- Я не боюсь этой женщины, и это не повредит нашему делу, - Никострат прямо взглянул на Мелоса, и иониец смолк. Когда Никострат смотрел и говорил так, с ним было бесполезно спорить. - Я пойду к ней сегодня вечером! - закончил спартанец.

Мелос вдруг подумал, что его другу уже почти двадцать лет, а он еще ни разу не был с женщиной…

- Хорошо, - иониец тяжело вздохнул. - Только будь осторожен.

- Нас никто здесь еще не знает, - напомнил ему Никострат. - Опасаться пока нечего.

Мелос кивнул. Он вдруг представил себе эту красивую женщину, готовую отдаться его другу, и вспомнил о том, что сам женат… Впервые эта мысль вызвала в нем легкое сожаление; но тут же Мелос рассердился на себя.

- Ладно, иди, - повторил иониец, сердясь на них обоих.

Никострат примирительно улыбнулся.

- До вечера долго. Давай сейчас поедим, а потом пойдем поищем архонта, чтобы узнать, как получить гражданство!

- Дельная мысль, - Мелос обрадовался.

Седобородого архонта они нашли в стое - длинной крытой галерее с колоннами* неподалеку от храма Посейдона, где этот муж прогуливался и беседовал, судя по всему, с другими городскими начальниками или членами совета. Когда юноши, прилично одетые и собранные, подошли к ним, коринфяне прервали беседу и воззрились на них с вежливым любопытством.

Никострат поклонился: как тот, кто отвечает за обоих.

- Я и мой друг приезжие - мы свободные благородные эллины, и моя мать происходит из Коринфа, - сказал он четко и твердо. - Можно ли нам стать гражданами этого города… и его защитниками?

- Защитниками? - повторил архонт с некоторым удивлением. Точно его великолепный город никогда не нуждался в защите.

Коринфяне переглянулись, один из них что-то сказал архонту вполголоса… Потом тот опять повернулся к молодым людям.

- А есть ли в Коринфе уважаемые граждане, которые поручились бы за вас?

Сердце Никострата упало.

- Нет… - сказал он. - У нас не осталось здесь знакомых!

Архонт покачал головой.

- Тогда с гражданством придется повременить. Поживите у нас, заведите друзей среди благородных людей, - тут коринфянин впервые улыбнулся. - Вы оба кажетесь мне достойными юношами, но одних ваших слов недостаточно!

Никострат кивнул. Все было понятно.

Они ушли, чувствуя себя растерянными и подавленными. “Завести друзей - разве друзей заводят? - думал Никострат. - И как это сделать?”

Они провели какое-то время со своими людьми, но даже с ними не могли обсуждать будущее. У кого бы узнать, как приобрести здесь землю, и какие для этого нужны права!.. Потом Никострат, томясь в ожидании вечера, решил написать письмо домой. Пора и ему учиться это делать!

За разными мелкими делами незаметно завечерело; пора было идти на свидание. Никострат еще раз обмылся холодной водой и откупорил свой флакончик. Нанес несколько капель мускусной эссенции на волосы и шею. Потом надел свой белый хитон, который так ярко выделялся в сумерках, кожаный пояс с ножом и деньгами…

- Сладкой ночи, - буркнул Мелос, который, сидя на стуле, неотрывно следил за приготовлениями друга. Никострат, который уже собрался уйти, порывисто повернулся и быстро подошел к Мелосу. Он опустил ладони на плечи ионийца.

- Я вернусь, - сказал он тихо; и с силой сжал его плечи. - Ложись спать!

Они прижались друг к другу лбами и улыбнулись; потом Никострат снял руки с плеч товарища и покинул комнату.

До дома Эльпиды он добрался легко, точно нить Ариадны вела его; хотя города Никострат почти не знал. Когда он подошел к дому с красными колоннами, уже стемнело. Но дверь была приткрыта, и оттуда лился свет.

Никострат замедлил шаги, потом остановился; сердце его неистово билось. Потом царевич поднялся по ступеням портика, и дверь открылась ему навстречу.

Гетера стояла на пороге, осиянная светом, - лампада была подвешена на цепях под потолком. Коринфянка была в шафрановом хитоне, но гиматий - белый; словно у почтенного мужа, подумал Никострат. Эльпида улыбнулась, горячо коснувшись его руки.

