- А почему у вас последняя фотография с товарищем Гендой датирована августом 1987 года? Разве с тех пор в лагере ничего интересного не случалось?

- С тех пор? Эта фотография совсем свежая, ей всего три дня!

- То есть, по-вашему, сейчас август 1987 года?

- Разумеется. Вы можете посмотреть на календарь.

Надо же! Они настолько вжились в свои образы, что представляют, будто действительно пионеры из прошлого. Или...

- Вот и Ярослава Сергеевна идёт. Большое спасибо, что поговорили со мной и проявляете интерес к нашему лагерю. Хорошего вам дня!

- Гиссарико! Прости, что заставила тебя ждать, но у меня были неотложные дела в библиотеке. Вижу, ты уже познакомилась с моей помощницей Сашей. Она очень вежливая и аккуратная девушка, всегда выполняет любые поручения, готовится стать вожатой. Она умная, много читает, но, к сожалению, ещё не умеет правильно работать с пионерами. Можешь ей во всём доверять, она моя правая рука. Но что же мы в коридоре стоим? Идём в комнату, наверняка у тебя есть много вопросов, да и мне рассказать тебе кое-что нужно.

Мы зашли в «пионерскую», как называла её Ярослава Сергеевна. В первый раз я не очень хорошо рассмотрела кабинет, но теперь у меня было больше времени. Аккуратно расставленные книги, подшитые в папки вырезки из газет и журналов, канцтовары, – во всей обстановке царил идеальный порядок. На стене висела целая коллекция грамот, медалей и вымпелов за победы пионеров, в чём только можно себе представить – в конкурсе поэзии, в беге с препятствиями, в спортивном ориентировании, в музыкальных фестивалях и так далее.

- Да, Гиссарико, видишь, какой у нас замечательный отряд! Ты тоже можешь принести нам одну из побед, и твои достижения попадут в этот скромный музей. Ведь пионер – значит первый, лучший. Во всём. В труде, в спорте, в учёбе. Ты в школе хорошо учишься?

- Довольно хорошо.

- А чем увлекаешься? Спортом? Музыкой? Может быть поэзией?

- Я рисую. И хотела спросить, есть ли здесь художественный кружок?

- Замечательно! Кружка не было, но считай, что мы его только что создали. На линейке я объявлю о том, что у нас открывается кружок рисования, и ты его будешь вести. Напиши мне список всего необходимого, я привезу из города, чтобы ты могла не просто проявить свои таланты, но и помочь товарищам раскрыть их в себе.

- Но подождите... Как это вести кружок? Я не так хорошо рисую, и не умею учить...

- А вот бояться, Гиссарико, и сомневаться в своих силах нельзя. Обучая других, ты растёшь над собой. Это ведь не уроки. Наши кружки – это собрания пионеров по интересам. Вполне возможно, что в лагере найдутся художники, которые и тебя смогут чему-нибудь научить. Учиться, Гиссарико, особенно у товарищей, не стыдно. А вот хоронить свой талант – это настоящее преступление. Завтра составим расписание работы твоего нового кружка. А сейчас у меня будет к тебе не то что задание, но огромная просьба, в которой я надеюсь, ты мне не откажешь. Сегодня вечером у нас в актовом зале будет конкурс поэзии, и я хочу, чтобы ты на нём выступила. Понимаю, что ты устала с дороги, но чем быстрее ты примешь участие в общественной жизни лагеря, тем быстрее вольёшься в наш дружный коллектив.

- Но я совершенно не разбираюсь в русской поэзии, даже говорю по-русски с акцентом.

- В том-то и дело! Многие в лагере уже знают, что к нам приехала гостья из Японии. И выступив на этом конкурсе, ты покажешь, что тебе не безразлична наша культура. А мы с удовольствием послушаем стихи японских авторов, может быть, ты какие-то помнишь наизусть?

- К сожалению, нет...

- Жаль, но тогда расскажи что-нибудь по-русски со сцены. Например, стих Пушкина, или какой-нибудь коротенький рассказик. Я уверена, у тебя будет огромный успех. Отправляйся сейчас в библиотеку и подбери себе произведение, которое смогла бы выучить за несколько часов. Конкурс будет сразу после ужина. Я очень на тебя рассчитываю, Гиссарико, постарайся не подвести наш отряд.

Мне не оставалось ничего другого как кивнуть в ответ. Ну как я могла отказать этим бездонно синим глазам, которые смотрели на меня с такой лаской?

