Он плохо спал ночь; а утром крепко заснул и не заметил, когда вернулась Эльпида.

Жена разбудила Никострата поцелуем. Он вздрогнул и сел, глядя на нее. Эльпида успела с утра принять ванну и надушиться своей любимой магнолией, но прежде всего супруг заметил ее нетерпение и тревогу. Он даже не стал упрекать ее за столь долгое отсутствие.

- Что случилось?

Эльпида села рядом на постель и, пахнув на Никострата духами, провела по его волосам украшенной драгоценностями рукой.

- Скоро весь дворец об этом услышит. Захватили корабль с персидскими шпионами, с Самоса, - и по чистой случайности, хотя берег без конца прочесывают! Никтея посылала своего слугу в Гераклейскую бухту, разузнать, а я дожидалась вместе с ней.

Никострат кивнул; он невольно воодушевился.

- Мать будет рада! Надеюсь, мы выясним что-нибудь полезное!

Поликсена вызвала к себе Никострата и Мелоса в тот же день, ближе к вечеру. Этих новых лазутчиков допрашивали без всякой пощады; и когда самосским персам после пыток посулили жизнь, они рассказали все, что им было известно. Царица лично разговаривала с каждым…

- Персы выступят ближе к лету. Они получили военную помощь, припасы и корабли с Хиоса и Керкиры. У самосцев один предводитель, по имени Надир, любовник Геланики… но есть еще двое вождей, которых Надир ущемил! Хорошо бы поссорить их между собой.

Царица мечтательно улыбнулась.

- Эти шпионы укажут на своих начальников, если я попрошу, - похоже, они были не слишком-то преданы общему делу, и таких колеблющихся там много…

Поликсена задумалась; но тут же спохватилась и закончила.

- Ах, да! Геланика опять носит ребенка, и вокруг нее там все пляшут! Наверное, она будет отсиживаться в каюте начальника на головном корабле, - но, может, и высунется.

Поликсена сделала движение большим пальцем, как будто натягивала тетиву. Царице и обоим мужчинам явственно представилось, как ее стрела пробьет белую шею Дарионовой наложницы. Хотя живой Геланика могла бы пригодиться им гораздо больше.

А немного погодя пришел корабль из Фив, с весточкой для Никострата: письмо было от Диомеда. Никострат не ждал послания от друга - и очень обрадовался тому, что Диомед все еще помнил его, и думал о нем хорошо. Отрадно было узнать и то, что фиванец сообщил; однако мать и Мелос могли взглянуть на это совсем иначе.

Диомед писал, что фиванцы и афиняне весной опять собираются выступать в поход на Ионию, поскольку в Элладе стало известно о расколе между ионийскими персами и об угрозе Милету со стороны Самоса. Диомед должен был отправиться с другими фиванцами - и теперь они, все вместе, и вправду могли бы одержать победу над азиатами и поделить сокровища, неправедно нажитые теми на греческой земле…

- Вот только когда? - прошептал Никострат, комкая папирус. Сроки были еще неизвестны, даже приблизительно.

Потом царевич решительно поднялся из-за стола, за которым читал письмо. Поликсену следовало поставить в известность, в любом случае.

========== Глава 207 ==========

Весна вошла в силу - пришли обычные весенние заботы, но только радости в них было мало: Милет опять жил ожиданием войны. Когда возобновилось судоходство и оживилась морская торговля, одними из первых в Гераклейской бухте бросили якорь два корабля с Крита.

Начальника этих кораблей тут же опознали и схватили, чтобы с торжеством отвести к царице: насчет него наместница дала особые указания. Однако этот критянин повел себя удивительно - сам протянул воинам руки, чтобы их связали, и сказал:

- Воля ваша. Пусть царица бросит меня в тюрьму и казнит, если пожелает, но живым я могу ей пригодиться гораздо больше!

Подивившись такому сумасшествию, стражники все же связали бывшему мужу Геланики руки и отвели его во дворец. Поликсена, узнав о возвращении Критобула, пожелала тут же его видеть.

Критянина провели в зал приемов, как был - в путах. Взглянув на пленника, Поликсена повелела освободить его - и всем выйти, кроме стражников-персов.

