Когда женщины начали садиться в нее, фиванские стражники, которые шли с ними, простились с Поликсеной, чтобы вернуться к своим. Теперь их вряд ли кто-нибудь уличил бы.

Беглецы переправились на корабль, по очереди поднявшись на борт черной биремы… и наконец Поликсена получила возможность сесть, пока мужчины управлялись с остальным. Неужели все?..

Проложить себе путь среди судов, теснившихся в гавани, оказалось не самым легким делом; но скоро, лавируя между высокими бортами триер и маленькими челноками, они вышли в открытое море. Лунная дорожка расстелилась перед ними.

Критянин посмотрел на всех, кого он спас, и счастливо рассмеялся.

- Теперь домой, на остров Миноса!

Поликсена улыбнулась в ответ. Она и не сомневалась, что Критобул первым делом пожелает отвезти домой жену и детей.

- А где Геланика? Как она, кстати?

Царица забеспокоилась, вспомнив, что Геланика была на сносях; или ей уже полагалось родить. Поликсена не знала точно.

- Геланика спит сейчас внизу, с нашей дочкой. У нас родилась девочка, две декады назад, - гордо сказал Критобул: точно речь шла о его собственной плоти и крови, а не о ребенке жениного любовника.

- Чудесно, - искренне сказала Поликсена.

Миноец кивнул.

- Очень красивая малышка… персидские полукровки часто такие бывают, госпожа. У нее черные волосы, как у тебя, а глаза зеленые - в мать. Моя жена назвала ее Поликсеной.

Коринфянка не могла понять - льстит это ей или оскорбляет; и решила просто от всего сердца поблагодарить своего наварха, сделавшего для них невозможное.

И даже то, что Мелоса с ними больше не было, теперь казалось приемлемой ценой за такое спасение.

========== Глава 217 ==========

Была уже осень, и штормило; плавание до Крита, на самом деле, было почти столь же опасно, как и бегство из Милета. Хотя им не пришлось бороться с бурей, самым маленьким детям и недавно родившей Геланике несколько дней было плохо. Служанки Поликсены, никогда не бывавшие в море, тоже чувствовали себя неважно.

Поликсена и ее дети страдали от утраты всеми любимого члена семьи. Когда прошла эйфория, охватившая их после спасения, явились мысли о Мелосе и о других, кого они мнили погибшими. Фрина, потерявшая мужа, казалась самой несчастной; и Никострат тоже был невесел.

Поликсена мучительно вспоминала не только Мелоса, но и верного опытного Мануша, и некогда страстно влюбленного в нее Гобарта, и Делия, и Алфея с Нестором, и своих египтян; ей очень жаль было и любимого коня. Флегонт, если не пошел на ужин оголодавшим солдатам, теперь наверняка достался какому-нибудь равнодушному фиванскому или афинскому всаднику.

Поликсена оставила позади так много, что не могла даже сказать - чего ей жаль больше…

На Родосе, на полпути между Ионией и Критом, они вынуждены были сделать остановку, чтобы пополнить запасы пресной воды и провизии. Изобильный Родос славился своим гостеприимством. В порту они сняли несколько комнат в доме для богатых путешественников - эти комнаты обслуживали искусные рабы, и там была устроена даже купальня на критский манер: с бежавшей из труб проточной водой, которая, по холодному времени года, подогревалась хитрым способом в соседнем помещении.

Несколько дней все просто блаженствовали, забыв о своих заботах. Поликсена была счастлива дать отдых своим ранам. Хотя ионийская царица оставалась значительно более здоровой и крепкой, чем многие женщины ее лет, - те женщины, разумеется, которые доживали до ее лет, - от морской сырости ее левая нога разнылась и голова временами тоже болела.

Геланика, видимо, стыдясь, почти не говорила с Поликсеной и остальными - только со своим мужем. И ребенка ионийка кормила и пеленала всегда отдельно от других, точно боясь позора или сглаза.

Однако во время отдыха на Родосе Геланика сама подошла к царице. Когда Поликсена ласково улыбнулась ионийке и поблагодарила ее, та смутилась и хотела убежать; но потом осталась, и у них завязался разговор. Поликсена попросила показать девочку, и Геланика принесла ее.

