Вернувшись домой, Соколов пережил небывалый триумф своего детища: на выступление «Сталлоне рокетс» в Сокольниках собрался весь московский цвет. Шестисотые «мерины» доставили к месту ристалища почти всех столичных обладателей малиновых пиджаков, золотых печаток, площадок на биржах и «точек» на Тверской. В пене шампанского, под хлопки самых настоящих пиропатронов, в свете кузнечного горна благосклонно взирала на публику Жаклин. Радостная, словно «Весна» Боттичелли… только осенью. Своей порцией триумфа насладился и Соколов: его напор и понты конвертировались в связи, деньги и опять же понты, но уже другого, нового уровня. На глазах подогретой публики будущая чемпионка мира по фитнесу Светлана Пугачева, она же Матрешка, она же Дочь Фредди Крюгера, заваливала соперницу самурайским мечом нижнетагильского производства. За сценой был готов оказать помощь доктор Скловский: будущая звезда восстановительной медицины во всех резюме и рекламах будет указывать работу в «Сталлоне рокетс» как одну из самых значительных вех в своей карьере. До появления сериала про «Зену, королеву воинов» оставалось несколько лет, а легенды Древней Греции даже в изложении Куна тогда не пользовались популярностью: поэтому девушки из «Сталлоне рокетс» на несколько лет стали воплощением непонятного идеала. Красивые, как богини, и сильные, как Дуся из песни «Любэ», они будоражили умы соотечественников новыми возможностями непонятного времени.

Закончилось все очень по-нашему. Вот еще одна заметка из того времени.

16 июня, накануне коммерческих гастролей группы по США, руководство спонсорской фирмы «Юнона лазер» уведомило сталлоневцев, что в связи с личными финансовыми трудностями прекращает спонсирование шоу. Новая программа «Сталлоне рокетс» (театрализированная имитация чисто женского и смешанного мордобоя) готовилась специально для показа в Америке и заслужила высокую оценку специалистов. (см. «Ъ» № 16, стр. 28). Сейчас администрация срочно ищет 5 млн руб., чтобы накупить для гастрольной поездки оружия (сабель, стрел, боевых дубин, топоров и кольчуг) и сделать два рекламно-патриотических видеофильма – типа Life Film. Если богатый партнер не отыщется в ближайшее время, шоу-группа прекратит свое существование.

Как признаются люди, имевшие отношение к шоу, дело было в том, что отечественные инвесторы захотели поделить прибыль от американских гастролей в соотношении 80 к 20. Американцы отказались. Наши уперлись. Новых приглашений не последовало. Девушки разбежались, а страна вновь увлеклась зрелищем под названием «политика». Теперь уже российская. Требовались специалисты, и одним из лучших оказался Соколов. Он в этом разбирался, мягко говоря, не очень. Но когда это его останавливало? Джазовый принцип: «Сядь и сыграй» – его кредо на все времена. Наступило время попробовать себя на новом поприще.

А Жаклин Сталлоне, которая так и не смогла воздействовать ни на русских, ни на американских партнеров, забросила рестлинг и на некоторое время оказалась в стесненных обстоятельствах, сопровождающихся темнотой и неприятными ощущениями. Короче, сами знаете, где она оказалась. Именно с того момента «мамочка» начала гадать по ягодицам за деньги. Пенсионер Горбачев мог пригласить ее в гости только как частное лицо. Но не пригласил: заглядывать в будущее больше не имело смысла.

Поздней, ну, или чтобы совсем не сгущать краски, не очень поздней ночью одного из первых годов последнего десятилетия XX века в аэропорту «Манас» приземлился самолет из Москвы. «Ту-154 М», по правде говоря, мог приземлиться где угодно, но в тот момент всем показалась, что киргизскому аэропорту оказана большая честь. О тех событиях не то что участники, но даже сам Google помнит теперь весьма фрагментарно.

