- Совет уже состоялся! – воскликнула египтянка. Хлопнула в ладоши. – Камбис позвал меня, как и следует!

- И что же решилось на совете? – воскликнула Поликсена.

- Наш царь останется здесь, в Саисе. С этими… землями, - закончила Нитетис, поморщившись, - персы совладают и без него!

- Камбис осторожен, - уточнила Поликсена, не сдержав усмешки.

Нитетис склонила голову набок.

- Ты могла бы назвать это трусостью, эллинка, - согласилась она после молчания, во время которого коринфянка почувствовала себя очень неуютно. – И военачальники часто бывают храбрее царей! Но ведь и у вас цари не в каждый бой бросаются сами! Царь-военачальник нужен, когда совершается великий передел мира, который сейчас уже совершился!

Коринфская царевна вдруг ощутила себя ничтожной перед тысячелетней мудростью востока, прозвучавшей в словах египтянки. Но ведь люди востока непохожи на эллинов во всем!

- Прости, великая царица, - смиренно сказала наперсница, хотя в душе ее поднималась буря. – Я нужна тебе сейчас?

- Да, сейчас, - кивнула Нитетис. – Потом я буду занята, а ты можешь продолжить свою работу… Я люблю ваш язык, - неожиданно улыбнулась прекрасная дочь Априя. – Он гораздо более гибок, чем язык Та-Кемет, и позволяет выражать мысли, несвойственные нам и доселе бывшие нам неизвестными. Но мир меняется, и избранному богами народу нужно приспосабливаться, если мы не хотим погибнуть!

Поликсена поклонилась. Они с царицей почти все время говорили по-гречески – может быть, поэтому Нитетис казалась ей почти единомышленницей. Но она при всем при этом была египтянка, дочь другого мира.

Пару часов они провели в работе, совершенно забыв о своих различиях, покрываясь испариной в попытках вникнуть в священный для ариев смысл. Священный язык зороастрийцев очень отличался от повседневного персидского языка, и был не менее труден, чем иероглифика. Персы тоже вкладывали в свои слова множество значений, непонятных эллинам: но греческий язык служил наилучшим посредником между двумя восточными государствами.

Потом Нитетис простилась с подругой, сказав, что ее ждут храмовые обязанности. Замужество не освобождало египтянку от служения богам, которым она была посвящена, как и обязанностей по отношению к друзьям и подчиненным, – в отличие от эллинок, даже бывших жрицами, для которых замужество означало полную перемену обязанностей и, чаще всего, затворничество в доме.

***

На другой день царица и ее наперсница расстались: они прощались с большой неохотой и в большой тревоге. Персы уже выступили в сторону Ливии и Кирены. Нитетис не столько беспокоилась о судьбе этих данников Та-Кемет, сколько волновалась об умонастроении Камбиса, которому наскучило сидение на месте и опять захотелось покорять; или, может быть, что-то раздражило перса в поведении египтян или азиатов. А уж что говорить о Филомене и мемфисцах!..

“Брат, только бы тебе достало ума”, - мысленно молила Поликсена того, кто уже давно был для нее недоступным и почти чужим.

Нитетис подарила ей еще много драгоценностей, и в числе их несколько перстней, которые ювелиры царицы изготовили, примеряя на ее собственные пальцы: руки у египтянки и ее наперсницы были почти одинаковы, особенно теперь, когда Поликсена давно уже перестала заниматься черной работой. На двух серебряных кольцах было четкими иероглифическими знаками выгравировано имя Нитетис.

Поликсена знала, как египтяне заботятся о сохранении своего имени в свитках, в металле и в камне: не меньше, чем о бальзамировании своих тел. Пока имя не истерто с памятников, умерший живет и душа его живет.

Перед расставанием подруги также обсудили содержание Поликсены, ее слуг и охраны: теперь, когда царица насовсем переселилась во дворец, саисский дом Нитетис оставался почти в полном распоряжении эллинки. До вторжения Камбиса, пока не совершился великий передел мира, царевны жили на средства, выделявшиеся из казны фараона, на доходы храма Нейт и на подарки, которые делал своей воспитаннице предусмотрительный Уджагорресент. Теперь же, - Нитетис заранее поделилась радостью, которую они вот-вот могли спугнуть, - Камбис одарил рабами, золотом и скотом саисский храм Нейт, намереваясь урезать доходы других храмов.* Часть доходов храма Нейт теперь поступала великой царице, как главной жене Камбиса и жрице Нейт.

