— Конечно.

— Расскажи мне обо всём. Я видела твои сны. Ты помнишь город, в котором жила? Семью? Друзей?

— А ты не помнишь?

Дина уклончиво посмотрела в сторону, но не ответила. Немного поколебавшись, я решила, что ничего плохого не случиться, если я прочту ей несколько выдержек из своего дневника, о содержании которого, впрочем, и так разболтала Наташа. Увидев сомнение на моём лице, девушка произнесла:

— Да я не прошу рассказывать что-то личное или случаи, о которых ты предпочла бы забыть. Возможно твои записи помогут мне найти лекарство для тех несчастных, а Максу — выход. К тому же, мне порой так скучно здесь, а ты видела другой мир, столько всего знаешь. Что такое «мо-ре»? Правильно сказала?

Я улыбнулась:

— Хорошо. Передай мне, пожалуйста, дневник.

— Держи, — знахарка протянула тетрадку.

— Небо светлеет, готовясь встретить солнце. Сейчас, в дни летнего солнцестояния, ему не терпится поскорее вынырнуть из-за горизонта, чтобы обрушить испепеляющие лучи на улицы. Однако, ночная прохлада ещё не потеряла власть над городом, который через несколько часов погрузится в летний зной. Спят квартиры многоэтажек, магазины, светофоры, — начала я, задумчиво открыв первую страницу. Но Дина меня перебила:

— Погоди. Я ничего не поняла кроме ночной прохлады. Небо — это когда смотришь вверх, а над нами вместо каменного свода висит темнота, верно? Солнце, это такой горячий огонёк, который делает день? А лето, я знаю. Немного помню. Всегда жарко и можно ходить в лёгкой одежде. Но что такое магазины и светофоры?

— Дина, ты что? Никогда не была в городе? Даже в посёлках есть магазины.

— Ада, я не помню ничего из прошлой жизни. Знаю, что она была, иногда какие-то обрывки воспоминаний Наташи, Макса или других ребят. Мы пытаемся узнать, что находится за пределами подземелья, но безрезультатно. И вдруг появляешься ты, которая всё помнит, и говоришь такие удивительные вещи.

Я не знала, что на это ответить. Рассказывать Дине о далёком приморском городе, в котором она никогда не бывала. Что такое море, автомобиль, магазин, интернет? Как бы мне хотелось оказаться сейчас дома, согретой жарким южным солнцем, вдохнуть запах полыни вместо сырости подземных коридоров! Неужели, знахарка права, и мне больше никогда не суждено увидеть лижущие подножья скал волны?

Будто угадав мои мысли, Дина застенчиво сказала:

— Не надо рассказывать. Пусть твои воспоминания остаются с тобой. Но может быть, ты мне разрешишь иногда сидеть рядышком, когда спишь?

Сперва я не поняла зачем. Ах, ну да. Она умеет читать сны.

— Хм, а если мне будет снится что-то личное?

— Я могу сделать так, чтобы тебе снились сны о твоём городе.

— Нет, Дин, не надо. Мне будет тоскливо и больно.

В памяти на миг пронеслись образы Вари и Саньки, затем родителей.

Знахарка вздохнула:

— Ладно, тогда прочти ещё, пожалуйста. Не буду перебивать, даже если не пойму. Просто попытаюсь представить.

Кивнув, я вновь открыла тетрадь. Но иногда всё же пыталась что-то объяснять, к примеру, что такое такси.Вскоре я заметила, что Дина, тяжело уронив голову, спит.

Я укрыла девушку одеялом, придвинувшись к ней поближе. Посапывая во сне, она казалась такой милой, и мне представилась отличная возможность изучить черты её симпатичного, немного детского личика.

Взяв карандаш, я принялась рисовать портрет моей новой знакомой на страницах дневника и, сама того не заметив, задремала.

*

Я сидела на скамейке у окна небольшого деревянного домика, окрашенного в зелёный цвет. Впрочем, в стальном свете луны цвет краски угадывался с трудом. Ветер, наполненный ароматами ночных трав и пением сверчков, слегка теребил мои волосы. Скамейка стояла совсем рядом с окном, и потому я отчётливо могла рассмотреть девушку, опёршуюся о подоконник, и глядящую куда-то в небо, в звёздную даль. На плечах у неё красовалась простынь, поверх которой спадали два ярко-рыжих хвостик, а на шее — красный галстук. Да, я сразу узнала ту самую пионерку, которая приходила ранее в мои сны. Её лицо было погружено в раздумье настолько, что лоб прорезала неглубокая морщина. Меня она не видела, а если и видела, то никак не реагировала на моё присутствие.