- Но и у меня к вам будет просьба, Ярослава Сергеевна. Мой телефон почему-то не работает. Могли бы вы на несколько минут позвонить по скайпу в Токио и сообщить маме, что всё в порядке? И ещё бабушке в Саратов.

Вожатая задумалась.

- По поводу «скай-связи» с Японией я поговорю с Семёном Михайловичем, и мы обязательно что-нибудь придумаем. А с Саратовом можем связаться из его кабинета. Когда ты хочешь с ней поговорить?

- Сейчас. Как можно скорее. Мне нужно сообщить ей, что всё в порядке, я добралась в лагерь. Она наверняка волнуется.

- Дело в том, что ни у кого в лагере нет таких телефонов, как у тебя. Они просто не нужны. Здесь нет интернета, нет мобильной связи. Я понимаю, что в Токио технический прогресс ушёл далеко вперёд, но для этого пионеры и учатся, чтобы наша Родина завтра не только догнала, но и перегнала Японию. Позвоним по обычному, городскому телефону. Какой номер бабушки?

Тут я с ужасом поняла, что понятия не имею, какой у бабушки номер городского телефона. Он давно пылился в коридоре, но никто никогда по нему не звонил. Да и много ли квартир сейчас осталось с проводной связью? Но бабушка не стала его отключать. «А вдруг скорую вызвать, а мобильный разряжен» – говорила она на все доводы. «Абонплата за него копеечная, пусть себе будет». Я не знала, что сказать. Внутри поднималась волна ужаса. Я отрезана от мира, от близких, от форума, фейсбука и всего что меня связывало с внешним миром. Совершенно одна, словно астронавт на затерянной планете посреди бесконечной Вселенной. Но Ярослава Сергеевна поняла моё молчание по-своему:

- Не помнишь номер? Не волнуйся, я найду на почте в городе адресную книгу и постараюсь его узнать. А пока что напиши письмо, я завтра его отправлю в конверте. Что ты так расстроилась? С тобой ведь всё в порядке, близкие знают, где ты, знают адрес и телефон лагеря. Позвонят сами. Посольство поможет. Ведь за тебя сам товарищ Генда ходатайствовал. Не унывай! Пионер должен уметь переносить трудности! Всё. Беги в библиотеку, готовься к конкурсу и о плохом не думай. Потерянный чемодан мы твой разыщем и с родителями свяжемся.

Вожатая крепко обняла меня, и сразу стало тепло и спокойно на душе. Верно, чего я так разволновалась? Это ведь часть моего лечения – смена обстановки. А раз так, то никаких компьютеров, смартфонов и прочих гаджетов! Будто я живу в 1987 году, до их изобретения. Вот и отлично! Зато будет время заниматься творчеством, рисовать, играть и общаться с обитателями лагеря, как это делали дети в прошлом. Почему бы нет? Мне это пойдёт на пользу. А близкие, конечно же, знают, где я. Возможно, на выходных мама и бабушка приедут меня проведать. Или Глеб Валерьянович поедет в город, где свяжется с ними. Обязательно поговорю с ним вечером. Ладно, пойду в библиотеку, выполнять задание Ярославы Сергеевны. Выходя, я вежливо попрощалась с Александрой, договорившись, что буду называть её Саша, а она меня Гиса. Заодно спросила, не знает ли она, где найти Полину? Саша знала всё. Полина жила в 8-ом домике. Нужно её попросить, чтоб никто не узнал о сегодняшнем инциденте с медпунктом, если, конечно она уже не разболтала. Жалеть ведь будут или держаться подальше, считая заразной. Если второе я ещё переживу, то первое выводит из себя – терпеть не могу, когда меня жалеют!

Библиотека располагалась позади здания столовой, почти у самой ограды. К ней сбегала вымощенная старой плиткой дорожка. Архаичное здание в наш век электронных книг и планшетов. Но в лагере, где не было интернета, библиотека обретала некий новый смысл и значимость. Подобно тому, как древние философы обращали свои взоры на кладезь мудрости и знаний человеческой цивилизации, смотрела я сейчас на большой с балконом на втором этаже раскрашенный в мятный цвет домик с железным куполом-крышей.

Я потянула за ручку, и довольно тяжёлая железная дверь поддалась. После яркого солнца мои глаза ничего не могли рассмотреть в полутьме коридора, ведущего в светлую комнату. Боковые двери были заперты, и мне ничего другого не оставалось, как идти на “свет в конце туннеля” по скрипучим паркетинам пола.