Она взглянула на Делия. Юноша улыбнулся - Поликсена увидела, какой груз свалился с его души. Она бросилась в объятия Делия; и он прижал ее к себе, целуя со слезами на глазах.

- Я и представить себе не мог, как заблуждался! Но теперь все кончено, слава богам!

- Правда? - тихо спросила Поликсена.

Рана под коленом, чувствительная к сырости и холоду, опять заныла. В наступившем молчании Поликсена задумалась о Геланике и Клео, которых совсем было сбросила со счетов. Она поверила, что ее рабыня сбежала со своим сообщником… а кто, кстати сказать, ее сообщник?

Поликсена посмотрела на Делия, и тот сжал губы, чувствуя ход ее мыслей. Подразделение лучников среди ионийских солдат, входивших в личную охрану царицы, было сформировано всего пять лет назад - это сделал Дарион, по персидскому образцу. Ну и, конечно, в память о древних царствах Малой Азии. Вывод, что стрелок, ранивший царицу, был из числа этих воинов, напрашивался сам собой. И, скорее всего, он продолжал служить как ни в чем не бывало.

А самое главное, ведь и Клео могла остаться в Милете - и шпионить для своей госпожи.

- Думаю, кто бы это ни был… он не так глуп, чтобы повторить свою попытку теперь, - сказал Делий. - Пока море заперто.

- Скорее всего, - согласилась Поликсена. И убийца до сих пор себя не выдал: если он рядом, значит, ждет команды. - Но что может Геланика противопоставить мне?

Глаза Делия в темноте казались совсем голубыми.

- А что, если она переманит на свою сторону персов Тизаспа? Тех самых, которых ты прогнала? Эта женщина может избавиться от своего мужа и предложить себя одному из влиятельных азиатов - думаю, на нее многие бы польстились…

Поликсена долго молчала, положив голову на колени. А потом вдруг спросила, без всякой связи с предыдущими словами:

- Скажи мне, когда ты меня спасал… ты спасал женщину или царицу?

Делий понял ее.

- Я знаю, сколько мнений существует на сей счет среди свободных… Но я скажу тебе, что думает об этом невольник, рожденный рабом и рабыней. Ты сама говорила, что рабов в наших полисах… и в городах Эллады… на порядок больше, чем свободных граждан. Во всяком случае, не меньше!

- Верно, - откликнулась Поликсена.

- Когда у государства есть царь, раб чувствует - у него один отец и господин, которому все подвластно… или же одна мать, - продолжил Делий, все больше волнуясь. - А при демократии раб живет так, словно этих господ тысячи, и все равновелики! В Афинах царем мнит себя каждый гражданин, не так ли?

- Верно, - во второй раз согласилась Поликсена.

Она подумала - Персии и подвластным ей восточным государствам в самом деле свойственно более мягкое, семейное отношение к рабам, нежели в Элладе; во всяком случае, к домашним. А все потому, что нравственный закон в лице единого государя простер крылья над всеми.

Конечно, если не считать тех рабов, кто занят на грандиозных строительных работах, на орошаемых полях и в рудниках. Но это такая же неизбежность для империи, как и содержание постоянной армии. Чем ярче божественное пламя, тем гуще тени.

Коринфянка обняла себя за плечи. Еще одна зима впереди… Еще одна возможность собраться с силами перед решающей схваткой со всем миром… Такова плата за величие, царица Поликсена.

Она бросила взгляд на любовника - Делий уже спал, сном беспечной юности. Поликсена улыбнулась; поднявшись с постели, коринфянка прошлась босиком по холодному полу и поворошила кочергой угли в жаровне, вдохнув аромат кипариса.

Хотелось бы знать, что поделывает сейчас афинский наварх. Калликсен Пифонид по-прежнему на ее стороне - или его уже перетянули на свою сторону сограждане-демократы?

Поликсена передернула плечами: ей по-прежнему представлялось такое правление, с голосованием невежественного люда в суде и по каждому важнейшему случаю, самым неразумным и стихийным… Хотя аристократия - “власть лучших”, как в Фивах и ее родном Коринфе, а также Спарте, может быть еще пагубнее. Это путь к бессовестному обогащению и тирании многих вместо одного.

