Ее сопровождала служанка, привезенная из Египта, родом ионийка: царица могла не опасаться, что та ее выдаст. Эта служанка всецело сочувствовала намерению госпожи и поддержала бы любое ее начинание, касающееся Ионии; кроме того, она ужасно боялась Никострата, зная о предубеждении молодого хозяина против персов.
Поликсена тщательно обдумала свой ответ Тизаспу.
Вечером она со служанкой отправилась к дому перса. Женщины Коринфа нечасто выходили на улицу, даже рабыни и гетеры; а встретить мужчин в эту пору можно было не опасаться. Остановившись перед низкой дверью, Поликсена осторожно, но сильно стукнула пару раз и замерла, навострив уши: она отнюдь не была уверена, что найдет Тизаспа дома. Однако через короткое время ей открыл тот же слуга. Он кивнул и поманил обеих женщин внутрь.
Тизасп ждал в дверях комнаты. При виде Поликсены он улыбнулся и отступил назад, и эллинка вошла следом. Обстановка была такой же бедной, и так же тускло горела глиняная лампада. В сердце гостьи опять закрались жуткие подозрения… разве мало бедствий она и ее семья уже навлекли на себя?
- Послушай меня, - сказала коринфянка, остановившись посреди комнаты. - Я готова обсудить твое предложение… но для этого я должна располагать самыми подробными сведениями.
Она посмотрела на Тизаспа, который также остался стоять - из почтительности или из осторожности. Перс серьезно кивнул и жестом пригласил ее сесть.
Когда оба сели, Поликсена спросила:
- Что именно произошло в Ионии, для чего вам понадобился переворот… и я?
Тизасп опустил глаза. Потом опять посмотрел на нее, из-под накрашенных век.
- Два месяца назад твой племянник казнил свою жену, по подозрению в измене. Она носила второго ребенка. Госпожу задушили шелковой удавкой.
Поликсена была потрясена, даже несмотря на то, что знала о Дарионе.
- Это правда?..
- Ее измена? Думаю, что нет. Госпожа Шахназ была правосердной и любящей супругой, она всегда помогала своему господину советами. Она была еще совсем молода и прекрасна… самой чистой персидской крови.
Тизасп мрачно умолк. Что бы ни затевал этот человек, сейчас он не лгал - и он знал, как впечатлить женщину.
- Отец госпожи Шахназ, благороднейший Хосров, узнав о случившемся, исцарапал себе щеки и разорвал свои одежды от горя. Он говорил, что лучше бы Ионией правила женщина, чем этот безумный дикарь. И многие ныне так думают.
Тизасп опять взглянул гостье в лицо.
- После своей жены Дарион казнил еще нескольких лучших советников… словно помешался или утратил веру во всех приближенных. Дела государства теперь запущены, твой племянник все бросил на управителей и чиновников, из-за чего происходят многие злоупотребления… Военачальники и простые начальники немилосердно притесняют и обирают людей…
- И вы думаете, что я способна прекратить это? - воскликнула Поликсена.
- Да, способна, - ответил перс.
Он задумался, подбирая выражения.
- Мужчина - это кирпич в великом здании государства, а женщина - строительный раствор. В хорошей кладке раствор не виден, но он проникает всюду и прочно затвердевает… и без этого раствора развалится любая постройка.
Перс улыбнулся.
- Ты умеешь примирять людей, как женщина, и ты способна властвовать. Ты знаешь эту землю и можешь удержать ее в руках. Кроме того, мы высоко чтим престолонаследие - преемственность власти для нас священна; и для ионийцев, которые нуждаются в едином государе куда больше, чем думают сами. Поэтому они с радостью вновь склонятся перед тобой.
Тизасп поправил серебряный шнур, перехватывавший над бровями его капюшон.
- Мы могли бы навязать грекам любого другого правителя, но будет еще больше крови, еще больше ненависти. Ахура-Мазда, воплощенный свет, восстает против этого! Или ты все еще мне не веришь?..
- Теперь я начинаю верить, - тихо ответила Поликсена. - А что же с детьми Дариона? У него ведь есть дети?
- Трое детей - двое сыновей и дочь, от жены и наложниц. Никто уже давно не видел их, кроме нянек, - ответил Тизасп.
Поликсена опустила глаза, рассматривая свои руки.
