Я быстро приняла душ, умылась, уложила щётку в футляр, упаковала зубную пасту, принадлежности для умывания и косметику в рюкзак, стоявший наготове ещё со вчерашнего дня в моей комнате. Улыбнулась зеркалу, завёрнутая в белое махровое полотенце.

- Так значительно лучше, – сказало Зеркало, – только волосы мокрые и растрёпанные, причесать бы надо...

- Да без тебя знаю, – ответила я. Включила фен и взяла расчёску.

- И оденься красиво, а то всё в этих шортах лазишь. В другой город собралась как-никак, не в магазин идёшь.

- Ну, этот вопрос мы вчера с тобой обсуждали, когда, перекопав два шкафа гардероба, я всё же остановилась на платье и лёгких дорожных туфельках.

Тем временем мама на кухне звенела посудой – готовила завтрак. Огромные бутерброды с сыром и чай. Несмотря на простоту, завтрак получился какой-то торжественный. Может быть потому, что к столу спустился папа, который в это время всегда на работе, но сегодня отец взял выходной, чтобы проводить нас в аэропорт.

Он волновался ещё больше, чем мама, но старался этого не показывать, улыбался, шутил, говорил, что наконец-то птичка выпорхнула из гнезда и что-то ещё похожее. Однако я видела, как в его пальцах подрагивала чашечка с чаем, и он несколько раз не попал ложечкой в сахарницу, что свидетельствовало о его крайне сильном напряжении. Папа давал нам напутствия, как себя вести: не есть холодного, не пить горячего, не ложиться спать после полуночи, не трогать бродячих котов и всё в таком же духе. Мама послушно кивала головой, а я прятала глаза за чашкой – уж больно смешно и наивно это выглядело, но я боялась его расстроить. Он очень меня любил и потому так переживал за мою судьбу. Одно дело – отправить здорового ребёнка, другое дело.... Стоп. Я здорова! Я нормальная красивая девушка! У меня нет никаких проблем! Так учил меня говорить доктор, если вдруг болезнь давала о себе знать. Так повторила я и сейчас про себя, а вслух сказала:

- Ну что ты, дорогой папочка, всё будет замечательно! Через месяц я вернусь совершенно здоровая!

Завтрак был окончен, и пришло время ехать. Зашла напоследок в свою комнату, надела рюкзак. Небольшой чемодан был уже внизу, его спустил папа, упаковав предварительно в багажник мамины вещи. Я села на кровать и, погладив Зеркало по деревянной раме, шепнула ему:

- Не скучай. Береги мою комнату. И не заглядывайся на других девушек, пока меня не будет!

Зеркало печально кивнуло и блеснуло стеклом в ответ, словно солдат оптическим прицелом винтовки, заступающий на охрану чрезвычайно важного объекта.

Моё прощание прервала мама:

- Гиса, не задерживайся, иначе мы опоздаем на самолёт.

Я, стараясь не оглядываться, вышла из дома и быстро села в машину. Больше всего на свете не люблю сцен прощания. Колёса зашуршали по асфальту, и вскоре дом скрылся за поворотом, утонув в зелени листвы. Жизнь меняется у каждого человека. В хорошую ли, в плохую сторону – то нам неведомо. Но она меняется. С каждым скрипом калитки, с каждым поворотом дороги, с каждым шагом по незнакомому миру. Встречи и расставания крутятся, как колёса жизни, заставляя нас страдать, радоваться, но вместе с тем принося нам новые впечатления и открытия. Потому всю недолгую дорогу в аэропорт я старалась не думать о прошлом, о том, что осталось за спиной, так как на глаза сразу же наворачивались слёзы. Наоборот, представляла себе, как вскоре серебристый лайнер взмоет в небо, и начнётся новая жизнь, полная приключений, по которым я так соскучилась. И пролетая где-то там, высоко над облаками, я увижу вдруг внизу бесконечную асфальтовую дорогу из своего сна с идущей по ней одинокой девочкой. Тогда я громко крикну ей, так, чтобы услышала вся Земля – “Иди за мной!”

*

Через час мы добрались в аэропорт. В зале ожидания было мало людей – какая-то парочка, о чем-то весело воркующая, женщина в полном расцвете сил с маленькой собачонкой (всегда интересовало, как оформляют собак на рейс), паренек, уткнувшийся с головой в журнал (непрерывно краснеющий – отчего, не понятно) и еще какие-то люди, не так ярко выделявшиеся из серой массы...