Поликсена кивнула себе, снова приходя к старому выводу. Наилучшее - и самое прочное государственное устройство есть единодержавие, которое пользуется поддержкой низов, в противовес аристократам…

Она вернулась в постель, накрывшись одеялом из тонкой милетской шерсти. Впервые, засыпая рядом с Делием, коринфянка думала не о нем.

========== Глава 199 ==========

Женщины для удовольствий подешевле, а порою и гетеры Милета красили волосы в рыжий цвет, чтобы привлечь внимание клиентов и обозначить род своих занятий. Многие ионийки, чернявые от природы, добивались нужного эффекта с трудом, и обходились париками; однако светлым волосам с помощью хны легко можно было придать медный оттенок. А краска для лица, вдобавок к этому, могла изменить женщину до неузнаваемости.

Клео вынесла этот урок еще из прошлой жизни - той, которую она вела, прежде чем попала во дворец.

Когда город был осажден, а царица лежала при смерти, беглая преступница нашла себе убежище: причем такое, где никто не додумался бы ее искать. Пока милетцы громили дома и лавки персов, Клео изменила свою внешность и постучалась с черного хода в дом известной гетеры - Никтеи. Эта служительница Афродиты недавно переехала в Милет из Элиды, и Клео предложила наняться к ней в служанки.

Когда ей открыли, вид у Клео был испуганный, а одежда в пятнах сажи и грязи; но на улицах творилось такое, что это было неудивительно. На попрошайку девушка не походила, и кухонная работница в затрапезном платье провела ее в дом.

Клео сразу стало ясно, что прислуги Никтее не хватает. Должно быть, гетера переехала сюда с поспешностью и перевезла не все свое имущество; а может, когда в Милет пришла война, некоторые рабы попросту сбежали.

Черноволосая хозяйка, не чинясь, сама вышла к просительнице; и кивнула в ответ на ее низкий поклон. В эти дни было не до церемоний.

- Чему ты обучена? - спросила гетера.

- Всему, среброногая, - ответила Клео - и улыбнулась: от этого зависела ее жизнь. - Я умею делать самые сложные прически, готовить составы для удаления волос на теле, красить лицо, обрезать и покрывать ногти лаком… еще умею делать массаж, шить, ухаживать за одеждой…

Никтея махнула тонкой белой рукой, обрывая служанку; хотя перечень умений Клео ее, похоже, впечатлил.

- Откуда ты? Не беглая рабыня?

Клео похолодела; однако посмотрела в глаза хозяйке открытым честным взглядом. На ней не было ни клейма, ни ошейника, так что уличить ее было трудно.

- Я вольноотпущенница. Моя добрая госпожа… была убита вчера, - тут Клео почти не солгала. Она утерла слезы, выступившие от страха за себя. - Я осмелилась предложить свои умения тебе, госпожа, потому что наслышана о твоей красоте и благородстве… и потому, что я со всеми слугами оказалась на улице. Если меня не убьют, мне придется работать поденно… или торговать своим телом!

Никтея сдвинула узкие черные брови, качнула высокой прической.

- А где же другие из вашего дома?

- Нам пришлось спасаться от разбойников… и больше мы друг друга не видели, - ответила Клео.

Гетера почувствовала, что эта девушка с крашеными медными волосами что-то скрывает; однако ощутила жалость к обездоленному существу. Тем более, что Клео, хотя и была недурна собой, никак не могла соперничать в красоте с нею самой.

- Оставайся, - разрешила Никтея. И тут же осведомилась:

- Сколько тебе платили раньше?

Клео опять пришла в замешательство; но быстро нашлась. Она поклонилась, скромно сложив руки на животе.

- Я буду рада служить госпоже за кров и еду. А если госпожа останется мною довольна, то может сама оценить, сколько я стою.

- Клянусь Афродитой, ты мне нравишься! - воскликнула Никтея.

Она решила попристальнее приглядеться к новой служанке - это в любом случае следовало бы сделать; однако Клео не разочаровала ее. Она и в самом деле обладала разнообразными умениями по части преумножения красоты, успев послужить нескольким царственным женщинам.