- А это поможет?

- Нет, естественно. Анька анекдот рассказывала. Если тебе холодно – купи банку холодного пива. Теплее от неё тебе не станет, но зато у тебя будет банка пива. Кстати, – Мадина перешла на шёпот, – с пивом и кое-чем покрепче у нас всё в порядке, сегодня после отбоя устроим банкет! Только не проболтайся! Я даже кое-кого в гости приглашу, но кого – пока что секрет, вечером узнаешь.

- Даньку?

Но Мадина лишь улыбнулась и загадочно промолчала.

- Ни за что не угадаешь!

Доев завтрак, мы вышли из столовой и направились к игротеке.

- А разве кружки работают до обеда?

- Мы же не заниматься идём, а Ваську искать. Он может быть только там.

Обойдя игротеку сзади, мы оказались у лестницы, ведущей в подвал. Неужели в этом лагере есть ещё один странный пионер, который живёт в подвале? Он что, боится солнечного света? Но загадки меня удивляли всё меньше. Наверное, я к ним привыкла. Скрипнув железной дверью, мы оказались в тёмном коридоре, освещённом несколькими лампочками, подвешенными к потолку в зарешёченных плафонах. Наши шаги гулко отдавались эхом от стен. Слегка пахло сыростью или плесенью, а в конце коридора играла музыка. Заметив мою нерешительность, Ракчева подтолкнула меня.

- Эй, тут безопасно. Это не казематы крепости и не подземелья библиотеки. Здесь просто тир, наш кружок стрельбы.

И в подтверждение своих слов громко позвала:

- Ва-а-ась!!

Никто не ответил, и мы сами вошли в полутёмное помещение тира. За столом, спиной к нам сидел пионер довольно высокого роста со светлыми волосами и протирал замасленной тряпкой какие-то детали, разложенные на столе. Рядом с ним стоял кассетный магнитофон SONY (я такой видела на старых папиных фотографиях), из колонок которого доносилась песня.

«Две тысячи лет война.

Война без особых причин,

Война – дело молодых,

Лекарство против морщин…»

Наверное, это и был Ерохин, о котором рассказывала Мадина. Не оборачиваясь, он поднял правую руку в знак приветствия, в то же время, этот жест мог означать «стойте».

- Если бы я была белогвардейским солдатом, то пустила бы тебе пулю в затылок.

Мадина сложила пальцы в виде пистолета и сделала «пух».

- Ты стал неосмотрительным, Ерохин. Подвергаешь наш революционный штаб опасности. И себя в том числе.

Парень медленно развернулся на стуле и щёлкнул клавишей магнитофона, остановив запись. Его лицо мне казалось знакомым, но я не могла понять, где его видела. Возможно, в столовой или кинозале. Выглядел он намного старше, чем пионеры, потому я принимала его за вожатого младших отрядов. Ерохин был не в пионерской форме, а в полосатой тельняшке, открывающей на обозрение его накачанные бицепсы. На ногах красовались берцы с заправленными в них камуфляжными штанами, подпоясанными широким кожаным ремнём с начищенной до блеска пряжкой. Впрочем, на шее у него был аккуратно завязан пионерский галстук, что выглядело довольно нелепо. Несколько секунд он внимательно изучал меня, а затем улыбнулся.

- Добро пожаловать, красотки, в мою скромную холостяцкую берлогу! Не ссы, Рыжая, революция вне опасности. Твои шаги я услышал ещё при входе, с тобой шёл второй человек, девушка. Она шла немного позади, неуверенно, а твой шаг был чётким.

- Ты это слышал, несмотря на музыку? – усомнилась Мадина. – Но всё равно, меня могли, например, взять в плен и вести под конвоем.

- В таком случае ты бы позвала меня с другой интонацией в голосе.

Вася развёл руками, давая понять, что аргументы Мадины закончились.

- Ладно, братан, дай пять.

- Держи, Рыжая…

Ребята хлопнули друг друга по ладоням, и Ерохин бросил выжидательный взгляд в мою сторону.

- Значит, с тобой знаменитая японка, которая спасёт «Чайку» от неведомой напасти. Только вот как она спасать будет – не представляю. Поймал раз рыбак золотую рыбку, а та говорит ему: «исполню я три твоих желания»...

- Вася, заканчивай с пошлыми анекдотами.

- Хорошо, хорошо. Но если к нам кто сунется, я угощу его моими «сюрпризами», как тогда, в Кандагаре.