Она приблизилась к Критобулу и остановилась напротив. Этот чернявый миноец был ниже ее ростом… и статью тоже ей уступал, но в запавших зеленовато-карих глазах наварха появился новый странный блеск. Казалось, он и вправду немного помешался после измены жены - и, даже глядя на царицу, видит не ее, а какую-то свою цель…

Наконец Поликсена кивнула ему на кресло красного дерева.

- Можешь сесть.

Критобул посмотрел на это кресло - а потом подошел к тронному возвышению и сел на ступеньку. Он поднял глаза на пустующий трон.

Поликсена хмыкнула и, последовав безмолвному призыву, поднялась на возвышение, заняв свое законное место. И уже затем, с высоты, опять обратилась к маленькому человеку у своих ног.

- Так что же привело тебя обратно в Милет? Это месть бывшей жене и ты хочешь вернуться ко мне на службу… я угадала?

Критобул улыбнулся.

- Не совсем, царица. Однако я и вправду пришел снова предложить тебе себя - со всеми моими умениями. Если тебе будет нужно…

От волнения он не усидел на ступеньках и, вскочив, принялся расхаживать по залу. Беломраморные напольные плиты со вставками из розового и желтого мрамора красиво оттеняли синие стены, украшенные позолоченными барельефами шеду - крылатых быков. Но критянин не видел ничего этого.

Он опять посмотрел на царицу.

- Если однажды тебе понадобится человек, чтобы выполнить очень опасное задание… человек небольшого роста, но жилистый, ловкий и проворный… я к твоим услугам. Я готов пойти на то, на что никто другой не отважится!

Поликсена сжала подлокотники и подалась вперед: волнение этого безумца невольно передалось ей.

- Так хочешь умереть?

Критобул мотнул головой.

- Нет, моя царица. Хотя умереть было бы… любопытно, - опять зеленовато-карие глаза его сверкнули тем же блеском. - Но только сейчас, когда из-за моей жены вот-вот разразится война нескольких царств, я увидел смысл в моей жизни! До сих пор я существовал, сам не понимая, зачем!

Поликсена кивнула, внимательно глядя на критянина.

- Так живут очень многие - хотя я стараюсь придать более великое значение жизни всех моих подданных. И тому, что ты обрел такой смысл самостоятельно, можно даже позавидовать…

Она усмехнулась.

- Что ж, я принимаю тебя обратно на службу, Критобул, - и хвалю твое безумие. Если мне однажды понадобится смертник, я о тебе не забуду.

Критянин поклонился, сумрачно-горделивый.

- Это все, о чем я прошу.

Он пошел было к дверям, но на полпути вдруг обернулся.

- Если возможно, царица, и если я останусь жив… жену мою я хотел бы пощадить. И вернуть.

Поликсена почти не удивилась.

- Если Геланика не будет более опасна, конечно, можешь забрать ее, - царица усмехнулась. - Не думаю, что ее захочет кто-нибудь еще.

Хотя Поликсена почти не верила в такой исход.

***

Выступление эллинских союзников опять откладывалось - беотархи*, архонты, жрецы без конца советовались и отодвигали поход, выводя фиванцев и афинян из терпения. На одном из заседаний афинского ареопага было внесено предложение, подхваченное многими голосами: дождаться, пока самосские персы не нападут на Ионию, и тогда уже прийти и пожать плоды чужой алчности…

Когда в Фивах услышали об этом, многие рвали и метали, проклиная афинскую трусость и краснобайство. Однако, когда Диомед в сердцах пожаловался на союзников своей молодой жене, Гликерии, она вдруг сказала:

- А мне кажется, супруг мой, что это решение разумнее того, какое было принято в прошлом году. Вы тогда выступили слишком рано, не рассчитав своих сил! Мужчины слишком часто не умеют выждать!

Диомед удивился рассудительности Гликерии. Совсем недавно его жена смотрела таким ребенком!

- Может быть, - согласился он немного снисходительно. - А когда же, по-твоему, нам следует напасть?

Супруга ответила без колебаний: