Ликандр наконец взглянул на тех, кого оставили с ним: это были два не то перса, не то мидянина, один нубиец и один ливиец, юный и по-девичьи миловидный. Самые разные… натуры, как называет это Стасий.

- Куда нам идти? - угрюмо спросил Ликандр. Если уж киренеянин говорит с ним таким образом, можно надеяться и на честный ответ! Хотя бы отчасти честный.

- Вам повезло, - повторил Стасий слова, уже сказанные в пути. - Вы попадете к одному… весьма знающему человеку, который найдет вам самое лучшее применение за всю вашу жизнь!

Черноглазый киренеянин коротко и как-то невесело рассмеялся, хотя первая партия невольников явно была продана выгодно. Да, подумал Ликандр, он, несомненно, испытал рабство на собственной шкуре… Но ведь для эфиопа и даже азиатского грека такое положение несопоставимо с позором спартанца, ставшего рабом! Негры, это Ликандр знал совершенно точно, нередко даже радовались, когда их покупали в богатые египетские дома в качестве слуг и домашних любимцев, как балованных животных: для этих племен есть досыта нередко уже достаточно…

А уж для азиатского грека… кто их только разберет!

Ликандр вдруг заметил, что из хозяев, которые выставляли его товарищей на общем рынке, оставшихся сопровождает один Стасий. Видимо, пристроить Ликандра и этих избранных - его частное дело. А может, они его доля в продаже невольников, и последняя партия пойдет гораздо дороже!

От площади идти оказалось недалеко. Они свернули в узкий проулок, потом прошли еще немного: охранники-азиаты чуть не обтирали побелку со стен своими плечами, так было тесно. И наконец, снова выйдя на мощеную улицу, остановились перед дверью в высокой стене.

Стасий постучал медным кольцом-колотушкой. Калитка, отметил про себя спартанец. Запертая.

Из-за стены вдруг раздалось рычание, от которого все невольно вздрогнули: так тихо, люто рычали дикие собаки или свирепые египетские псы, которых натаскивали выслеживать беглых рабов.

Через небольшое время калитка отворилась, и на гостей изумленно воззрился привратник: старый азиатский грек в длинной бесформенной одежде, которую те нередко носили, и в синей головной повязке.

- Впусти нас, Азор, - улыбаясь, сказал Стасий. - Ты сам видишь, у меня большое дело к твоему господину!

Старый раб уже и сам разглядел большую свиту киренеянина и с низким поклоном посторонился.

- Да благословят тебя боги, господин…

- Уже благословили, - рассмеялся Стасий.

- Азор родом из Лидии, - вполголоса пояснил он Ликандру. Остальных работорговец вообще не удостоил ни словом. - Господин этого дома тоже лидиец.

И тут со стороны большого хозяйского дома послышался многоголосый лай и снова рычание, ставшее гораздо отчетливее. Юный раб-ливиец всхлипнул от страха. Ликандр только сжал зубы.

Привратник Азор куда-то торопливо ушел, - видимо, за хозяином, - а лаконец огляделся. Да, они, без сомнения, попали в богатый дом - мраморный особняк, может быть, того самого пентелийского мрамора; с позолотой на фронтоне и фальшивыми рифлеными колоннами из красного гранита. Удивительным образом пленнику показалось, что изнутри это жилище больше, чем снаружи. В саду, который окружал дом, щебетали птицы: должно быть, редкие.

Опять залаяли псы, вернее - одна собака. Лай, поскуливание и рычание стали громче, и Ликандр понял, что собаку ведут сюда. Скоро он увидел ее - желтый остроухий пес, который рвался с поводка у сдерживавшего его великана-негра, что приближался к рабам и их охранникам впереди группы людей.

Пес не прекращая лаял; потом смолк, хрипло дыша и вывалив красный язык, когда его дернули за ошейник. Потом оскалил зубы и заворчал - зубы у него были страшенные.

- Это Дракон. Назван именем одной из собак Актеона*, - послышался новый голос: с тем же выговором, что и у Азора, но более молодой. - Подходящая кличка, не так ли?

К ним подступил человек, походивший на Стасия, - та же неприятная многознающая улыбка, за которой, однако, скрывалось больше, чем глумление. Может быть, своя тайная боль.

Но этот лидиец был намного более холеным, чем Стасий, в вышитой желтой хламиде, в золотых браслетах и кольцах. И лицо у него было подкрашено, как у персов.

