Об опасности для себя и матери он не упомянул; но Никострат кивнул с полным пониманием.

- Ты можешь предложить нам что-нибудь другое? - спросил царевич.

Калликсен покраснел.

- А ты думал, что я собрался просто от вас отделаться?.. Нет, я не имею на это права, - серьезно сказал афинянин.

Никострат понял, что это не только родственные и дружеские чувства, но и политические соображения. Он был очень ценен для противников ионийской царицы, чтобы оказать на нее влияние…

- Так что же ты предлагаешь? - спокойно спросил царевич.

- Отправляйтесь в Фивы, - сказал Калликсен. - У меня есть там знакомые, и, к несчастью… или к счастью для вас, многие фиванские аристократы готовы покориться персам.

Никострат быстро повернулся к жене.

- Ты слышишь?..

Эльпида вспомнила, что сама придумала такой выход еще давно. Она улыбнулась и кивнула, смахнув слезу.

- Да, дорогой.

- Вначале будет разумно не открывать своего истинного имени, а потом, думаю, нужда в этом отпадет, - продолжил афинянин. - Я еще какое-то время пробуду в Афинах - но когда соберусь отплывать, дам вам знать.

- И что? - нетерпеливо и неучтиво воскликнул Никострат. - Что же мы будем делать?.. Я искал тебя как союзника, тебе это известно!

Он выругался.

- Нельзя же бездействовать и далее! И Аттика, и Лакония до сих пор живут так, словно Дария не существует, - я бы не поверил, если бы не обошел всю Элладу сам…

- Похоже, это пошло тебе на пользу, - заметил флотоводец, глядя на Никострата.

Он сделал к нему шаг.

- Но для начала ответь мне: ты намерен воевать с царицей Ионии? Всерьез?

- Да, - ответил Никострат, не поколебавшись ни на мгновение.

Он сделал паузу и прибавил:

- Я хочу победить царицу… но не мою мать.

Калликсен кивнул. Он подошел к спартанцу и крепко обнял его; спустя мгновение Никострат ответил на объятие.

- Я всегда помнил о тебе, - пробормотал царевич, уткнувшись носом ему в плечо. - И тогда, когда я и Мелос бежали из Египта, мы искали тебя и уповали на твои корабли…

- В самом деле?

Калликсен прочувствованно посмотрел молодому воину в глаза. Он об этом ничего не знал - Филлида не говорила мужу, что принимала у себя беглецов.

- Как раз сейчас Афины строят много новых кораблей. Правда, до флота Дария нам по-прежнему далеко, но…

- Но с ионийским флотом вы сможете потягаться, - закончил Никострат, безжалостно улыбнувшись. - Благодарю тебя, дядюшка!

Калликсен усмехнулся такому поименованию, но спорить не стал.

- Пока что действовать подожду и я, - предостерег он. - В таком деле нужно согласие многих… но без тебя мы не обойдемся, будь покоен.

Никострат кивнул.

- Это лучшее, на что я мог рассчитывать.

- Я нашел вам лошадей и проводников. И ссужу деньгами, на первое время, - сказал Калликсен. - Если вы готовы, поезжайте завтра же, как соберетесь.

Никострат вздохнул, борясь со своей гордостью; однако от денег не отказался. Он только подумал, что Эльпиде и Питфею маловато будет двух ночей отдыха.

- Благодарю. Надеюсь все возместить тебе сполна, - ответил лаконец.

Калликсен понял, что речь много больше, чем о золоте. Он улыбнулся.

- Так и будет, мальчик. Мы вместе выступим против персидской наместницы… и этим спасем Элладу и твою мать.

========== Глава 168 ==========

После первой ночи Гобарт не появлялся перед царицей целых четыре дня - как ей сказали, он проводил военные учения за городом со своими персами: азиаты еще больше, чем греки, требовали постоянного надзора и дисциплины. Поликсена украдкой следила за выражениями лиц всех, кто ее окружал и был к ней близок. Придворные и слуги старались не подавать виду, что случилось нечто из ряда вон выходящее; и эта старательность не укрылась от взора коринфянки. Но, по крайней мере, ее почитали и боялись достаточно, чтобы не позволять себе оскорбительных намеков.