У египтян замужние женщины нередко имели независимый от мужей доход, а тем более женщины такой знатности, как Нитетис. Камбис ничуть не был удивлен, узнав об этих египетских обычаях.

Поликсена снова подумала, что многого не понимала в персах – и недооценивала благородство завоевателя.

Нитетис прибавила, что, быть может, она даже подарит Поликсене землю в Дельте: по соседству с имением брата, но собственную. Но пока, конечно, об этом не приходилось говорить.

Царица дала Поликсене с собой несколько свитков, посвященных персидской магии, которая была так же сложна, как египетская: чтобы эллинка продолжила трудиться над ними дома. Поликсена про себя сомневалась, насколько восточная магия помогает, - может быть, она и была действенна, но делала совсем не то, что желалось творящим ее. Но Поликсена знала, что и Нитетис, перенявшая от нее и от других воспитателей эллинскую рассудительность, про себя думает то же самое, и потому не сочла нужным говорить.

Спустя неделю царица написала подруге из дворца, что Ливия и Кирена сдались Камбису почти без боя. Камбис даже презрел ничтожные подношения серебром, которые сделала ему Кирена.

Нитетис также уведомляла единственную подругу и о своем состоянии: в подробностях, которые египтянка и эллинка могли позволить себе, говоря по-гречески. Несмотря на то, что перс часто предавался с нею любви, Нитетис все еще не зачала, насколько могла судить сама – и египетские врачи, лучшие в мире. Зато личный врач великой царицы Минмес, бывший в числе ее осведомителей и преданный Нитетис, заявил о своих подозрениях в отношении персиянки Роксаны.

Роксана, о которой Нитетис мало узнала, как ни старалась, не подпускала к себе лекарей, пользовавших ее египетскую соперницу: и вообще почти ни с кем не зналась, кроме своих персидских слуг и служанок. Но наблюдая за нею со стороны, Минмес, врач Нитетис, заключил, что младшая царица Камбиса беременна.

* Мобед – зороастрийский священник. Этот сан существует и поныне.

* Все перечисленные поступки Камбиса – факты, известные со слов древних историков, в частности, Геродота, Ктесия и египетских источников. Источники противоречат друг другу в деталях, но часто это объясняется пристрастностью составителей; однако во многом и совпадают.

========== Глава 34 ==========

Псамметих правил в Мемфисе пять месяцев: считая от смерти отца. На независимое его царствование приходилось еще меньше времени, и, конечно, после того, как персы и азиатские шпионы наводнили страну, у последнего египетского фараона Черной Земли мало осталось возможностей для маневров. Разумеется, Камбис знал о греческих наемниках Псамметиха, но не видел никакого их преимущества перед собственными греческими воинами – перевес же сил в сторону азиатов был огромен: Камбисовы греки служили сейчас победителю, и других народов, которые воевали на стороне персов, было не счесть.

Поэтому персидский царь, едва отдохнув от победы над Египтом, решил пойти войной на Куш – страну эфиопов, о которой слышал много басен. Страна эфиопов лежала на севере Нубии: земли золота, как переводилось это название с египетского языка.

Камбис давно еще готовился к походу вглубь Африки, и с этою целью основал на Юге, в Верхнем Египте, несколько укрепленных городов, чтобы получить при нужде подкрепление и иметь тыл. На построение новых городов были разобраны многие старые памятники Та-Кемет: Нитетис узнала об этом, но приняла как неизбежное зло. К тому же, не один только завоеватель-азиат поступал так. Фараоны божественной крови, сыны Амона, многократно уничтожали наследие своих предшественников, используя для сооружения своих заупокойных храмов, обелисков и колоссальных статуй готовый тесаный гранит, мрамор, порфир, диорит. Но Камбису было не до внушительности и долговечности новых городов, и на строительство пошел известняк и кирпич, столь привычный и широко используемый в Азии, как и в Египте.