- Нам с Никостратом нужно отыскать дом Адметы, жены Эвримаха и дочери старейшины Агорея… Может быть, геронт уже умер, но госпожа должна помнить меня!

- Я знаю Эвримаха и его супругу, - откликнулся после небольшого молчания один из спартиатов, которые их встретили. - Я вас отведу!

Они пошли дальше; Корина тоже слезла с телеги, и теперь Эльпида слышала ее частое, боязливое дыхание. Она сама тоже побаивалась - и побаивалась встречи со спартанкой, о которой столько слышала от своего жениха…

Адмета оказалась дома, и она была одна.

Эльпида в первый миг была потрясена видом этой женщины, выступившей из портика на свет; Никострат и Мелос ничуть не меньше. Адмете было уже больше сорока лет, но смуглое тело ее оставалось мускулистым; эта женщина казалась еще крепче, чем ее запомнил Мелос. Седина в ее непокрытых вьющихся черных волосах, разбросанных по спине и плечам, только усиливала это впечатление телесной мощи.

Мелос первым выступил вперед.

- Ты меня знаешь, госпожа! - воскликнул он, борясь со своей робостью. - Я Мелос, иониец… А со мной Никострат, первый сын Ликандра!

Большие серые глаза Адметы застыли при виде Никострата.

- Сын моего мужа?..

Казалось, эта бесстрашная женщина впервые в жизни ощутила ужас; какой-то потусторонний ужас.

Однако спустя несколько мгновений Адмета взяла себя в руки. Она кивнула гостям, не улыбнувшись. Эльпида поняла, что Адмета высмотрела женщину среди мужчин, но не подала виду.

- Проходите в дом.

Повернувшись, спартанка сделала Мелосу и его спутникам знак и скрылась в портике.

* От Коринфа до Спарты 134 км.

========== Глава 143 ==========

Адмета провела гостей в большую общую комнату - с общим столом и двумя длинными лавками. Сейчас ойкос пустовал; но Никострат невольно задался вопросом, кого угощали здесь и какие разговоры велись в этом доме… Ведь Адмета, конечно, сиживала за столом со своими мужчинами…

В дверях возникла девушка-служанка - худая и коротко остриженная в знак несвободы, в некрашеном и неподшитом хитоне до колен. Адмета приказала ей принести угощение, и рабыня с поклоном исчезла.

Эльпида, старавшаяся примечать все, увидела, какой испуг отразился на лице Корины при появлении этой рабыни. После богатой, беззаботной жизни в доме своей госпожи - попасть в спартанскую хижину с немилосердными спартанскими порядками!

- Госпожа, - окликнула Эльпида Адмету.

Спартанка вскинула голову, и ее серые глаза блеснули. Она выжидающе посмотрела на гетеру.

- Пусть моя рабыня останется при мне, если можно, - Эльпида старалась говорить ровным голосом. - Она пуглива и привыкла к удобствам и заботе…

- Как и ее хозяйка, по-видимому, - заметила Адмета: она чуть улыбнулась, хотя взгляд ее не потеплел. - Я поняла тебя, смотри за своей рабыней сама.

Эльпида сделала Корине знак выйти в коридор и подождать, и девушка кивнула с огромным облегчением. Она выскользнула прочь, и дверь за нею закрылась. Их осталось четверо - двое мужчин и две женщины.

Никострат хотел заговорить: по дороге из Коринфа он многократно перебрал в уме слова, которыми мог бы обратиться к спартанке и впечатлить ее. Но теперь что-то мешало ему - теперь, когда Никострат увидел эту гордую женщину, сильную как кобылица, взглянул в ее холодные глаза.

- Сядьте, - произнесла Адмета после небольшого молчания.

Никострат покосился на квадратную арку, выходившую во внутренний дворик: оттуда веяло прохладой и доносилось щебетанье воробьев. Потом он сел - напротив госпожи и слева от Эльпиды. Комната тонула в сумерках, и теперь царевич не мог разглядеть ни выражения лица спартанки, ни выражения своей невесты.

Рабыня внесла лампу, поставив ее на стол. Фигуры четверых людей обрели четкие и зловещие очертания, и Никострат увидел изгиб губ Адметы - теперь она улыбалась.

- Мой сын остался в Египте? - внезапно произнесла спартанка.