Лишь однажды она столкнулась с Мелосом, который также был занят учениями с греческими воинами - на территории дворца. Иониец взглянул на правительницу своими карими глазами, полными упрека, как будто Поликсена изменила всему их делу… можно было подумать, что все зависело от нее одной! Или будто бы Мелос не благодаря Поликсене получил такое назначение - и не сам подстрекал ее к бегству из Коринфа с армией персов!

“Мужчины думают, что они всегда вправе судить нас и наше поведение, даже подчиненные”, - возмущенно подумала царица.

- У тебя есть что сказать мне? Тогда будь краток, - произнесла Поликсена после нескольких мгновений холодного молчания. - У меня много дел.

Мелос открыл рот, встрепенулся, точно хотел указать ей на всю тяжесть ее проступка; но залился краской и промолчал, сжав губы.

- Фрина хотела видеть тебя, ей с утра было дурно. Ты навестишь ее? - наконец произнес иониец.

Поликсена кивнула.

- Навещу, мой дорогой. А ты, - продолжила она, уже не сдерживаясь, - не спеши осуждать то, чего не понимаешь. И вообще, не смей…

- Я не смею, - оборвал ее Мелос. - И я тебя понимаю, - прибавил он с усилием.

Молодой воин бросил на царицу взгляд, полный горечи и жалости, и, поклонившись, поспешно ушел. Поликсена прикрыла глаза, ощущая, что горит от стыда. Она поднесла руку ко рту.

“Конечно, Гобарт в своем праве победителя… и то, что он сделал надо мной, позор для всех греков, которых представляю я как царица; но это позор не больший, чем покорность целой Ионии. И никто не смеет валить на меня всю вину. Притом в страсти перса ко мне и в самом деле есть многое, что непонятно посторонним…”

Она послала за Гобартом утром пятого дня, когда потребовалось его присутствие на совете. Азиат явился, одетый с привычной тщательностью и роскошью; он поклонился государыне ниже обычного и бросил на нее короткий, но очень значительный взгляд. Поликсена была нарумянена, как всегда в присутствии персов, и понадеялась, что мало кто заметил, как взволновалась ее кровь при виде любовника.

Гобарт сел на свое место, по правую руку, но довольно далеко от царицы. После него явилось еще двое персов, один из которых был также военачальником, командующим конницей, а другой зороастрийским священником - приближенным Дариона, наставлявшим его в своей вере. Эти люди повели себя с обычной почтительностью и сдержанностью, и совет начался беспрепятственно.

Вначале обсуждали новости, которые доставляли гонцы Мануша с севера, о положении дел и настроениях в Ионии. Настроения были бунтарские и мрачные, но этого и следовало ожидать; Мануш уже применил свою власть, проведя несколько казней городских начальников, равно греков и азиатов. Двоих пришлось осаждать в собственных усадьбах: охрана была перебита, и все их имущество, согласно персидскому закону, поступило в собственность царицы, которая должна была распорядиться награбленным подчиненными добром по своему усмотрению.

Теперь главной задачей Поликсены было - добиться того, чтобы хотя бы часть этого богатства пошла на народные нужды, а не была присвоена новыми угнетателями… Но собственные ее нужды также росли: большой и пестрый двор, армия, флот, пришедшие при Дарионе в упадок хозяйство и торговля требовали все больших затрат.

Потом обсудили угрозу со стороны Эллады и Египта. Однако настроения греков было трудно предсказать - они менялись слишком часто; а из Египта вестей пока не поступало. Личной, но очень большой радостью для царицы оказались недавние вести из Афин: Никострат наконец появился там, после чего направился в Беотию, в аристократические Фивы, враждебные Афинам. Как видно, в городе братьев Пифонидов чем дальше, тем больше преобладали демократические устремления.

Поликсена распустила совет, не задерживая никого; и Гобарт, который говорил мало, но дельно, также ушел не задерживаясь. Потом царица встретилась с Менекратом, который не был ее советником, но чья дружба и дарования всегда ее вдохновляли.

Художник был занят украшением ее дворца - и сейчас со своими помощниками отделывал зал приемов, в котором царица принимала управителей, членов городского совета, жрецов и послов.