Потом опять их сменили колесничие: и теперь даже спартанец не мог упрекнуть их в трусости. Возницы, раззадорив коней, спрыгивали на землю и вскакивали обратно в колесницы.

- Неплохо! – мрачно сказал воин, на чью оценку Поликсена сейчас почти полностью полагалась.

Во время представления зрителям разносили прохладительные напитки, гранатовый сок и воду с лимоном. Этот фрукт привезли сюда персы, и Поликсена его уже пробовала: эллинка нашла, что кислое лучше утоляет жажду. Перед ней остановился персидский мальчик-слуга с подведенными как у девушки глазами и бровями, - должно быть, евнух, несчастный: он предлагал наперснице царицы напиток. Ликандр хотел остеречь госпожу, но Поликсена взяла кубок, и юный перс с поклоном исчез.

Коринфянка сделала глоток, и допила до половины; затем протянула и Ликандру. Увидев, что кубок полупустой, атлет без колебаний осушил его.

От всего не убережешься! И, как бы то ни было, - что ждет возлюбленную, то с радостью примет и он!

А под самый конец ристалища перед зрителями выступил сам Камбис. Поликсена не знала, дозволено ли царю персидскими приличиями такое поведение: но, конечно, царь делал все, что ему угодно. Киров сын красиво прогарцевал перед персами и египтянами на гнедом коне, трижды метко выстрелил в нарисованного льва, уже истыканного стрелами, - Поликсена скоро упустила из виду, куда именно вонзились царские стрелы. Потом Камбис ловко поймал на свое копье два обруча в виде свитой виноградной лозы, - золотой и серебряный, - и, подскакав к женщинам, бросил оба венца на колени Нитетис!

Все ахнули и захлопали: Поликсена била в ладоши так, что заболели руки. А потом наступила тишина: великая царица встала с места. Что она сделает?..

Нитетис недрогнувшими руками возложила золотой венец себе на голову, и сдержанные египтяне закричали от восторга. Греческие воины, поддерживавшие египетскую царицу, буйствовали как на львиной охоте.

А второй обруч… Нитетис, повернувшись к персиянкам, сидевшим позади, на глазах у всего собрания послала серебряную корону Роксане!

Несчастной беременной царице и без того стало дурно при виде почестей, оказываемых сопернице; Нитетис этим знаком внимания добила ее, подобно охотящейся Сехмет, демону египетской пустыни.

- Как жестоко и как мудро, - прошептала Поликсена. – Не зря же Камбис подарил ей две короны! Наверное, перс того и ждал!

Когда пожалованный обруч оказался в руках Роксаны, младшая царица встала, держа его, точно ядовитое животное, с которым не знала, что делать. Ее живот, полускрытый льном и шелком, теперь особенно выставился.

А потом азиатка вдруг с криком зашвырнула подарок на площадку, под ноги конникам и самому царю! Все вскрикнули разом: серебряный обруч упал и погрузился в песок, сразу потерявшись. Лошадь Камбиса фыркнула и отпрянула, а на самого властителя персов было страшно смотреть. Поликсена не выдержала и зажмурилась, прильнув к своему возлюбленному: Ликандр окаменел на месте, глядя на происходящее.

Нитетис села назад в кресло, бледная и торжествующая, - ее незаметно взял за руку Уджагорресент, сидевший позади царицы; служанки Роксаны были почти в обмороке от выходки госпожи. Едва ли Камбис спустит ее так легко, как первую, когда Роксана сломала веер.

Младшая царица рыдала, закрыв лицо руками; служанки окружили ее тесным кольцом, испуганно и неуклюже пытаясь успокоить. Камбис с площадки прожигал взглядом жену, сидя на своем коне подобно статуе.

Потом он резко хлестнул коня плетью и унесся прочь с арены, мимо ошеломленных зрителей. Поликсена почувствовала, как Ликандр сжал ее руку выше локтя.

- Пора уходить, госпожа, - непреклонно сказал спартанец.

========== Глава 42 ==========

- Пора уходить, богиня, - сказал великой царице Уджагорресент.

