- Вот тут ты не прав. Меняюсь, – Аня протянула к свету и пошевелила напротив окна полупрозрачной рукой, – обычно шрамы от Теней заживают несколько по-другому, а сейчас регенерации нет, так что самое время сказать всё что думаешь, можешь даже попрощаться со мной, если хочешь.

- Прости, Ань... Так было нужно. Я по-другому не мог поступить, – сказал он тихо.

- Теперь это не важно. Сама кашу заварила, самой и расхлёбывать. Какая разница – днём раньше, днём позже. Тихонько в домике, в подземельях или вместе с отрядом 31-го августа – у всех будет одинаково. Но я хотя бы попыталась, в отличие от вас.

- Ань!

Валькот резко вскочил, но она смотрела на него холодным пристальным спокойным взглядом.

- Слушаю вас, молодой человек?

- Твоя бабочка спасла не только Гису, но и Мадину, и весь лагерь... Если б я её не выпустил, погибли бы все!

- А так погибла только одна какая-то Анька... Подумаешь! Невелика потеря для проекта! Если не считать Дину и Наташу. И 555-тую московскую школу почти в полном составе. И ещё пару тысяч человек, замученных в Гестапо и сожжённых на кострах Инквизиции.

- Не говори так! Ты же знаешь, что я сделаю всё, чтобы ты не погибла. Уж лучше я.

- Знаю, слышали, проходили. Ещё тогда.

Аня отвернулась к окну, давая понять, что не хочет продолжать разговор. Наступила неловкая пауза. Я решила вмешаться:

- Валькот, что такое бабочка?

- Это твои сны, мечты, желания, чувства. Пятый элемент, благодаря которому ты живёшь, который помогает регенерировать тело и даёт нам превосходство над Тенями. Я научился из него делать бабочек. Но чтобы выросла одна, требуется порой несколько десятков ваших земных лет.

- Значит, ты пожертвовал Анькиной бабочкой, чтобы спасти нас в ту ночь? Разве ты имел право так поступать? Отдал бы собственную.

- Свою бабочку я выпустил, когда впервые увидел тебя на трамвайной остановке, и тебе грозила смертельная опасность.

- Значит, ты тоже потерял часть способностей?

- Да, но это уже не важно. Времени совсем не осталось. Я готов был уйти в Великое Ничто, но ты меня остановила. Зачем? Ты же все эти дни хотела вернуться, и я вернул тебя домой. Оставалось сказать последнее слово, и твой кошмар был бы окончен.

- Не смогла...

Валькот некоторое время молчал. Затем достал какую-то пробирку.

- Сегодня здесь родилась новая бабочка. Она настолько крошечная, что её совсем не видно, и ей не под силу преодолеть даже один гравитон, но она появилась! Понимаешь, что это значит?

Я отрицательно покачала головой.

- Ты вселила в меня надежду. Теперь я знаю, что кому-то нужен снова.

Анька хмыкнула.

- Но почему? Почему ты воспользовался именно Анькиной бабочкой? Ты мог забрать сны... не знаю... директора, вожатой, Ады или Макса... или другие.

- Другие я не успел бы достать. Слишком поздно узнал о нападении и о том, что Анька за барьером. А её бабочка у меня всегда с собой.

- Та самая? – прошептала Аня.

- Та самая, – подтвердил Валькот. Я с ней никогда не расставался.

Он взмахнул рукой.

*

Я стоял рядом с невысоким человеком в очках у светящихся приборов и следил за их показаниями. На мне был белый лабораторный халат, скорее всего, мы находились в какой-то лаборатории. “TESLA” – прочёл я выбитую золочёными буквами надпись. “Охранять и защищать”.

- Валь, что там? Можешь разобрать?

- С трудом. Показания путаются, я не очень понимаю, где мы сейчас. Год вроде бы 1987-ой, около Киева плюс минус километров 70.

- Проклятие! Не дотянули. Может, больше топлива надо?

- Я и так заправил всё что было.

- Зараза! А канал реальности?

- Альфа написано. Это что значит?

- Это плохо значит. Здесь делать нечего. Жизни нет, уничтожено всё. Нам в гамма нужно было попасть, но мы пока застряли здесь, сынок.

- Навсегда?

- Надеюсь, нет. Нужно процесс синтеза топлива запускать, займёт какое-то время. Если гравитоны не подведут, нас не обнаружат.

