражают нападение пятерых солдат замковой гвардии. Одна из них была Ванда.

— На живца и зверь бежит, — подумал первый министр. — То есть, тьфу ты, — на ловца.

Гринберг бросился к ним и в этот момент Ванда пронырнула под лучом меча одного из солдат, оглушила его ударом в солнечное сплетение, а другого — в пах. Она оставила подругу разбираться с тремя остальными, а сама остановилась напротив Гринберга. Ее губы изогнулись в улыбке. Гринберг ответил ей тем же. За спиной Ванды раздался крик. Еще один солдат свалился, получив ожег бедра. Оставшиеся двое быстро стали отступать под натиском женщины-воительницы.

Гринберг осторожно провел лучом перед собой. Ванда сделала резкий выпад. Министр ловко поднырнул под плазмой, задев Ванду мечом в области предплечья. Она вскрикнула от боли и отступила. Рука покраснела.

— Извините, мэм… Я сожалею, что сделал это. Я бы с удовольствием выполнял роль гостеприимного хозяина, если бы вы были моей гостьей.

Ванда молниеносным движением перебросила меч в другую руку и рубанула им в воздухе перед самым лицом Гринберга. Он быстро отступил и провел пару движений, которые остановили амазонку. Ее глаза горели яростью. На мгновение гримаса исказила правильные черты лица, но она быстро взяла себя в руки. С улыбкой ответила:

— Я бы с радостью посетила гостеприимный дом, но не тот, в котором воруют женщин, или помогают в этом другим.

Она снова пошла в наступление. Министр медленно отступал, уворачивался, опять отступал. В одном из коридоров прямо из стен вышли двери, которые герметично закупорили амазонку. Засвистел нагнетаемый газ. А через секунду двери разлетелись под ударами меча.

Гринберг остановился на мгновение. Он даже не использовал свое преимущество. Ванда была прекрасна. Она тяжело дышала, кашляла, и по ее лицу текли слезы.

— Вы плачете? — удивленным тоном спросил Гринберг. — Быть может, вы раскаиваетесь в содеянном?

Она не ответила. Просто стояла, прислонившись к стене, и тяжело дышала.

— Наверное, я — немного садист, — подумал он.

Ванда немного отошла от действия слезоточивого газа. Она опять перешла в наступление, но двигалась более осторожно. Казалось, что она останавливается на доли секунды, чтобы внимательнее рассмотреть своего противника. Тот же, пользуясь этими короткими паузами, любовался ею. Внезапно, выбрав удачный момент, Ванда нанесла укол мечом. Гринберг опять отклонился. Амазонка тут же попыталась нанести удар ногой, ее соперник сделал захват и ударил мечом по второй ноге. Тем не менее амазонка закончила прием прыжком. На долю секунды он потерял ориентацию. Его куда-то швырнуло и ударило об стену. Теперь Гринберг лежал и с некоторым недоумением рассматривал потолок. Еще через несколько секунд память восстановилась. Когда он поднялся, то увидел, что Ванда стоит по колено в липкой жидкости и медленно погружается в нее. Ее лицо свела гримаса боли, но она молчала. Она пыталась оттолкнуться от пола, но пол под ее руками стал проваливаться и там тоже образовалась лужа.

Искусники утверждали, что с жертвами этих ловушек ничего страшного не произойдет, но Гринберг не мог вынести этого зрелища. Он подбежал к женщине и протянул ей руку. Ванда прикоснулась к нему рукой. Ощущение, будто схватил куст крапивы. Сотни пронизывающих болючих игл впились в тело. Рука амазонки обмякла, Ванда упала на колени и стала проваливаться дальше. Гринберг схватил ее подмышки и потянул вверх. Жижа поддалась и с сочным чмоканьем отпустила свою жертву, лужа моментально затвердела и превратилась в нормальный ровный пол.