С десяток конных воинов устремилось следом за Камбисом, и множество пеших: значительная часть солдат Камбиса покинула площадку, но, несмотря на это, оставшиеся чувствовали себя в оцеплении.

Нитетис посмотрела туда, где сидели греки: к ее большому облегчению, Поликсена со своей охраной успела уйти. Пифагор же остался на месте, и сейчас вместе с учениками как раз пробирался к грекам царицы. Египтянка улыбнулась. Она уже не видела Роксаны за спинами и златоткаными одеждами персов, которые окружили несчастную без всякого приказа Кирова сына.

- Посмотрим! – шепотом воскликнула Нитетис. Тронуть Роксану без повеления царя царей, разумеется, его люди и пальцем не посмеют, и даже получив приказ казнить Роксану или заключить под стражу, персы едва ли решатся выполнить такое повеление сразу: она ведь его сестра, царица и мать наследника… Но именно сейчас, о великая матерь, всеприсущая Нейт…

Подав царскому казначею руку, Нитетис позволила поднять себя с кресла. Сдвинув брови, она нашла глазами Филомена, который уже сосредоточенно внимал Пифагору, что-то говорившему своему ученику.

- Ты видишь, к чему это привело! – сказал Пифагор военачальнику с тихим, но страшным для всех учеников негодованием. – Насилие способно порождать лишь насилие, и взаимная ненависть народов только увеличивается!

- А ты, учитель, хочешь примирить то, что по природе своей непримиримо! – возразил Филомен, сложив руки на груди. Теперь ему было что ответить великому философу. – Если мы будем мириться с варварами, они рано или поздно покорят нас себе, и вместо великой Эллады будет великая Персида, которая захватит весь мир! Азиаты всюду побеждают за счет человеческих пороков и страхов, играя на слабостях других народов, неужели ты не видишь?..

- А ты хочешь уже сейчас залить мир кровью! Уничтожая тысячи людей во имя того, что может как случиться, как и не случиться в отдаленном будущем, - печально усмехнулся самосский мудрец. – Правда оружия далеко не единственная, Филомен! Ты совсем забыл о божественной правде?

- О правде наших богов или единого бога персов? – спросил военачальник, не на шутку распаленный спором. Ученик и учитель уже напрочь забыли о том, где находятся и что грозит им самим; пока их не отвлекли другие пифагорейцы и стража царицы Нитетис. Им всем пора было возвращаться во дворец, что бы ни ждало их там.

Великая царица, отвлекшись на Филомена и Пифагора и пытаясь прислушиваться к их прениям, заметила, что Роксану уже увели: младшую царицу, по-видимому, без всякого сопротивления посадили в носилки и увезли. Храбрость и ярость против повелителя мира истощила все ее силы к сопротивлению.

“У Роксаны прекрасный характер, истинно царский. Теперь я вижу, каковы бывают достойные персиянки! - подумала дочь Априя с неожиданным большим сожалением по отношению к противнице. – Жаль, что я так мало узнала ее! Должно быть, Атосса подобна своей сестре по духу, только ей повезло родиться старшей!”

Египтянка пошла прочь в сопровождении греков и персов, оставшихся при ней; некоторое время она опиралась на руку Уджагорресента, но потом под взглядами слуг Камбиса оставила царского казначея и прошла вперед. Они покинули площадку для состязаний, кончившихся так печально, и великая царица села в свои носилки.

Задернув полог, можно было свободно осмыслить положение.

Она как следует обсудит случившееся с Уджагорресентом, но позже. Может быть, поступок Роксаны вовсе ничего не значит… сейчас ничего нельзя сказать.

Нитетис вдруг поняла, что не смогла бы тронуть эту царицу, бороться против нее подлыми способами, излюбленными в Азии: как, возможно, поступила бы сама Роксана. Но если перенять политику персов, это будет означать бескровную победу Азии в Египте, как и в других землях. Великой царице удалось услышать часть беседы Пифагора со своим лучшим учеником, и с тем, что она услышала, дочь Априя была совершенно согласна.

Несколько дней ничего не происходило. Нитетис пыталась вызнать что возможно через своего врача, других осведомителей, но на персидской половине дворца все протекало без изменений.