Нитетис улыбнулась.
- Камбис и меня звал на охоту, но я отказалась, ответив, что не люблю убийств и не желаю их видеть. Я свободна и сегодня, и еще несколько дней.
- Может быть, он пойдет к Роксане, но не сказал тебе, чтобы не обижать, - произнесла эллинка.
- Может быть, - спокойно согласилась Нитетис.
А потом прибавила:
- Камбис ведь видел, как я послала тебе ожерелье. Я и желала, чтобы он видел… Тебе понравилось?
Ее горячая рука легла на бедро подруги, а другая уже давно теребила ее пояс. Поликсена сглотнула.
- Понравилось, очень красиво, - сказала она. Поликсену бросило в холод, потом в жар. – И Камбис не возражал?..
- В Персии происходит много вещей, о которых не говорят вслух, - сказала Нитетис. Ее черные глаза были совсем близко. – Больше, чем у нас! Мой супруг снисходителен к моим слабостям!
“Какое счастье, что Ликандр не слышит этого”, - пронеслось в голове у коринфянки.
- Ты у меня погостишь? – спросила великая царица. – Мы столько можем обсудить, и столько сделать!
- Если тебе угодно, - ответила Поликсена.
- Только если ты сама желаешь, - строго сказала царица. – Мне нужна не служанка, а друг!
Поликсена кивнула, зажмурившись от ощущения благоуханной близости великой госпожи. Несмотря ни на что, она любила ее, как не любила никого больше; и теперь – еще сильнее, чем раньше.
========== Глава 33 ==========
Царская охота оказалась удачной – персы добыли несколько коз, много зайцев и настреляли в камышах уток. Вся эта дичь была по приказу Камбиса зажарена на ужин, на который он собрал всех приближенных. Персы ели много мяса, как были невоздержанны и в пьянстве.
Поликсена, с утра проведя с госпожой несколько восхитительных часов, днем была предоставлена сама себе: царица ушла вершить дела со своими управителями, а подругу попросила разобраться со списками с персидских свитков, в которых в подробностях излагалось учение ариев: Камбис с радостью разрешил своей египетской царице слушать и записывать слова мобедов*, прибывших с ним. Так зороастрийцы называли своих жрецов.
- Помоги мне перевести эти речения на греческий язык, - настойчиво попросила Нитетис любимую эллинку. – Я не хочу, чтобы их видели глаза египтян или непосвященных персов. Среди них так много поклонников самых ужасных богов. И персам в этом деле я совсем не верю, как не смогут они и перевести как должно!
Поликсена трудилась в кабинете до самого вечера, когда ее позвали на ужин.
Египтяне не хранили мясо подолгу, и позволить его себе могли только богатые – забитый скот и птицу, которые быстро портились на жаре, тут же съедали всем домом. Но убитая на охоте дичь имела особый, ни с чем не сравнимый вкус и аромат; и для своего нового персидского фараона дворцовые повара постарались на славу, приготовив мясо с разными пряностями и зеленью, с кислым молоком, с чесночными соусами.
Великая царица, конечно, этим вечером заняла свое законное место – на возвышении рядом с фараоном, и Поликсене было отрадно видеть это. Еще большим облегчением, намного большим, было лицезреть царя, который опять начал отпускать волосы и бороду, и оделся почти так же, как прежде: в алые шаровары и длинный златотканый халат. Вот только зороастрийскую хлопковую рубашку-седре под низ не надел, и распашная одежда позволяла видеть обнаженную грудь перса, на которой висела тяжелая золотая цепь и несколько ожерелий. Прекрасная царица тоже надела длинное струящееся алое платье в складку, с рукавами и закрытой грудью; на голове ее были уложены сложно переплетенные косы, и лоб венчала золотая диадема. Сегодня Нитетис совсем походила на азиатку.
Поликсена с удивлением обнаружила в зале и Роксану с ее персидскими служанками и наперсницами. Младшая царица была одета гораздо легче и более открыто, чем раньше, - в тонкий египетский лен; волосы ее, разумеется, были покрыты, но головная накидка позволяла их видеть, разделенные надо лбом пробором, черные и блестящие. Ее служанки тоже избавились от своих тяжелых одежд. Но, несмотря на это, персиянки по-прежнему обмахивались веерами… у Роксаны был новый веер из белых страусиных перьев взамен сломанного. Ее густо накрашенное лицо было бледно, но она была спокойна, время от времени отстраненно и высокомерно поглядывая в сторону помоста великой царицы, откуда Нитетис распоряжалась слугами и управителями по праву госпожи царского дома. Поликсена подумала, что эту азиатку стоит опасаться.