Мы прошли все необходимые формальности с документами и ещё раз крепко обнялись с папой, когда приятный голос объявил посадку на Московский рейс. Папа ещё раз обнял меня и маму, и за нами закрылись стеклянные двери.

Самолёт набирал высоту... Мне было немного не по себе – с тех пор, как я пять лет назад летала к бабушке в детстве, я больше не поднималась в воздух.

- Всё в порядке? – поинтересовалась мама, готовя сумку с медикаментами.

С трудом поборов головокружение и подступающую к горлу тошноту, я кивнула и попыталась отвлечь внимание, уставившись в иллюминатор. Самолёту предстояло болтаться в воздухе десять часов. И это только до Москвы! Не представляю, как выдержу такой сложный перелёт, но вскоре я привыкла к ощущениям. Лайнер набрал высоту и устремился в такую далёкую и странную страну под названием Россия.

Вечер прошёл как в тумане. Всё же после перелёта моё состояние ухудшилось, и мне пришлось выпить лекарства, но сознание я не теряла. Мама очень тревожилась и всю дорогу не выпускала мою руку с того момента как мы вышли из аэропорта и доехали до гостиницы, где я впала в тревожный тяжёлый сон.

22 АВГУСТА, МОСКВА, ГДЕ-ТО В НЕБЕ

Дороги, расчерчивающие на квадраты землю, казались крошечными, не толще карандаша, а автомобили я даже разглядеть не могла, уж не говоря о людях. С высоты мир кажется совсем маленьким, беззащитным, каким-то игрушечным. Но вместе с тем великим и непознаваемым. Куда все эти дороги ведут? Какие судьбы связывают?

Самолёт снова мчался где-то над разорванными облаками, унося нас в Саратов из Москвы. На этот раз перелёт должен быть совсем быстрым по сравнению со вчерашним, но, углубившись в размышления, я обнаружила, что меня нестерпимо клонит в сон. Чувствовала я себя прекрасно, но возможно лекарство, которое мама мне дала в аэропорту, подействовало в сочетании с изменением давления и моими переживаниями. По правде, сказать, переживать было не из-за чего, скорее, это было приятное волнение перед встречей с бабушкой.

Пытаясь побороть свою сонливость, я надела наушники и включила тяжелый рок. Но даже он не смог мне помочь, и вскоре я провалилась в сладкое царство Морфея...

Снова эта дорога... Только пейзаж немного изменился. Небо окрасилось в розово-сиреневый цвет, как при рассвете или закате. Дорога была вся в лужах.

- Наверное, в моё отсутствие тут дождь прошелся, – буркнула я себе под нос.

- Да, он тут поработал изрядно, – промурлыкал голос. Тот самый голос, который мне снился. Я чувствовала, что он стоит где-то за моей спиной, резко обернулась, но никого не обнаружила.

“Что за чертовщина!” – пронеслось в моей голове. Мне было интересно и одновременно страшно, я очень хотела увидеть его, хотя и понимала, что всё это сон. Неожиданно для себя выкрикнула:

- КТО ТЫ ТАКОЙ И ГДЕ ТЫ?

В ответ голос хихикнул и спросил меня:

- Ты точно хочешь меня увидеть?

- Да! – растянула я немного, но ответила твёрдо и уверенно.

- Так увидь же, наконец!

Передо мной, метрах в трёх, появился туманный силуэт юноши. Я не могла определить ни кто он, ни во что одет, ни даже его возраст. Лица его я тоже рассмотреть не могла, но понимала, что в очертаниях его головы что-то не то. И вдруг я ясно увидела КОШАЧЬИ УШИ!! Сказать, что я была в шоке, это ничего не сказать.

Он задал тот же вопрос, который задавал всегда:

- Ты пойдешь со мной?

Я молчала, так как была не в состоянии вообще что-то говорить и решать и не понимала, что происходит. Человек-Кот повторил вопрос.

- Да, я пойду с тобой, – рассеянно выдавила я из себя, я немного заикаясь.

Вокруг все начало расплываться. Я успела ему крикнуть:

- Но кто же ты?

Юноша ответил, немного мурлыча:

- Скор-ро узнаешь...

Проснулась я от того, что мама слегка трясла меня за плечо – мы заходили на посадку в Саратове.