- А если подведут?

- Тогда... – учёный показал жест рукой по горлу, – Тени защищают свой мир. Наше появление – как заноза, вторжение инородного тела в их пространство, а здесь кроме них ещё уйма всякой живности, или правильнее сказать мёртвости. Целый город уничтожен, и радиация сумасшедшая.

Мы вышли на улицу. Светило яркое солнце, колыхалась высокая трава, в которой стрекотали кузнечики. Над поляной носился аромат цветов. Чуть вдалеке стояли небольшие деревянные домики, правда, пока что пустые и закрытые. Идеальное место, чтобы провести лето, несмотря ни на какие альфы-беты-гаммы каналы. Не верилось, что где-то в нескольких километрах отсюда за барьером начинаются руины огромного города.

- Товарищ Александр (слово “отец” звучало весьма непривычно, несмотря на то, что он просил его так называть) а в реальности гамма тоже развалины?

- Не в реальности, а в канале реальности. Это важно. В телевизионной антенне кабель один, а картинки разные, каждая на собственной частоте. Так же и наш мир один, а увидеть можно совершенно противоположные события-картинки. В гамма прекрасный, полный жизни мир, катастрофа хоть и была, но не принесла таких разрушений, как здесь. Город выжил.

– Как же люди? Они живут каждый в своей... в своём канале-картинке?

- Расчёты показывают, что только в той, на которую настроены. Но как они могут перемещаться от одной к другой?

- Это то, чем мы сейчас занимаемся?

- Это лишь один из вопросов. Представь, что вот-вот должна произойти война, а мы берём и щёлк – переключили канал, тысячи людей спасены. Они больше не падают в пропасть, не погибают в катастрофе, не задыхаются от газов, а сидят рядом с нами на траве и наслаждаются солнцем бесконечного лета. Разве это не здорово? Мы не меняем реальность. Мы меняем картинки для тех, кто живёт.

- А они будут помнить свою прежнюю жизнь? И выдержат ли такое “переключение”?

- Вопросы, сынок, вопросы. Тысячи расчётов, сотни экспериментов. Но если бы не Семён Михайлович, мой идейный вдохновитель, я бы, наверное, сам не поверил в то, что создал.

Александр радостно протянул руку вышедшему из админкорпуса высокому худощавому мужчине, который грустно кивнул нам.

- Что вы такой кислый, Семён Михайлович? Это ведь наше первое перемещение. Полнейший успех эксперимента, за исключением некоторых незначительных деталей, которые скорректируем при следующем прыжке.

- Незначительных? Вы называете ошибку каналов “незначительной деталью”? Я уж молчу о месте и времени.

- Любой прыжок вызывает искажение времени и пространства, не удивлюсь, если мы даже в Японии окажемся.

- Слава богу, не на Марсе.

- Успокойтесь, Семён Михайлович. Отыщем мы ваш пионерский лагерь, и девушку вашу найдём. Может быть, в дельта канале?

- Александр, безусловно, вы великий учёный, вы создали этот проект, но поиски “Совёнка” по мирам – дело весьма безуспешное. Всё равно, что брать билеты каждый раз в новый город, выходя где-нибудь на полдороги в деревне, и пытаться найти свой дом.

- Поверьте, не более безуспешное занятие, чем ждать автобус на зимней остановке. Мы продвигаемся в поисках, а не бесполезно сидим на скамейке. Очень зря вы не верите в успех. Каналы-то не просто беспорядочная каша, они взаимосвязаны определённым образом. Из третьего в первый вы не попадёте никаким образом, хоть чёрную дыру призовите на помощь. Следовательно, и автобус ваш не мог попасть туда, куда мы не сможем. А он ещё и назад, заметьте, вернулся.

- Вам виднее, – вздохнул Семён Михайлович, и побрёл по траве.

- Он очень скучает по этой Ярославе. Хватается за соломинку, за любую надежду. Но честно, не понимаю его реакции. Десять лет экспериментов и, наконец, первый результат, первый прыжок. У нас всё получилось! Мы не сгорели в подпространстве, нас не разорвало в космосе, не сожрали Тени, гравитоны работают, солнце светит, мы живём... Понимаешь, Валик, ТЫ ЖИВЁШЬ!

- Не совсем Валик, товарищ Александр, я всё ещё Хранитель снов, как вы видите. И у меня кошачье тело.