В этом крыле дворца было тихо и темно - снаружи завечерело, и рабы, конечно, попрятались. Но вдруг спартиат услышал приближающиеся шаги; и сразу же понял, что это мужчина и воин. Дорисс остановился, напрягшись в готовности к схватке… если, конечно, в этом месте еще кто-нибудь осмелится бросить вызов победителям. Кто же такой храбрец?..

Навстречу ему вышел молодой атлет в пурпурном плаще поверх простого, но прочного панциря: подобно тому, который носил сам Дорисс. В руке его был такой же прямой широкий клинок, и гневные серые глаза были такие же, как у Полидевка… как у всех детей Агорея.

Дорисс, в невольном удивлении, опустил меч.

- Кто ты?

- Я Никострат, сын царицы Ионии, - гордо ответил этот воин: у него оказался такой же жесткий дорийский выговор. - А ты дальше не пройдешь!

Спартиат сощурился.

- Там покои твоей матери?..

Он шагнул вперед, и меч Никострата взлетел вверх, к его горлу: их клинки со звоном встретились и отскочили друг от друга с равной силой. Дорисс не сомневался, что умеет убивать лучше и убивал намного больше этого царевича, персидского выкормыша; но в глазах Никострата горело такое яростное бесстрашие, что можно было всерьез усомниться в исходе схватки. С такой готовностью спартанцы вгрызались зубами и рвали руками врагов, когда ломалось их оружие.

Дорисс ощутил невольное уважение. Он шагнул назад, опустив меч.

- Убери оружие, - сказал спартиат. - Я не трону твою мать.

- И никого из моей семьи, - потребовал Никострат, не сводя с него глаз.

Дорисс неохотно кивнул. И только тогда царевич вложил меч в ножны.

До них вдруг донеслись звон монет и гвалт сзади; пентеконтер оглянулся.

- У нас мало времени на разговоры, - сказал Дорисс, сжимая челюсти. - Остальные твои родственники… тоже там, с царицей?

Он кивнул в ту сторону, откуда явился Никострат.

- Да, - уронил царевич. Он повернулся и направился обратно, и спартиат последовал за ним.

- Моя мать приказала, чтобы женщины и дети ее семьи в этот час были с ней, - продолжил Никострат, когда он и его спутник завернули за угол. - Мать теперь больна… ее мучает рана в ноге, которую она получила год назад, как ты, может быть, слышал. Иначе наша царица тоже встретила бы вас в доспехе и при мече!

Он опять остановился и, высоко подняв голову, взглянул на своего спутника. Губы Дорисса раздвинулись в неприятной ухмылке.

- Я слышал о вашей царице много другого. И о тебе самом тоже, - произнес спартиат. - Правда ли, что ты переметнулся к персам, когда Равные поставили тебя во главе моры?

- Нет, - отрезал Никострат. - Меня оглушили и взяли в плен по приказу матери… и с тех пор я успел не раз пригодиться ей!

- Не сомневаюсь, - проворчал Дорисс.

Но тут их разговор был прерван: спартиат услышал, как к ним по коридору бегут другие воины.

- Жди меня тут! - приказал Дорисс Никострату и бросился навстречу своим.

Никострат, холодея, услышал за углом перебранку завоевателей: воин Лакедемона яростно спорил с кем-то, видимо, насчет раздела добычи и территории. Некоторое время сыну Поликсены не удавалось разобрать отдельные слова.

- Здесь отныне действует право Спарты! - наконец рявкнул Дорисс, видимо, потеряв терпение; и возражать ему желающих не нашлось.

Дорисс вернулся к Никострату, тяжело дыша.

- Афиняне требуют своего… Пока что вас не тронут, - сказал он. - Но это ненадолго.

Никострат благодарно кивнул.

- Как твое имя? - спросил он.

- Я Дорисс, сын Агорея, - ответил спартиат. - Мой брат Полидевк погиб сегодня, - прибавил он угрюмо.

- Я сожалею, - откликнулся Никострат, глядя на кряжистого немолодого воина во все глаза: какое-то воспоминание забрезжило в его разуме. - Но не мы начали эту войну!

И тут он понял, что перед ним старший брат Адметы. Несмотря на то, что он только что услышал, Никострат почти улыбнулся.

