- Заплатим в обычном порядке, - кивнул Теламоний. - Само собой, госпожа, мы торговали еще с прежними сатрапами.

Поликсена повернулась к зятю, который уже едва скрывал свое нетерпение. Мелос мог быть хорошим заговорщиком, но притворяться на людях, подобно ей, у него получалось плохо.

- Назад, Мелос. Нас уже обыскались.

Они повернули к берегу: теперь триера оказалась против солнца - и была как на ладони у каждого, кто оставался между ними и городом. Поликсене казалось, что ее рассматривают со всех кораблей, что толклись теперь в гавани; что все видели ее встречу с хиосскими торговцами. Как много людей могли сделать те же выводы, что и царица?..

Мелос коснулся ее руки.

- Это могут быть посланники Калликсена, - тихо сказал он.

- Или даже он сам, - так же тихо отозвалась коринфянка. - Полемарх бывал здесь слишком давно, чтобы его запомнили, а в лицо его видели только немногие. Хотела бы я знать, что он делал на Хиосе. По-видимому, эти корабли и вправду только что оттуда!

Конечно, на Хиосе афинянина ждала семья; но едва ли это было для моряка теперь на первом месте.

Царский корабль причалил, и Поликсена с Мелосом и служанкой отправились назад во дворец. Клео, конечно, шагала пешком - ей совсем негоже было оголять ноги перед стражниками, а надевать шаровары она ни за что не хотела, боясь рассердить богов. Правда, до сего дня царице спешка была ни к чему…

- Вы поезжайте вперед, госпожа, - вдруг подала голос сама ионийка. - А я уж нагоню, как сумею.

Поликсена посмотрела на нее со своего коня.

- Как сумеешь? Ты мне скоро понадобишься, и мне не нравится, когда мои девушки гуляют одни. Особенно сейчас.

- Я все понимаю, царица, - рабыня кивнула и тронула ее за алый замшевый сапог. - Я быстро прибегу, оглянуться не успеете, и ни с кем не буду болтать!

Поликсена нахмурилась.

- Думаю, больше мне не следует брать тебя с собой в море. Как и других женщин.

- Как будет угодно госпоже.

Поликсена коленями тронула коня и поехала ко дворцу, не оборачиваясь. Она поскакала во весь опор, и у Мелоса всю дорогу не было возможности с ней перемолвиться; да он и не решился бы при стражниках. Но когда они остались наедине, Мелос в тревоге сказал:

- Опасаюсь, как бы эта рабыня не…

- Вот и я опасаюсь, - ответила царица. - Что ж, я дала Клео такую возможность и вынудила поторопиться, предупредив, что она сегодня гуляет на свободе в последний раз… Хотя, скорее всего, я стала слишком мнительна.

- Зря ты ее отпустила, - сказал Мелос.

Поликсена улыбнулась.

- Посмотрим.

“Если Клео пособница Геланики, хотелось бы знать, что такого могла пообещать служанке эта женщина, чего не могу я? Клео не выглядит глупой. Или ее просто застращали?..”

Теперь Поликсена уже сожалела, что оставила Клео в гавани. Но предатель всегда изыщет возможность предать. А ее ждали намного более важные дела.

Клео явилась во дворец чуть более, чем через час: было трудно определить точнее. Однако похоже было, что девушка и впрямь бежала во весь дух. Она предстала перед хозяйкой, уже сбросив плащ, вымокший и отяжелевший от грязи понизу, но все еще тяжело дышала и держалась за правый бок.

- Ты быстро, - заметила царица, не выказывая своего отношения к задержке Клео. - Пока можешь отдохнуть, ты мне не нужна.

О ней самой уже позаботились другие женщины. Клео отступила и поклонилась - почти разочарованная и, в то же время, с облегченным видом.

- Да, царица.

Поликсена сочла, что оно и к лучшему, - не следовало этой девушке находиться поблизости, когда явятся хиосские купцы: даже если Клео была честна. Немного подкрепившись, царица направилась в свой кабинет, рассмотреть поступившие к ней донесения. Их за несколько дней на ее столе накапливалась целая гора - и это только те папирусы, которые предназначались для глаз наместницы. Больше всего жаловались азиаты, торговцы и землевладельцы, как ни удивительно.