Хозяин дома сразу же обратил внимание на Ликандра - он обошел спартанца, задирая голову, чтобы видеть его лицо.

- Это и есть тот герой чистейшей лаконской породы, которого ты обещал мне, Стасий? - наконец спросил он, обернувшись к работорговцу.

Киренеянин склонил голову с восточной вежливостью, как старый друг дома.

- Да, Мидий. Хорош, не правда ли?

Мидий опять медленно обошел пленника и неожиданно схватил за руку выше локтя и сильно сжал. Лаконец зашипел сквозь зубы, стиснув кулаки, отчего мышцы еще сильнее напружились.

Мидий прищелкнул языком.

- И это после месяца плавания? - воскликнул он.

- Меньше, чем месяца, но путь был долгий, - улыбаясь, согласился Стасий. - И нашел я этого спартанца умирающим в пустыне.

Темные глаза Мидия загорелись.

- Я беру его! - сказал лидиец.

- А остальные? - спросил Стасий.

Хозяин взял его под руку.

- Давай-ка пройдем в дом и все обсудим, дражайший Стасий. За чашей хиосского вина*! А спартанца пусть пока вымоют и накормят.

Киренеянин нахмурился, хотел возразить… но потом кивнул. Они быстро удалились в сопровождении четверых азиатов Стасия и охраны Мидия. Свирепого пса утащили следом.

- Он шутя перервал бы горло и тебе, спартанец, - сказал рядом с Ликандром привратник Азор, проследивший за взглядом нового раба. - Я знаю, что вы ходите на волков с одной рогатиной. Но эти зверюги гораздо хуже! Их обучают сразу кидаться на горло!

Он сделал Ликандру знак.

- Идем, я распоряжусь, чтобы тебе дали поесть и помыться.

Ликандр пошел; он бросил растерянный взгляд на оставшихся рабов, но потом сосредоточил все внимание на своем проводнике.

- Почему ты думаешь, что твой хозяин купит меня?

- Ты далеко не первый, - усмехнулся старый лидиец. - И если мои глаза не лгут, ты лучше многих, кто был до тебя!

Ликандр не стал спрашивать об участи прежних рабов Мидия.

Они вошли в дом через заднюю дверь - прошли в небольшую комнату, которая, судя по запахам, наполнявшим коридор, соседствовала с кладовыми. У пленника заурчало в животе; он покраснел.

- Хочешь есть? - спросил Азор с добродушной усмешкой. - Пока как раз вода согреется.

Он жестом предложил спартанцу сесть на лавку. Тот сел, сразу ощутив, как на плечи навалилась огромная тяжесть; Ликандр спрятал лицо в ладонях и подумал о своей жене.

Вскоре принесли еду, от вида и запаха которой у пленника потекли слюнки: козлятину с приправами, свежий хлеб, сыр и разбавленное вино.

Ликандр съел все до крошки, выпил и вино, за что тут же мысленно выругал себя. Но когда его позвали мыться, опьянение тотчас прошло. Он с наслаждением стащил с себя заскорузлую рванину и погрузился в горячую воду.

Мальчик-раб долго старательно оттирал его египетским натроном; потом расчесал мокрые вьющиеся волосы. Они так спутались, что приходилось выдирать их прядями. Потом слуга так же связал волосы спартанца шнурком на затылке.

Когда Ликандр вышел из ванны и мальчик принялся вытирать его, на пороге появился Мидий.

- Молодцы! Теперь оставьте его, - сказал он своим домашним рабам, делая мальчику знак отойти.

Ликандр прикрылся полотенцем и неподвижно и гневно смотрел на хозяина. Тот улыбнулся.

- Теперь ты мой, спартанец. Я уплатил за тебя сумму в тридцать быков.

Ликандр прикрыл глаза, и пальцы, державшие полотенце, разжались. Он ощутил на себе жадный взгляд владельца.

- Думаю, я не стану клепать на тебя ошейник или ставить клеймо, - произнес лидиец наконец: в голосе его послышалось восхищение своей покупкой и необыкновенное довольство собой. - Кто когда-нибудь видел Тезея или Ахилла в рабском ошейнике?

Лаконец взглянул на него.

- Так как же ты можешь знать, что я не сбегу?

- Можешь попытаться, если думаешь, что удерешь от моих сторожей, - улыбнулся Мидий. - Но что ты будешь делать, даже если убежишь? Вплавь доберешься до Египта? Или бегом до Афин?