- Именно один из твоих сюрпризов мне сегодня и нужен.

- Хм, значит, ты ко мне по делу...

Вася откинулся на стуле, затем его рука потянулась к пачке сигарет, он вытянул одну и затянулся. Я вопросительно посмотрела на Мадину. Ерохин перехватил мой взгляд.

- Боеприпасов здесь нет, безопасно. Кстати, Рыжая, если ты по делу, то почему с ней пришла?

Меня начало немного задевать, что они говорят обо мне в третьем лице.

- Потому что дела у меня два. Первое – нужно устроить незабываемый фейерверк в день рождения, а второе – записать Гису в твой кружок. Она будет учиться стрельбе.

Вася посмотрел на меня, прищурившись.

- Детка, я могу тебя научить не только стрельбе, знаешь ли. Для тебя у меня есть особый ствол!

- Ну-ка, заткнись!

- А то что?

- А то как дам!

- Да ты прям Жан Клод Вам дам и всем дам!

Мадина подскочила к стулу Васи и резко ударила по ножкам. Стул опрокинулся, и Ерохин с грохотом оказался на полу. Чертыхнувшись, он подобрал выпавшую сигарету и затянулся, потирая ушибленную ногу. Затем улыбнулся.

- Молодец, Рыжая. Научилась кой-чему.

Мадина подала руку.

- И заметь, пальцем тебя не тронула!

- Что да, то да. А у кого днюха то?

Вася отряхнулся и каменной громадой возвышался над казавшейся хрупкой на его фоне Мадиной. При желании он, конечно, мог её размазать по полу, но видимо, они были в других отношениях или Ерохин считал, что девочек бить нехорошо. Мадина молча указала на себя.

- Да ладно! Не может быть! У тебя что ли сегодня днюха?

Мадина с гордостью кивнула.

- 16!

- Ого, прости, я мигом!

Ерохин куда-то убежал, а я осторожно подёргала Мадину за рукав и прошептала:

- Может быть, пойдём отсюда, он странный какой-то.

- Просто нужно не давать спуску и вовремя на место ставить, я тебе уже говорила. Васе не сладко пришлось в Афгане. Все, кто через войну прошли немного странные. Я тоже. Может быть, потому понимаем друг друга с полуслова. Ерохин лучший мой друг. Думаешь, кто меня рукопашке учил?

- А что это за война была?

- Хочешь – сама у него спроси, но он не любит вспоминать. Вася единственный, кто выжил из взвода.

- А в “Чайку” он как попал?

- Как и большинство из нас. Семён Михайлович в нём видел нового зама по безопасности, но Ерохин отказался.

В это время показался Вася с бутылкой какой-то прозрачной жидкости и банкой томатного сока. Поставив принесённое на стол, он открыл ящик и достал три рюмки. Затем принялся открывать бутылку.

- Хранил в сейфе на особый случай, – гордо сказал Ерохин, – настоящая “Столичная”!

- Э, не-не-не, так дело не пойдёт. Нам с Гисой только томатный сок, а сам – как хочешь! Но не подведи революционный комитет!

Мадина открыла банку и налила себе и мне в рюмку сок, несмотря на протесты Ерохина, которому ничего не оставалось, как пить водку одному. Он посмотрел на Мадину, и твёрдо сказал:

- Значит так, Рыжая. Один я пить не буду. Тем более, что праздник у тебя. Ну-ка, без разговоров, если хочешь фейерверк.

Вася пододвинул свою рюмку с налитой в неё водкой Мадине, а сам взял бутылку:

- Учитель будет из горла, давай, Рыжая! С праздником! Счастья тебе, здоровья и всякого такого прочего дерьма!

Я вновь почувствовала себя лишней, но из уважения взяла в руки рюмку с соком, зная, что у русских принято отмечать праздники спиртным. Хорошо, что меня никто не заставлял пить алкоголь. Глядя на вялые протесты Мадины, я понимала, что она не так уж и против, скорее стесняется меня, иначе давно бы уже выпила. Наконец, она взяла в руки рюмку, и, зажмурившись, залпом опрокинула в себя её содержимое, поморщилась и запила томатным соком. Ерохин сделал несколько крупных глотков из бутылки, довольно крякнул, но запивать не стал.

- Остальное – на вечер, – сказал он, закупорил бутылку и спрятал её под стол. – Фейерверк обещаю первоклассный!