- А кто поддержит меня, кроме ионийцев… ведь вся военная власть у вас? Есть ли военачальники, на которых я смогу опереться?
Тизасп рассмеялся.
- Ты мыслишь по-царски! Да, я сам хотел предложить тебе таких людей. Есть двое мужей большой доблести и знатности - сыновья Масистра, сына Виштаспы. Их имена - Мануш и Гобарт.
Поликсена усмехнулась.
- Тогда почему бы этим мужам просто не разделить между собою Ионию?..
- Великий Дараявауш приказал, чтобы ионийцами отныне правил соплеменник. И голова у всякого тела должна быть одна, - ответил Тизасп. - К тому же, у каждого из сыновей Масистра есть свои сыновья.
Поликсена встала, вздохнув и расправив плечи; она приблизилась к маленькому окошку.
- Мне нужно увидеть подтверждение твоих слов, Тизасп. Ты ведь понимаешь? Если обнаружится, что это попросту Дарион заманивает меня в ловушку?..
Она обернулась к собеседнику.
- Тем более, если он теперь таков, как ты расписал, - во что я охотно верю.
Тизасп кивнул; он встал и подошел к ней, остановившись на почтительном расстоянии. Его черные глаза были бесстрастными, но казались бездонными.
- Я предвидел подобные сомнения. Встречи с тобой дожидается еще один посланник, который знал Масистра и которого хорошо знаешь ты.
- Менекрат! Менекрат из Милета! - воскликнула Поликсена, тут же вспомнив ионийского скульптора. Она не знала точно, но была почти уверена, что ее старый друг со своей женой-азиаткой и детьми опять бежал в Персию… наверное, с тех пор подвизался при дворе, видел и Парсу, новую столицу.
- Да, это художник из Ионии, - подтвердил Тизасп. - Этот человек вызвался поплыть с тобою сам, когда узнал о несчастьях в своей стране. Ты можешь отныне встречаться для переговоров с ним, чтобы не вызвать подозрений.
Перс говорил так, точно Поликсена уже на все согласилась.
- К востоку отсюда, близ острова Саламин, стоят на якоре десять кораблей с отборными воинами, - продолжил он. - Этого вполне достаточно, чтобы войти в Милет, - царь царей даст еще, если потребуется! Хотя я думаю, что взять город и дворец мы сможем почти без крови.
Поликсена хлопнула в ладоши.
- Довольно!.. Ты же понимаешь, что я не могу…
- Принять решение, не посоветовавшись со своими людьми, - закончил Тизасп, улыбаясь. - Конечно же, сделай это.
А потом он полюбопытствовал:
- Что ты сделала с дариками, которые я передал тебе? Там двадцать мин*.
Никострат, разумеется, сказал, что не прикоснется к персидскому золоту; но Поликсена предчувствовала, что…
- Спрятала, - ответила коринфянка. - Думаю, никто из наших гостей не донес о твоем подарке, - побоялись, что тоже сочтут нечистыми на руку, - улыбнулась она.
Тизасп рассмеялся.
- Должно быть, тебе уже ясно, что дальше жить в Коринфе ты не сможешь.
“Уж вы позаботились об этом”, - подумала Поликсена.
Она кивнула.
- Мне пора, - сказала царица, стараясь не задумываться обо всех далеких последствиях измены, которую собиралась совершить.
Провожая ее, Тизасп сказал:
- Менекрат может приходить к тебе домой. Твои слуги и жена твоего сына с ним незнакомы.
“И Эльпида меня, конечно, не выдаст”, - подумала Поликсена.
Она ушла, едва простившись; в коридоре к ней бросилась заждавшаяся служанка. Поликсена молча качнула головой, показывая, что объяснять ничего не намерена, и женщина покорно последовала за нею.
Снаружи почти смерклось, и можно было видеть группы мужчин, возвращающихся с учений: усталые коринфяне громко и весело разговаривали, предвкушая отдых. К счастью, никто не проходил близко к ним. Царица быстро шагала, опустив голову, с пылающими щеками… ее сжигал жар стыда, очищающий жар. Казалось, она идет сквозь пламя, подобно грешникам в зороастризме, дабы восстать к жизни новым существом.
Ей открыла сама Эльпида. Несколько мгновений женщины смотрели друг другу в лицо - как в самую первую встречу. Потом гетера посторонилась, пропуская Поликсену.