Никострат настолько не ожидал этого вопроса, что вздрогнул и подался вперед всем телом.

- Да, он остался в Саисе, - подтвердил царевич.

Адмета низко наклонила голову, так что ее густые черные волосы упали через плечо на стол. Лакедемонянка не пыталась поправить их, сидя подобно статуе: Никострат только увидел, как рука ее сжалась в кулак.

Потом хозяйка резко выпрямилась: глаза ее блестели, ноздри вздрагивали.

- Я давно знаю, что ты и Мелос здесь - и что Кенея вы с собой не взяли. И я давно ждала, что ты явишься!

“Откуда ты знаешь?..” - подумал Никострат. Но этот глупый вопрос на язык не сошел. Он взглянул на Эльпиду, но коринфянка не отрывала глаз от Адметы.

Голоногая рабыня внесла гидрию, ойнохойю с красивым трилистниковым горлышком и чаши. Хотела разлить вино, но хозяйка движением руки велела ей уйти.

- Я также догадываюсь, зачем ты пришел, - продолжила спартанка, когда они опять остались одни. - Но хочу услышать это от тебя самого.

Она привстала и налила Никострату первую чашу - как гостю и предводителю отряда; затем налила разбавленного вина Эльпиде и Мелосу. Никострат в это время лихорадочно собирался с мыслями. И когда Адмета опять села и взглянула на него, царевич сказал:

- Если для тебя не тайна, что происходит в Коринфе, госпожа… ты, конечно, знаешь и то, в каком положении Иония. Теперь Коринф, Иония и Египет сообщаются часто. И я пришел в Спарту за военной помощью!

Брови Адметы приподнялись, губы тронула улыбка… Никострату почудилась насмешка, и он дрогнул от ярости. Хотя давно успел приготовиться к такому приему.

- Ты думаешь, что я слаб и тщеславен, - быстро проговорил молодой воин. - Вероятно, я слаб в сравнении с мужчинами Спарты! Но я видел то, чего не видели ваши мужи, так гордящиеся своим искусством!

Никострат стремительно встал, пошатнув лавку; Эльпида вскрикнула, но он не обратил внимания. Царевич обеими руками вцепился в стол, нависнув над спартанкой.

- Мелос мог бы рассказать тебе еще больше! Спарта привыкла вести войны с Мессенией, Аргосом, Аркадией… привыкла держать оборону против других греков… Но вы не имеете понятия о численности персидского войска и о том, какие силы движут им!.. Дарий убежден, что его бог, всеобщий бог… желает его господства над всеми народами; и каждая новая победа укрепляет царя в этом…

Никострат прервался: ему не хватало дыхания.

- Вы, бесспорно, могучи и бесстрашны. Но если вы не вольете свою силу в тела всех эллинов, если мы не объединимся против Азии… очень скоро вы окажетесь островком среди тьмы, и вы падете!

Адмета быстро встала, оказавшись ненамного ниже его.

- Ты полагаешь, что ты первый, кто говорит спартанцам такие слова?..

- Я рад… если не первый, - Никострат покраснел, ощущая жар, которым пылало тело женщины; он потупился. - Но разве это к чему-нибудь привело?

- Такие решения принимать очень непросто, - заметила хозяйка дома: царевич не увидел, но услышал ее усмешку. - Ты пришел к нам со стороны, ты в первый раз видишь народ, чьей помощи хочешь просить… и ты уже указываешь нам, как распоряжаться нашим войском?

Никострат взглянул ей прямо в глаза: губы его дрогнули, но он промолчал.

- Ты сам сражался хотя бы в одном настоящем бою? - продолжила спрашивать Адмета, сложив свои крепкие руки на груди. - Наверное, твоя мать-коринфянка воспитала тебя с мыслью, что ты особенный?..

Никострат на миг прикрыл глаза; он стиснул кулаки.

- Я знаю, что я особенный, но никто мне этого не говорил, - произнес он сквозь зубы. - Я отличаюсь от других, как отличаются увечные!

- Даже так? - произнесла Адмета.

- Так, - ответил Никострат, тряхнув волнистыми волосами, стянутыми на затылке. - Я не приобщился до конца ни к одному из народов, которые принимали меня… я скитаюсь и вмешиваюсь в судьбы многих, потому что осужден на это своим рождением!

Лицо Адметы внезапно изменилось, точно она услышала что-то очень знакомое.