- Я знал твою сестру, господин, - сказал царевич. - Я благодарен вам за то, что вы пришли… и тебе за заступничество! Теперь, прошу тебя, - будь благороден до конца, замолви за мою семью слово перед остальными эллинами!

Тут и Дорисс вспомнил, что их с братом уже просил за Никострата один светловолосый фиванец: и Полидевк, перед тем, как умереть, что-то обещал этому юноше…

Спартиат кивнул Никострату.

- Я сделаю что могу… я дорожу своей честью не меньше тебя, - Дорисс угрюмо улыбнулся. - Однако вашу судьбу мы должны решить сообща. А пока что вы будете под стражей, я сам распоряжусь.

Никострат кивнул: на большее трудно было бы рассчитывать.

- Я должен предупредить тебя, господин, - вдруг сказал царевич. - На подходе другой враг - мятежники с севера, восставшие против персов: скоро они будут здесь. Но когда - и сколько их, нам неизвестно.

Дорисс посмотрел на Никострата долгим взглядом. Потом кивнул.

- Я передам Равным и союзникам твои слова.

Никострат вернулся к матери. Вокруг царицы, в ее просторной опочивальне, и в самом деле собрались женщины и дети их семьи. Малыши хныкали, чувствуя настроение взрослых; их унимали няньки, такие же испуганные. Эльпида, сидя на полу на подушках, одной рукой приобнимала своего любимца - калеку-сына.

Она, однако, первая встала навстречу Никострату.

- Ну, что?..

Спартанец обвел всех угрюмым, но твердым взглядом.

- Нас будут держать под стражей, пока не вынесут окончательное решение. Я только что просил за нас одного из Равных - брата госпожи Адметы: он обещал заступиться.

На несколько мгновений эти слова повисли в воздухе: женщины пытались свыкнуться со своим новым положением пленниц. А потом Фрина отчаянно воскликнула:

- Где Мелос?..

Никострат только покачал головой. Мелос был в городе, когда греки пошли на приступ, - и до сих пор не вернулся. Возможно, не мог проникнуть во дворец, полный врагов; а еще вероятнее, его уже не было в живых. Но об этом никому не хотелось думать.

У дверей в покои царицы стояли на страже ионийцы, которых освободители не тронули; однако Дорисс сдержал свое обещание. Спустя небольшое время после того, как Никострат присоединился к женщинам своей семьи, ионийцев Поликсены сменили спартанцы. Это были мужи столь неприступного вида, что не оставалось сомнений: их, как и самого Дорисса, нельзя ни подкупить, ни улестить.

Все же Поликсена обратилась к ним с просьбой. У нее в самом деле разболелась и вздулась раненая нога, так что царица ходила с большим трудом; однако она встала, опираясь на посох, и приблизилась к охранникам.

- Прошу вас, пусть кто-нибудь из воинов Лакедемона проводит женщин и детей моей семьи в их комнаты. Я вижу, наше заключение продлится долго… а в вашей надежности и силе я не сомневаюсь. И пусть ко мне позовут моего врачевателя: моя невестка Эльпида покажет, где его найти.

Стражники согласились. Фрина начала было плакать и упираться, отказываясь разлучаться с матерью; но Эльпида уговорила ее. Женщин с детьми и слугами увели, и Поликсена осталась одна с сыном.

Скоро один из спартанцев привел к ним Клития. И этот же воин потребовал:

- Пусть сын царицы тоже пойдет с нами, им нельзя оставаться вместе!

Никострат впился взглядом в лицо матери… но она спокойно кивнула.

- Иди. Мне, конечно, скажут, куда тебя поместят.

Царевича тоже увели.

Клитий, стараясь не выдавать своего страха, со всем усердием занялся ногой госпожи: это помогало им обоим отвлечься. Врачу разрешили послать рабыню за всем необходимым, чтобы сделать примочку.

- Рана немного воспалилась, но скоро ты пойдешь на поправку, если оставаться в покое, - сказал Клитий.

Поликсена улыбнулась; потом рассмеялась.

- Покоя нам дадут предостаточно, мой друг, можешь быть уверен.

Клитий неотрывно смотрел на нее: его старое лицо осунулось, щеки опали от напряжения. Врач опустился на колени рядом с креслом, взяв царицу за руку.

- Ты думаешь, госпожа?..

Поликсена пожала ему руку.

- Я думаю, надежда у нас есть, и немалая. Заступа Спарты много значит. И еще то, что скоро придут повстанцы…