- Ты смелый!

Лаконец видел, что она действительно так думает. Он взял в свои ладони обе ее тонкие руки, трудно дыша от страсти.

- Меня зовут Никострат.

- Сегодня ночью тебя зовут - “тот, кого я ждала”, - прошептала Эльпида. - Идем же.

Она завела его в дом, и Никострат закрыл дверь. Они пошли в ойкос… или в спальню? Как у гетеры устроен дом? Никострат уже едва мог думать, ощущая рядом эту женщину…

В дорого убранной комнате, погруженной в полумрак, Эльпида повернулась к гостю и обняла его за шею. А потом поцеловала, заставив склониться к себе.

- У меня… никогда еще не было, - сумел выговорить Никострат, когда их губы расстались.

- Я знаю, - ответила гетера, улыбаясь и глядя на него снизу вверх. - И я немного боюсь тебя… в тебе столько силы!

Она провела ладонью по его щеке. Никострат при этих словах ощутил себя мужчиной в полной мере.

- Я не обижу тебя, - прошептал он; и уже сам обнял Эльпиду, прижал к себе, ощущая ладонями и губами ее тело. Их словно затягивало куда-то, где оба они перестали принадлежать себе. Эльпида была опытна в любви и владела своим наслаждением, почти так же, как наслаждением мужчины; однако сознание того, что она первая у этого сильного и трепетного юноши, вызвало в ней страсть большую, чем любые слова и прикосновения. Они молчали, то медленно, то резко двигаясь навстречу друг другу, сжимая друг другу руки; будто совершали первое в мире таинство.

Потом Никострат сразу уснул, простершись на животе; как все молодые и неопытные любовники. Но Эльпида не сердилась. Она погладила пальцами его щеку, обнаженную спину; и губы ее ночного гостя дрогнули в улыбке.

Гетера почувствовала, что почти любит его.

Она легла рядом и тоже быстро уснула, ощущая тепло мужчины.

* Стоя - длинная галерея-портик в древнегреческой архитектуре, место заседаний и общественных собраний.

========== Глава 134 ==========

Никострат проснулся поздно; и, пробудившись, резко сел в постели. Он ошеломленно огляделся, не узнавая комнаты, где заснул; потом увидел женщину, сидевшую рядом с улыбкой, и быстро прикрылся рукой. Щеки юноши вспыхнули, глаза смотрели сердито.

- Я выйду, - сказала Эльпида, показав глазами на ночную вазу у постели, - приведи себя в порядок.

Гетера встала и покинула комнату: обнаженный Никострат проводил ее взглядом. Сама она успела уже умыться и одеться, и хотя была не так ослепительна, как предстала вечером, по-прежнему оставалась прекрасной.

Никострат не воспользовался вазой - ему внезапно сделалось стыдно, что в этом чужом доме за ним будут убирать; обернувшись своим набедренником, который обнаружил рядом, вместе с хитоном и поясом, он вышел на задний двор. Этот двор был отгорожен глухой стеной, как юноша и думал.

По дороге обратно Никострат как мог точно запомнил расположение комнат. Гетера привела его в спальню, он угадал; ойкос, оформленный еще более пышно, располагался напротив, и выходил в перистиль… Услышав со стороны общей комнаты шелест ткани и женский смех, Никострат быстро скользнул назад в спальню. Он понял, что Эльпиды все еще нет, и с растущим чувством неловкости гадал, как долго придется ждать ее. Теперь, при свете нового дня, юноша чуть ли не жалел, что принял приглашение прекрасной коринфянки.

Но тут, к удивлению гостя, вместо Эльпиды навстречу ему с подушки на полу поднялась ее маленькая смуглая рабыня - Корина; она широко улыбнулась Никострату и поклонилась.

- Господин гость позволит мне помочь ему умыться?

Никострат увидел, что служанка все для этого приготовила - и кувшин, и сияющий медный таз, и полотенце; и растерянно кивнул. Он оплеснулся водой, настоянной на мяте и чабреце; потом Корина еще раз поклонилась и ушла. А едва только Никострат застегнул на себе пояс, как вернулась Эльпида.