С трапа пружинисто и основательно сошли несколько человек единообразной наружности: черные плащи, черные костюмы, черные галстуки, черные ботинки. Материальчик у костюмов, по правде говоря, чуть разнился, покрой был тоже не совсем одинаков, да и кроссовки на одном из прибывших были совсем не ботинками. Но абсолютно всем было понятно, что на гостях – униформа, которая хоть и не зафиксирована ни в одном строевом уставе, но вполне аутентична статусу гостей. Такую форму не возьмешь деньгами или отрезом. На такую форму не вешают дембельский аксельбант. Такая униформа повсеместно встречается только в костюмерных «Мосфильма» и в мире очень особых людей. Московские гости, понятное дело, были не с «Мосфильма».

Водитель-охранник Омурбек Батаев про форму понимал очень хорошо: за последние три года он так и не привык, что галстук бывает не на резиночке, а носки нужно покупать в магазине. Омурбек, глядя на людей, которые спускаются по трапу, почувствовал себя на взлетной полосе очень знакомо – как на плацу. Каждый советский мужчина, служивший в армии, знает, что по плацу можно передвигаться двумя способами: строевым шагом или бегом. Омурбек был очень рад, что передвигаться вообще не надо, и облегченно встал по стойке «смирно».

Да что там недавний прапорщик Омурбек – абсолютно никто из представителей киргизской стороны, встречавших мрачных гостей, не решался заглянуть в их души. И так было понятно, что души прибывших спецов тоже, скорее всего, единообразные. Если и не черные, то точно с какой-то мрачной поволокой. Рукопожатия сухие и сдержанные. А первый вопрос сиплый, как холостой выстрел:

– Как сам?

– Он ждет вас.

И это без приветствий, без вопросов про здоровье и дела. Не по-восточному как-то, обидно. Тридцать минут, пока черные лимузины из президентского гаража мчали целеустремленных незнакомцев к резиденции «самого», прошли практически молча. Не хватало в салоне запаха лепешек, дастархана, обстоятельности. Один из встречавших, бывший кагэбэшник, уязвленный холодной сдержанностью гостей, попытался было на правах хозяина завести разговор и обратился к главному:

– А вы, видимо, из наших, – заговорил он с основательной интонацией, намекая на причастность и свою, и гостя к органам.

– Не ссы, друг степей, чужие здесь не ходят, – ответил Соколов, посмотрел киргизу в глаза и слегка похлопал по щеке.

Товарищ Кирибеев – за долгие годы он привык к тому, что его все так называют, – густо покраснел в темноте. Он не оскорбился, нет. Ему было обидно, что вот здесь, сейчас, в этом темном салоне крутой иномарки, гость из Москвы не видит его истинную сущность. Кирибеев гордился тем, что без всякого блата и причастности к крутым кланам добился в жизни всего. Его лично знал президент. С ним первыми здоровались соседи. Он перевез семью из района во Фрунзе. И никто из подчиненных не смел сказать ему слова поперек, когда после обеденного перерыва он беспечно отрыгивал в пространство кисловатый запах бозо – хмельного национального напитка, который «городские» презирали.

– Друг степей это калмык, – блеснул эрудицией Кирибеев. И как обиженный представитель титульной национальности, и как образованный человек, в конце концов.

– Без обид, друг, я сам родом из Ташкента. Просто работа. Мы же профессионалы.

Соколову в целом не хотелось обижать смуглого, широколицего киргиза. Но каждое новое дело требовало своего уровня «понтов». В те годы понтоваться было принято профессионализмом. Скажешь кому-нибудь в глаза, что человек профессионал, и, считай, полдела сделано. Собеседник чувствует себя польщенным и обязанным. Комплимент надо отрабатывать, а значит, не задавать лишних вопросов; делать вид, что понимаешь тайную цель операции; ну и, как приятный бонус, чувствуя себя профессионалом, можешь повышать самооценку.