Мать прижала к себе темноволосую головку девочки и осыпала ее поцелуями; как будто пыталась защитить от всех будущих напастей.

- Да, это очень мужественно, - воскликнула Эльпида, опять вперив взгляд в супруга. - Твои мужественные собратья все до единого полегли костьми на нашем берегу! А своего героического отца ты даже ни разу не видел живьем! Не хватало, чтобы, зовя нашу дочь, мы тоже призывали бога войны!..

Никострат чуть было не вспылил; но увидел опасный влажный блеск в синих глазах супруги - то безумие, которое посещает всех матерей, когда речь идет об их детях. Он вспомнил о старшем брате этой крошечной девочки. И кивнул, уступая Эльпиде.

В конце концов, главное - что дочь родилась крепкой и голосистой. Наверняка в телесном развитии, силе и ловкости она скоро обгонит бедолагу Питфея. С сыном Никострат так и не смог подружиться; да и не слишком старался, по правде говоря.

Девочку назвали Гармонией, в память о Фивах. Когда Поликсена пришла взглянуть на ребенка, она покачала внучку на коленях, дала ей стиснуть в кулачке свой палец. А потом, улыбнувшись, задумчиво сказала:

- Что ж, это открывает для нас новые возможности.

И Эльпида, и Никострат отлично поняли, что подразумевает царица. Эльпида, хотя и оставалась красивой и эффектной, была уже далеко не юна - если не считать Питфея, едва ли разумно было дожидаться от нее наследника мужского пола; и потому Никострат, скорее всего, не станет прямым продолжателем династии. Никострат упорно противился такому назначению - и теперь Поликсене начало казаться, что сын и в самом деле не подходит на роль ионийского царя. С другой стороны, кроме Главка, сына Мелоса и Фрины, можно было передать власть мужу Гармонии - сознательно выбрав наиболее достойного из соискателей, как то было с Еленой Спартанской; и как по сей день делалось в Египте, где власть могла перейти к мужу царевны крови…

В той Ионии, которую они строят, порядок престолонаследия еще никем не установлен - и должен быть узаконен первой царицей. Родоначальницей.

Как далеко она зашла!..

Поликсена вздрогнула, очнувшись от грез, и рассмеялась. Она уже распланировала будущее внуков! А ведь, ко всему прочему, есть двое детишек ее племянника, которым Поликсена пообещала трон - и которые, вот увидите, этого не забудут.

“Нам бы дожить до завтра”, - подумала царица. Как тогда, когда накануне битвы за Милет увидела в глазах Делия мольбу и желание, обращенные к ней…

Она встала и улыбнулась сыну и невестке.

- Отдыхай, дорогая, - сказала Поликсена Эльпиде; и ушла распорядиться о приготовлениях к пиру и о жертвоприношениях в честь рождения внучки, а также об оглашении случившегося народу. Пусть это не такое великое дело - царское правление, особенно недавнее, должно сопровождаться празднованием знаменательных событий, чтобы как можно крепче отложиться в памяти людей. С обильным угощением, музыкой и возлияниями.

Хотя память у людей коротка, особенно у необразованных, улыбнулась Поликсена, шагая по направлению к своим покоям. Те, кто незнаком с историей, склонны смешивать новые обычаи с самыми древними: и если царская власть в Ионии сохранится… ну хотя бы еще сотню лет… очень многие поверят, что так было испокон веку и так тому и следует быть.

Поликсена поела в одиночестве, а потом, сверившись с клепсидрой, приказала позвать Делия, который как раз должен был освободиться после службы и направиться в дворцовые конюшни. Помимо солдатских обязанностей, - не слишком обременительных в мирное время, - Делий попросил, чтобы его опять назначили конюшим. Он признался, что любил свою прежнюю работу.

“Во дворец меня взяли два года назад… за красоту”, - сказал ее возлюбленный. И, видя, как заледенели серо-голубые глаза юноши при этих словах, можно было без труда догадаться об остальном.