Поликсена хмыкнула, читая очередное слезное письмо на тщательно выделанной телячьей коже, на аккадском языке. Налоги, по словам этих людей, конечно, превысили все возможные пределы. А то, что на эти деньги они содержали собственную армию…

Четко написав - “отказать”, по-персидски, внизу последней жалобы, наместница поднялась и устало потянулась. В кабинете ее брата не было окон, но ощущалось, что день клонится к вечеру. Поликсена несколько мгновений глядела в огонь, горевший в порфировой чаше у входа, а потом вышла в коридор: найдя Мелоса, царица приказала послать за хиосскими купцами.

Она решила, что примет их в зале отдыха. Поликсена расположилась на кушетке у малахитового столика и приказала принести вина: его подала Клео.

Мелос вскоре вернулся и доложил, что отправил вестника за хиосцами. Поликсена кивнула.

- Прекрасно. Тогда можешь идти.

Она улыбнулась, смягчив обиду.

- О нас и так уже сплетничают, что ты проводишь со мной куда больше времени, чем с собственной женой. Иди к Фрине и детям, я потом все равно тебе все расскажу.

Мелос поклонился и ушел. Поликсена велела Клео тоже оставить ее - и некоторое время сидела в одиночестве, пытаясь приготовиться к разговору с хиосцами. Хотя к такому разговору все равно не приготовишься.

Она хотела уйти на террасу и подышать свежим воздухом, когда раб, стоявший в коридоре, доложил, что гости явились.

Встав с места, Поликсена повернулась и увидела Теламония: для приличия он накинул нарядный, с золотой каймой, гиматий, но остался с голым торсом. Триерарх отвесил ей поклон.

- Мои помощники покажут тебе образцы товаров, государыня. Надеемся, что ты останешься довольна.

Теламония сопровождали четверо мужчин, которые несли свертки красного, синего и пурпурного шелка, по виду - отличного качества; а еще расписные сосуды с мастикой и вином.

- Возьми в руку, госпожа, - предложил Теламоний, разворачивая синий шелк. - Иная ткань хоть и выглядит дорогой, а потрешь пальцами - вся краска на них останется, сомнешь - потом не расправишь.

Поликсена невзначай подняла глаза на его помощников: и в одном из них, чуть не вскрикнув, наместница узнала Калликсена. Она была готова ко всему, но к такому… Коринфянка едва совладала с собой, притворившись, что внимательно разглядывает ткани.

- Шелк, без сомнения, хорош, а вино нужно отведать. Может быть, угостите меня?

- С радостью, царица.

Ей налил сам Калликсен. Держался афинский полемарх превосходно: никто посторонний не заподозрил бы, что он не тот, за кого себя выдает. Или, вернее сказать, - что он нечто большее, чем просто помощник триерарха, каковым сейчас и был…

Когда чаши наполнились черным вином, молодой раб, наблюдавший за этим, в тревоге шагнул вперед; но Поликсена остановила его.

- Вряд ли наши хиосские друзья задумали меня отравить. Иначе живыми они не уйдут, как и все их товарищи, ведь верно?

Вино оказалось на вкус столь же восхитительно, как и на вид. “За нашу встречу, полемарх, - подумала Поликсена, встретившись глазами со старым знакомым и родичем. С тем, кто, вероятно, всю жизнь помнил их единственное любовное свидание. - За нашу встречу и твой успех, потому что я в тебя верю…”

- Как всегда, достойно стола самого Дария, - сказала царица, опуская чашу. Калликсен поклонился.

- Тебе, как я вижу, понравились и наши ткани. Этот отрез мы принесли тебе в подарок, - сказал он, принимая у другого помощника штуку пурпурного шелка. - Мы и не предназначали это для продажи: носить пурпур достойны только ты и твои приближенные…

- Царский подарок, - сказала Поликсена с улыбкой.

Она забрала ткань у Калликсена и погладила ее. Потом передала слуге, который недавно испугался, что ее вино отравлено.

- Отнеси в мои покои и проследи, чтобы никто не тронул. Я тебя вознагражу, - обещала царица.

Раб растерялся; а потом ей показалось, что он понял. Другого выхода все равно не было - кроме как положиться на догадливость и преданность этого слуги. С поклоном иониец ушел, бережно держа ткань на обеих руках.