Хотя Мануш, разумеется, говорил одно, а сделает другое. Нет, все, что было сказано на этом совете, предназначалось для ушей тех, кто совсем ничего не подозревал! Ну и для видимости, конечно.

В тот же день, ближе к ночи, Мелос явился к царице, когда она сидела на террасе, погруженная в раздумья. Поликсена встрепенулась, а потом слабо улыбнулась ему, делая знак сесть.

- Я ждала тебя, - сказала она.

Зять плюхнулся на плетеный стул рядом с ней и налил себе вина из ойнохойи, стоявшей на столике. Он выпил залпом, ответив не сразу.

- Я знаю, что ты ждала меня, - произнес Мелос, утерев губы тыльной стороной руки.

В его поведении в последние дни появилась какая-то резкость, скрытность, - и, пожалуй, Поликсена знала, как это объяснить…

- Ты ведь опять сговорилась с персами, верно? И с афинянином, который хочет помочь тебе сохранить власть?.. Для этого сюда привезли мальчишек Дариона!

- Да… ты совершенно прав, - ответила царица. В темноте она могла выдержать взгляд ионийца. - И если ты поразмыслишь, ты поймешь, что другого выхода у меня не было. Ни у кого из нас нет!

- Весьма сомневаюсь, госпожа, - Мелос откинулся на спинку стула, забросив ногу на ногу: он до сих пор не снял поножей, и Поликсена поморщилась от запаха его пота после дневных упражнений. - Но даже если нет, бесчестно с твоей стороны было принимать решение за всех!

- Возможно. Но иначе афинянин не стал бы со мной говорить, - Поликсена нагнулась к Мелосу и притронулась к его колену. - В любом случае, вначале ход битвы будет таким, как мы и рассчитывали. Вначале персы дадут бой грекам за городскими стенами и на море… Потом твои люди откроют ворота грекам и бой перейдет на улицы Милета!

Мелос снова плеснул себе неразбавленного вина и выпил.

- Ход битвы никогда не бывает таким, как намечали заранее! А что с твоим ионийским флотом? Будут ли они биться с греками, впустую теряя жизни с обеих сторон, или сразу объединятся?..

- Я не знаю… Надеюсь, что потери будут наименьшие, хотя их не избежать, - ответила Поликсена, сцепив руки на коленях.

Она опять взглянула на зятя.

- Но персы будут ослаблены в этой битве, понимаешь? Так я могу получить преимущество, которое сейчас почти сошло на нет… Так верховенство ионийцев будет закреплено! - Она с силой опустила кулак на колено.

Мелос некоторое время молчал.

- Прав был я, сравнивая тебя с египетскими фараонами… И правы твои клеветники, называющие тебя восточной тиранкой, - наконец выговорил иониец. - Для тебя все твои подданные, даже твои приближенные и родичи, - фишки в игре, которые ты можешь смахнуть с доски, когда тебе будет угодно!..

- Это неправда, ты знаешь, - страстно перебила его Поликсена. - И я рассуждаю именно так, как должно в моем положении!

Мелос кивнул, не глядя на нее.

- Я рад хотя бы тому, что догадался обо всем не в последний миг… моя царица.

- Я все равно сказала бы тебе. Возможно, уже сегодня, - возразила Поликсена.

Мелос качнул головой и, поднявшись со стула, молча и быстро ушел, оставив ее одну; кисейная занавесь за ним упала.

Просидев несколько мгновений, Поликсена тоже встала и, подойдя к балюстраде, долго вглядывалась в сад, освещенный огнями по периметру, где была усилена стража; вдоль дорожек, лучеобразно расходившихся от центральной площадки, также горели огни. Дорога пламенных чаш вела от площадки к воротам - теперь план огромного сада вырисовывался совершенно отчетливо…

Но только если смотреть сверху и ночью. Поликсена горько улыбнулась и, кивнув себе, ушла.

========== Глава 189 ==========

Манушу принадлежала высшая военная власть, и он ею воспользовался. Никто не мог бы теперь сказать, что персидский военачальник превысил свои полномочия, - во всяком случае, сказать это ему в лицо…

Пока западный горизонт был еще чист, Мануш произвел смотр царского флота и заменил почти всех ионийских воинов на боевых кораблях персидскими. Им не требовалось особенных умений, в отличие от экипажей, и опыта в морских сражениях у них было побольше, чем у ионийцев.