Царь же сегодня казался веселым и почти счастливым; он приобнимал Нитетис, хотя египетская церемонность запрещала это фараону, и подкладывал ей лучшие куски со своего золотого блюда.
Эта трапеза казалась гораздо более радостной и более семейной, чем вчерашний пир; и Поликсена, не в пример прошлому вечеру, ела с удовольствием.
Она знала, глядя на царя и царицу, что Роксана сегодня будет спать одна.
Перед сном великая царица зашла к подруге, пожелать доброй ночи и осведомиться о ее успехах. Поликсене было что показать, и Нитетис осталась очень довольна.
Коринфянка спросила Нитетис о том, где содержатся ее эллины и можно ли увидеться с ними. При виде тревоги, снедавшей подругу, царица нахмурилась; потом сказала, что воины Поликсены ублаготворены и ни в чем не нуждаются. Им послали еду с царского стола.
“Персидские объедки”, - подумала Поликсена. И тут же со стыдом одернула себя. Разве все эллины не живут здесь от щедрот египтян, с кем бы их хозяева ни заключали соглашения?
Нитетис прибавила, что если Поликсена пожелает, она может свидеться со своими эллинами завтра утром. Утром и сама Нитетис придет к наперснице, и они закончат перевод.
Торопливо поцеловав эллинку, царица ушла.
Утром, после умывания и завтрака, служанка доложила Поликсене, что ее воины уже ждут встречи с госпожой. Конечно, Нитетис понимала, с кем из них Поликсена больше всего хочет увидеться.
Поликсена и жаждала, и страшилась этого свидания.
Когда она вышла из кабинета, Ликандр, ожидавший с другими воинами в коридоре, подступил к ней – могучий, красивый и несокрушимый. Но в серых глазах молодого воина при взгляде на госпожу появилась нежность и страх, которые делали слабым даже спартанца. Влюбленный, конечно, не мог упрекнуть ее за то, как Поликсена проводила время; но Поликсена сама зарделась под его взглядом.
Тут коринфянка увидела, что другие эллины оставили их с Ликандром наедине. Поликсена, не решаясь поднять глаза, взяла охранителя за руку и отвела в сторону, за расписанную болотными птицами колонну.
Она тихо спросила лаконца, не нужно ли ему что-нибудь, потому что она задержится у царицы. Ликандр тут же перебил ее, спросив, что госпожа делала и не угрожал ли ей кто-нибудь.
Поликсена наконец посмотрела на воина и рассказала обо всем… почти обо всем. Ликандр серьезно и понимающе слушал; хотя, когда речь зашла о Нитетис, Поликсена увидела, что между нею и ее другом опять появилась стена. Он был не Камбис.
Впрочем, так и лучше. То, что может быть между ними, - далеко в будущем, если сбудется; сейчас же, в настоящем, Поликсена еще не была своему воину ни женой, ни невестой.
Однако, когда Поликсена заговорила о сегодняшнем военном совете и подозрениях насчет собственного брата, спартанец тут же забыл о ревности.
Он согласился с Поликсеной в том, что Филомен мог примкнуть к Псамметиху; и соглашался с нею и в том, что это безрассудство. Но Филомену могли прийти на ум такие соображения, которые не приходили ни Ликандру, ни его сестре. И, конечно, коринфский царевич лучше знал обстановку там, где сейчас находился.
И он был прирожденный полководец!
Ликандр распрощался со своей госпожой без нежностей: лаконец только поклонился. Но Поликсена знала, что их связало намного более глубокое чувство, чем иных любовников.
Нитетис припозднилась, и Поликсена начала уже тревожиться. Когда она уже в беспокойстве мерила шагами спальню, великая царица вошла стремительным шагом, широко улыбаясь: не дожидаясь приветствия, она крепко обняла наперсницу и поцеловала.