В темноте комнаты зазвучал чей-то голос:

— Не спишь, Мадина?

Рыжеволосая пионерка не ответила, лишь слегка качнула головой.

Послышалось шлёпанье босых ног по полу и через мгновение рядом с ней появилась вторая, старшая девушка, с которой они разговаривали у стены крепости. Её каштановый хвостик был распущен ко сну. Как и Мадина, высокая девушка меня не замечала. Она стала рядом с рыжеволосой и тоже уставилась на звёзды.

— Красиво… — тихо прошептала Аня полу-вопросом полу-утверждением.

Конечно же, это была она, и, похоже, я снова стала свидетелем их диалога.

Смущало только то, что на Ане ничего не было, и её красивая грудь блеснула в лунном свете. Видимо, она спала без одежды, что не удивительно в такую жару. Надо же, даже не стесняется. Вдруг её кто-то заметит в окне? Стараясь не глядеть на Аню, я перевела взгляд на бесконечную россыпь серебряных кристаллов в вышине.

— Валькот приходил, — задумчиво произнесла Мадина.

— И? — безразлично спросила Аня.

— Сказал, что снова приснился японке. Её, кстати Гиссарико Комуро зовут, я запомнила. Спрашивал, пойдёт ли она с ним. Даже асфальтовую дорогу и поле показал.

— А она?

— Ничего не ответила, проснулась.

— Он ожидал другой реакции?

— Сказал, что не сдастся, но принуждать не имеет права. Выбор должен быть добровольным, иначе не выйдет. Бабочка не взлетит.

— Пфф, бабочка, — недовольно наморщилась Аня, — пусть бы мою вернул для начала, раз уж мы расстались.

— А если…?

— Никаких «если»! — рявкнула Анька, — расстались и точка. Ты обещала об этом не вспоминать. Вот возьму и рассержусь сейчас.Заколдую тебя. Превращу в мышь с рыжим хвостиком! Двумя хвостиками…

— Взгляни на эти домики, — Мадина указала рукой прямо в мою сторону, и я подумала, что меня заметили. Но сделав попытку спрятаться за скамейку, вдруг поняла, что тело меня не слушается. Более того, у меня нет никакого тела. Опять сон наяву! Точнее, очередное видение от подсвечника, как тогда, в особняке.

— И? — снова равнодушно хмыкнула Аня.

— Все пионерымирно спят знаешь почему? Потому что мы с тобой не спим! Потому что Валькот не спит. И товарищ Генда, и весь революционный комитет. Нам дан приказ — ни шагу назад, и мы его выполним.

— Ты фанатка революции, даже спишь в галстуке. Но весь твой революционный комитет во главе с Семёном и Гендой не вернёт мне моих сестёр — Дину и Наташу. А Валькот у них на побегушках. Так что шли бы они глубоко в жопу со своими приказами.

— Тогда зачем ты здесь? Зачем со мной? — Мадина готова была взорваться, резко обернувшись к Аньке. При этом её хвостики описали внушительную дугу на фоне ночного неба.

— Потому что люблю тебя, глупая… Ты — единственная, кто у меня осталась.

Рука Мадины, занесённая для удара, как-то вяло опустилась.

— … если не считать Матвея.

— Какого Матвея? — в растерянности спросила Мадина.

— Того самого скелета, который в твоём шкафу задохнулся, когда ещё пионером был. Забыла разве?

— Чегоо-о? — глаза Мадины округлились.

— А ты открой дверцу шкафчика да проверь. Я его Матвеем называю, хотя не помню точно, как этого жирного типа при жизни звали.

Фигурка Мадины исчезла в глубине комнаты, затем послышался щелчок открываемого замочка и визг. Аня заулыбалась. Но если присмотреться, её глаза оставались печальными.

— Ну как Матвей поживает? — спросила она через плечо.

— Анька, я тебя убью. Там паук!

— Как печально. Значит Матвей вознёсся к небесам, а его чёрная душа превратилась в паука. Давай помянем его чаем. Налей себе из термоса на тумбочке.

Вместо ответа в Аньку из темноты просвистела подушка. Но, не зацепив её, вылетела в окно и приземлилась рядом со мной, у скамейки.