========== Глава 28 ==========

Камбис въезжал в Саис во главе парадной колонны, на позолоченной колеснице, по сторонам которой катили колесницы вельмож и военачальников. Не будь колесница персидского царя самой богатой, запряженной парой белых, как молоко, лошадей, его трудно было бы отличить от других знатных персов – все они покрывали головы, руки и ноги, у всех были бороды, о которых они особенно заботились, завивая в колечки. У всех азиатов шелковые и тонкие шерстяные одежды так сверкали золотом и драгоценными камнями, что трудно было различить человека в этом облачении.

За Камбисом шагали “бессмертные” - тяжеловооруженная личная охрана персидского царя, устрашающего вида, с закрытыми лицами и в броне, защищавшей их с головы до ног; по сторонам скакали персидские всадники на одетых в посеребренные панцири конях, с мощными луками за спиной. И дальше, покуда хватало глаз, по главной дороге города богини растянулось Камбисово войско – только передовой отряд, сопровождавший царя царей в Саис. Но этим воинам всех народностей, казалось, не было числа.

Жители Саиса собрались на улицах и заполнили балконы и плоские крыши домов и храмов; египтяне провожали Камбисово войско ропотом, тревожными и угрюмыми взглядами. Несмотря на то, что весь город вышел навстречу царю персов, люди не шумели. Те, кто оказывался ближе всего к Камбису, сгибали спины в поклонах; а те, на кого катили изукрашенные колесницы, разбегаясь в стороны, падали на колени и закрывали головы руками. Но побежденные не выказывали торопливой угодливости, должно быть, привычной Камбису в азиатских странах. Их покорность была сдержанной и враждебной.

Камбис со своей колесницы оглядывал Саис и его жителей, казалось, совершенно невозмутимо; но на губах царя была странная улыбка, а в глубине его черных насурьмленных глаз горели огоньки, которые можно было приписать и насмешке, и сдерживаемому гневу. Но Киров сын не произнес ни слова, прокатив мимо египтян, точно безмолвный дух своей победительной армии.

Нитетис смотрела на своего будущего царя с крыши дома – она мало что успела разглядеть, кроме драгоценных одежд, великолепной работы доспехов и колесниц: персы, казалось, украсили себя всем золотом и серебром, захваченным в войнах. Когда войско промаршировало, египтянка повернулась к Поликсене.

Подруги были одинаково бледны.

- Казначей бога говорил, что он еще молод… и недурен собой, - сказала Нитетис, задыхаясь. – Великая богиня! Как мне знать, что называет красивым мужчина в другом мужчине? А вдруг этот варвар изощренно жесток в постели?..

Поликсена схватила ее за руку.

- Не думаю… Уджагорресент бы не скрыл этого от нас, а такие вещи люди всегда узнают, - торопливо сказала она. – Он, конечно, варвар, но жесток бывает приступами, а не с умыслом!

Подруги спустились с крыши много раз исхоженной лестницей. Потом, через комнату царевны, вышли на любимую террасу. Астноферт, не дожидаясь знака хозяйки, поспешила налить госпожам вина.

Девушки некоторое время цедили вино, не глядя друг на друга. Потом Поликсена опять нашла руку царевны.

- Мы его еще долго не увидим… сначала его проведут через все обряды в главном храме, - сказала она. – А я знаю, как ваши обряды просветляют сердце. Тем более, перс всегда готов склониться перед великим, даже царь!

Нитетис кивнула.

- Да… но как поведет себя царь-победитель? – сказала она.

Заставила себя улыбнуться.

- Ничего. Уже недолго томиться неизвестностью, - произнесла Априева дочь. – Скоро будет праздник во дворце… там меня и представят моему будущему мужу.

“Если он соизволит обратить на тебя взгляд… а если нет, как поступит с тобой Уджагорресент, несчастная божественная дочь? - подумала Поликсена. – Что тогда будет со всеми нами? У тебя ведь даже нет ничего, никаких своих владений… да и все эти владения теперь будут делить между собой персы и те, кто к ним вовремя подмажется!”

Эллинка встала.