Поликсена похвалила черноволосую зеленоглазую крошку, не упоминая о ее происхождении; и Геланика была счастлива. За дни, проведенные на Родосе, они почти подружились.

В день перед отплытием, когда Поликсена сидела одна в комнате, держа на коленях свою маленькую тезку, к ней подошел Критобул. Критянин почтительно поздоровался и обрадовался, видя, что царица так хорошо поладила с его девочкой.

- Она тебя полюбила, госпожа, - сказал моряк, присаживаясь рядом. - К тебе все тянутся, как к солнцу. Но не каждый осмелится подойти близко, чтобы не обжечься.

Поликсена улыбнулась, играя пальчиками ребенка.

- Геланика попросила меня посидеть с ней. Твоя жена пошла прогуляться по берегу, пока мы снова не оказались в мучительной власти волн.

Девочка, сладко причмокивая, заснула; и Поликсена бережно передала ее отцу. Другого отца маленькая Поликсена никогда не узнает… если только море будет милостиво к нему.

- Я все думаю, что сталось с моими персами, - вдруг произнесла царица. Она поглядела в окно, обращенное к океану. - Это разрывает мне сердце, Критобул, - больше, чем утрата Мелоса. Неужели наши греки и ионийцы всех перебили?.. И Мануш тоже погиб?

До сих пор они еще ни разу не говорили об этом, чтобы дать душевным ранам царицы зажить; но стоило вспомнить об этом, как они опять открылись и начали кровоточить.

Миноец некоторое время не отвечал, баюкая ребенка. А потом вдруг произнес:

- Мануш не погиб, это я точно знаю. По крайней мере, твоему верховному военачальнику удалось покинуть Милет, и с ним ушло около десятка больших персидских кораблей.

Поликсена встрепенулась.

- Правда?.. Почему же ты раньше не сказал мне об этом?

Критянин вздохнул, растрепав одной рукой свою чернявую шевелюру, украшенную гранеными стеклянными бусинами.

- Мне было о чем подумать, царица… и я позабыл, сознаюсь. А ведь Мануш тоже предлагал помочь тебе бежать, - вдруг сказал он.

Поликсена глядела на Критобула в немом изумлении.

Критянин молча поднялся и отнес девочку в соседнюю комнату, доверив присмотру служанок. А сам вернулся к царице и снова сел рядом.

- Мануш предлагал тебе убежище в Персии: в благодарность за многолетнюю преданную службу царю царей ты бы дожила свои дни в богатстве и почете. Я думаю, - тут Критобул усмехнулся, - слову этого господина можно верить: как верила ему ты.

Критобул опять запустил руку в волосы.

- Я обещал твоему воеводе передать все тебе: он почему-то решил, что лучше говорить через посредника. Это было как раз перед тем, как греки осадили нас. А потом уже стало поздно.

Критянин взглянул на Поликсену.

- Когда греки взяли город, Мануш бежал… и, по слухам, увез с собой милетскую гетеру Никтею, к которой был весьма неравнодушен.

Поликсена невольно расхохоталась.

- И она согласилась? Похоже на нее!

- Думаю, ее согласия не очень-то спрашивали, - Критобул улыбнулся в ответ. - Но если бы твой перс ее не похитил, участь среброногой Никтеи наверняка была бы куда печальнее.

Поликсена кивнула: она сидела, опустив плечи.

- Как, по-твоему, - сколько времени пройдет, пока персы не вернутся в Ионию и не отомстят?.. Я теперь еще больше, чем раньше, уверена - мои сородичи не удержат того, что отвоевали.

Критобул ничего не сказал: он молча поднялся.

- Нам скоро отчаливать, госпожа. Скажи своим женщинам, а я позову Геланику.

Критянин был уже в дверях, когда Поликсена окликнула его.

- А дальше?.. Впереди зима - значит, до весны мы проживем у вас на Крите?

Критобул ухмыльнулся, шлепнув мозолистой ладонью по нарядному красному косяку.

- Крит не худшее место на земле, моя царица, даже в эту пору. Вот увидишь. И у вас будет достаточно времени, чтобы оправиться и поразмыслить над своим будущим.

“Пожалуй”, - мысленно согласилась Поликсена.

И, во всяком случае, до весны им хватило бы денег на жизнь: даже если не трогать драгоценностей. Эльпида тоже оказалась достаточно предусмотрительна.