Сердце Поликсены сжалось, к горлу подступила тошнота, когда она услышала это признание: словно это ее саму осквернили и оскорбили. Царица не стала задавать своему слуге никаких вопросов - однако порадовалась, что высокопоставленный придворный, воспользовавшийся телом Делия для утоления похоти, по всей видимости, скоро нашел себе новую забаву и не успел развратить его душу…

Молодой вольноотпущенник явился, разрумянившись от холода, еще более красивый, чем обычно. Он поклонился и радостно улыбнулся хозяйке.

- Какие будут приказания, моя царица?

Поликсена подошла и поцеловала его в прохладную щеку; любовники крепко обнялись, так что хрустнули новые кожаные ремни доспехов юноши.

- Думаю, сегодня мы с тобой можем отправиться на прогулку.

Делий обрадовался еще больше. Царица поручила ему уход за Флегонтом: пока сама хозяйка была не в состоянии садиться на своего любимого коня. И вот теперь она понемногу возвращалась к старым привычкам.

Любовники покатались по садовым дорожкам, наслаждаясь тишиной и обществом друг друга; под копытами коней приятно хрустела палая листва. Поглядывая на Делия, Поликсена радовалась, что он нашел себе занятия вне дворца и казарм - в казармах он только спал. Любимец царицы вызывал зависть и пересуды как среди простых солдат, так и среди надменных царедворцев. Хотя Делий был удивительно скромен и никогда не просил у своей покровительницы ничего сверх положенного двойного жалованья.

Поликсена догадывалась, что товарищи не любят его. Другие царские лучники предпочитали в свои свободные часы бражничать, играть в кости и гоняться за юбками - и одно то, что Делий питал отвращение к такому времяпрепровождению, заставляло солдат считать его выскочкой и неженкой; а уж то, что он из раба мгновенно превратился в милостника царицы…

Правда, Делий был умен и ожидал такого отношения к себе, и оно его не слишком задевало. Пока он получал за свои труды высшую награду!

Вернувшись во дворец, они распрощались. Поликсена взглядом и пожатием руки разрешила Делию прийти к ней ночью.

Насытив свою страсть, любовники еще некоторое время лежали, прижавшись друг к другу, - им были приятны просто объятия, без слов. Делий поглаживал плечо Поликсены, которая теперь устроилась у него на груди. А потом царица вдруг произнесла:

- Ты помнишь Клео? Ты знал ее?

Поликсена приподнялась и посмотрела в лицо Делию - она хотела увидеть, какие чувства вызовет у него напоминание о беглой рабыне. Которая, по-видимому, и пыталась убить свою госпожу!

Делий некоторое время молчал, отвернувшись от нее, - а потом рывком сел и натянул на себя покрывало. Все еще не глядя на царицу, он глухо произнес:

- Я знал эту женщину. Она еще прошлой зимой пыталась сделать меня своим сообщником.

Поликсена застыла, прижимая к груди простыню. А Делий повернулся к ней и холодно сказал:

- Клео убеждала меня покуситься на твою жизнь… по приказу своей хозяйки, Геланики. Я ответил, что никогда на такое не пойду… и тогда эта девка залилась слезами и заявила, что госпожа убьет ее, если она не справится с поручением. Она попыталась забраться в мою постель, но я вытолкал ее…

Делий поморщился и замолчал. Как будто сказал уже слишком много.

Поликсена смотрела на него, все крепче сжимая свою простыню. А потом заговорила - тихим голосом, который был ужаснее крика.

- И ты… все это время молчал? И ты еще смел утверждать, что любишь меня?..

Делий, не дрогнув, посмотрел ей в глаза.

- Я люблю, - сказал юноша. - Но тогда… ты была для меня госпожой, далекой, как звезда, а мы с Клео - бедными рабами. Я не верил в то, что у Геланики что-нибудь получится. И если бы я донес на Клео тебе или твоим приближенным-персам, ее бы почти наверняка казнили мучительной смертью; а вероятно, и меня.

Делий усмехнулся.

- Ты сама знаешь, как мало ценятся наши жизни. И как мало веры господа дают нашим словам.

Поликсена низко склонила голову, так что черные волосы разбежались по плечам. Делий смотрел на ее ровный пробор и едва дышал, ожидая царского решения…

- Я тебя… понимаю, - наконец произнесла его возлюбленная. - И я рада обнаружить в тебе такую верность своим собратьям. Благодарю тебя за смелое признание.