- Может быть, пойдем потанцуем? Мы это что-то забросили…

- Забросили, а пора вспомнить, - засмеялась Нитетис.

Девушки взглянули друг на друга, не нуждаясь в словах. А потом царевна потянула наперсницу за руку обратно в комнату. Они позвали арфиста, всегда готового к их услугам.

***

Празднество в честь царя царей было устроено в саисском дворце фараона, который был в запустении: там жили старые женщины Амасиса и слуги, удаленные от двора. Но, принимая нового владыку, дворец заблестел чистотой и красотой: вымыли полы из розового и черного мрамора и даже мебель в огромных залах, тщательно обмахнули от пыли и паутины рисунки на стенах. Колонны с капителями в виде лотосов увили цветочные гирлянды, а в огромных каменных чашах, установленных на широких круглых рифленых постаментах, зажгли огонь. Эти священные светильники были по особому приказу Камбиса доставлены во дворец. После того, как в Саис вошла передовая часть войска, туда доставили много сокровищ и священных предметов, которыми царь желал наслаждаться; в обозах приехали также женщины его гарема и евнухи. Говорили, что Камбис привез в Саис младшую сестру и младшую царицу, Роксану: но бахромчатые занавеси крытых носилок, в которых проносили персиянок следом за воинами, ни разу не раздвинулись, и увидеть, кто там сидел, не представилось возможности.

Царевну Нитетис с ее наперсницей пригласили на праздник вместе с другими знатными египтянами, считая и Уджагорресента; казалось, Камбис никого особо не выделяет. Были приглашены мужья вместе с женами, как делалось во времена фараонов; и Поликсене представилось, что она опять попала на праздник Амасиса в Мемфисе… если бы не холодная рука Нитетис, державшая ее руку, и не засилие персов повсюду. Персы, везде персы – их бороды, закутанные головы и просто длинные намасленные волосы; запах, исходящий от тел, преющих под тяжелыми одеждами. Фигур их в мешковатых платьях было и не разглядеть, что у сановников, что у воинов.

Но манеры азиатов оказались еще хуже, чем наружность. Только оказавшись среди персов, Поликсена поняла, как чистоплотны египтяне, и как они учтивы!

Ликандр, стоявший рядом со своей госпожой и царевной, громко выругался; но спартанцу все равно было не перекричать гвалт вокруг.

- Что за мерзкий сброд!.. И они называют себя воинами!

И в самом деле, полуобнаженные мужественные греки были куда привычнее и приятнее глазу, чем персидские “бессмертные”, похожие на черепах в панцирях. Но именно этот сброд сейчас праздновал победу…

- Идем, госпожа, - вперед протиснулся рыжеволосый Анаксарх: как тогда, когда начальник греческих воинов торопил Поликсену на праздник Амасиса. Это воспоминание заставило эллинку улыбнуться.

- Идем, божественная, - сзади к Нитетис подступил Уджагорресент; он покровительственно положил ей руку на плечо. – Ничего не бойся… Держись рядом со мной, и все пройдет хорошо, - прошептал на ухо царевне казначей бога, сегодня похожий на перса более, чем когда-либо прежде. Длинные волосы, длинные шитые золотом одежды и белая льняная рубашка, поддетая под низ: это, как знала Поликсена, была особо почитаемая часть одежды у зороастрийцев. Но ведь Уджагорресент египетский жрец высокого ранга?..

Прежде всего он – политик. Правда, бороды Уджагорресент так и не отрастил, потому что их египтяне почти никогда не носили, исключая накладные маленькие бородки.

- Помни, что ты – богиня, а царь Камбис – только человек, - прошептал Уджагорресент, почти коснувшись уха Нитетис губами. Априева дочь подняла голову и улыбнулась, хотя ее бледность не могла скрыть никакая краска.

- Это так. Идемте, - приказала Нитетис всем; и первая двинулась вперед.

Хотя персы громко болтали, смеялись и показывали пальцем на все вокруг, египтян никто не тронул; Нитетис и ее свите даже кланялись, давая дорогу. Но глазели на царевну завоеватели жадно, не в пример благочестивым египтянам. Конечно, азиаты уже знали или догадывались, кто она такая и для чего предназначена…