Поликсене не требовалось объяснять, что это значит. Мануш намеревался предотвратить объединение греков на море: сразу же нанести удар эллинским союзникам, от которого им будет тяжело оправиться… возможно, если персы в этом столкновении одержат верх, грекам не хватит сил для осады. А с внутренним врагом азиаты расправятся позднее, когда лишат ионийцев надежды на помощь…

Поликсена отважилась поговорить с Манушем начистоту. Когда Мелос пришел обвинять ее в двурушничестве, на самом деле она еще не заключала с персами никаких новых соглашений. А теперь время для этого пришло, только так можно было спасти положение.

Мануш явился в пустой зал приемов, куда царица пригласила его. Оставив церемонии, она в нетерпении прохаживалась перед тронным возвышением… как будто сомневалась, может ли отныне смотреть на своего военачальника сверху вниз.

Перс взглянул на пустующий трон, потом на Поликсену. Улыбнувшись, он сдержанно поклонился.

- Зачем госпожа хотела меня видеть?

Поликсена оглядела зал. Ради такого разговора она даже отпустила стражников; но все равно сразу же обратилась к собеседнику на персидском языке.

- Ты знаешь… во всяком случае, ты достаточно умен, чтобы догадываться. Я хочу сказать тебе, что намерена остаться царицей Ионии.

Мануш некоторое время неподвижно смотрел на нее - только в глазах появились удивление и удовольствие. Или, лучше сказать, наслаждение мигом: этот человек, в своем роде, был таким же сладострастником, как и его брат, который лег к царице в постель, не спросив о ее желании.

- А ты рассчитывала на что-то иное? Может быть, на то, что греки простят тебя и отнесутся с таким же почтением, как и мы? Или тебе кто-то из соплеменников обещал убежище, если ты предашь тех, на кого сейчас опираешься?..

От стыда у Поликсены свело затылок. Но она заставила себя посмотреть азиату в глаза.

- Да. Я надеялась на убежище, если помогу ионийцам добиться свободы, - сказала царица. - Но теперь вижу, что мы, вероятнее всего, проиграем, подняв бунт против Персиды… а если и победим, торжество будет недолгим.

Теперь Мануш удивился по-настоящему. И взволновался.

- В тебе больше здравомыслия, чем я думал, - резко сказал перс. Он помолчал, коснувшись своей бороды, а потом спросил:

- У тебя есть какие-то новые предложения?

- Пока нет, - ответила Поликсена. Прокашлялась, поняв, что слишком торопится. - Мне не нравятся преобразования флота, которые ты провел.

Мануш сдвинул брови, как будто не понимал, о чем речь; а потом улыбнулся.

- Если ты в самом деле желаешь удержать власть - что же тебя не устраивает?

- Я желаю… но не любой ценой! - воскликнула Поликсена, взбешенная его спокойствием. - Я не желаю, чтобы из-за меня тысячами гибли мои соотечественники, которых я же призвала на помощь!..

Она прикусила губу, поняв, что ужасно проговорилась; и при виде ее лица Мануш утратил всякую сдержанность. Он расхохотался - перс смеялся так, что стены сотрясались.

- Осмелюсь сказать, государыня, что ты сама на все это напросилась, - ответил Мануш, когда к нему вернулась способность говорить.

Поликсена стояла бледная, кусая губы. А потом, выйдя из оцепенения, затопала ногами и закричала, показывая персу на дверь:

- Убирайся! Или, клянусь, твоя голова еще до заката окажется на колу, что бы ни ждало назавтра меня саму!..

При виде ее лица усмешка Мануша исчезла, сменившись серьезностью, даже преувеличенной. Поклонившись, азиат отступил к дверям и скрылся. Такой язык они понимали.

Этот разговор с Манушем так и не был возобновлен. Однако Мелос немного погодя подошел к Поликсене и сказал, что поставил в известность о ее планах всех, кого мог. Зять больше ни в чем не винил ее - но, глядя в его лицо, Поликсена догадывалась, что ему пришлось выслушать от своих сторонников.