Стражники уже намеревались стукнуть в дверь. И вдруг моряк, который ободрял Мелоса, воскликнул:

- Стойте!

И прежде, чем кто-нибудь успел ему помешать, киренеянин вытащил свой нож и перерезал веревки на руках юноши.

- Ты что делаешь!.. - крикнул начальник охраны.

Воины чуть не набросились на киренеянина; но тот проворно сам отпрянул, выставив свой нож.

- Тише, приятели!

Мелоса вновь схватили двое других стражников. А Никострат впервые оживился и напрягся в руках державших его ионийцев.

“Бежать?..” - мелькнуло в голове у Мелоса. Но им уже заступили дорогу воины, тесня к дверям.

- Не надо зря мучить мальчишек! - крикнул киренеянин; но так, словно уже пытался оправдаться. Однако его никто больше не слушал. Стражники постучали рукоятями мечей, и им открыли - вход во дворец охраняли тоже персы.

Пленников втолкнули в толстостенный коридор. Мелос под шумок успел сдернуть веревки и теперь сжимал и разжимал кулаки, разминаясь. Ощущение свободы тела заставило его почувствовать себя гораздо лучше. Может, и смерти в лицо он теперь взглянет открыто и гордо…

Неожиданно Мелос ощутил сильный щипок; и сразу же узнал эту руку. Он подавил радостный вскрик и взглянул на друга.

Никострат смотрел на ионийца и улыбался; его в тесноте и полутьме коридора тоже освободил один из киренских моряков.

Пока надежда не вспыхнула ярко, юноши опять отвернулись друг от друга.

Их повели много раз исхоженной дорогой - Никострат узнал уродливые фрески на стене, изображавшие подвиги Геракла, Медею, убивающую детей, Прометея, прикованного к скале… Дарион, как и его отец, не тронул этих картин. С непреходящим удивлением Никострат подумал о том, что этот молодой тиран - его родственник и племянник его матери.

Гадать, куда их ведут, пришлось недолго. Пленники вспомнили дорогу в зал с фонтаном, выходивший на террасу: излюбленное место отдыха княжны Артазостры.

Вступив в зал, пленники и их охрана увидели Дариона.

Сын персидской княжны успел переодеться в платье зороастрийца - пурпурный шитый золотом халат, пурпурные же шаровары и белую рубашку. Правда, голову он оставил непокрытой. Дарион в ожидании пленников сидел на кушетке в изящной позе, облокотившись на малахитовый столик и подперев голову рукой; когда Никострата и Мелоса ввели, молодой правитель проворно поднялся. В его немного выпуклых, как у матери, черных глазах сверкнуло живейшее удовольствие.

- Итак, - с расстановкой произнес Дарион, - вы двое явились, чтобы убить меня, законного правителя города и наследника сатрапа Ионии.

Только тут Никострат и его друг увидели, что в углу зала стоят персы - начальники кораблей Уджагорресента, и с ними горстка персидских воинов и эллинских моряков с тех же кораблей; но они не решались поднять голос. Похоже, персы Уджагорресента успели немало пожалеть, что привлекли к розыскам своего подопечного власти Милета…

- С мятежниками у меня разговор короткий, - продолжил Дарион, мягкой кошачьей поступью расхаживая по черно-белым плитам. - Но ваше преступление усугубляется тем, что один из вас - мой двоюродный брат! Вы явились, чтобы подстрекать мой народ к бунту против священной власти, против величайшего из царей и единого бога!..

Он остановился и повернулся к арестованным.

- Какой же кары вы заслуживаете? Ответь-ка мне ты, братец!

Никострат сжал зубы и выше поднял голову; его серые глаза потухли и теперь смотрели сквозь палача. Лаконец примирился со смертью и не желал более унизиться ничем.

В черных глазах тирана-полуперса мелькнуло разочарование.

- Храбрый спартанец молчит, - сказал он. - Я заставил бы тебя сорвать голос, умоляя о пощаде, будь уверен, - красивые утонченные черты Дариона при этих словах исказила злоба, неожиданная в столь юном существе. - Но, на ваше счастье, я счел, что разумней покончить с вами побыстрее!

- Но, господин! - воскликнул тут один из персов Уджагорресента. Это оказался начальник корабля, у которого Никострат и Мелос отпрашивались на Хиосе; и он, как и остальные, был в полнейшем замешательстве. - Можно ли винить этих юношей в столь страшном преступлении?..

- Молчать, - Дарион взглядом пригвоздил корабельщиков к месту. - Мне лучше знать, в чем следует винить этих изменников! Я их вижу насквозь… как и вас!

Пленники увидели, что азиаты Уджагорресента смиряются перед верховной властью, склоняя головы. Как азиаты всегда это делали.

Мелос бросил взгляд на Никострата - двое молодых воинов все сказали друг другу без слов.

А потом Никострат почувствовал, как враг подступил к нему вплотную, обдав своими удушающими благовониями.

- Я думал подарить твою голову своей матери, - прошипел Дарион. - Но лучше я пошлю ее твоей!..

И тут Никострат извернулся в руках стражников и, высвободившись, ударил Дариона в лицо. Тиран успел отпрянуть, и удар вышел слабее, чем мог бы; но когда Дарион вновь взглянул на пленника, изо рта у него бежала кровь. Ударь Никострат со всей силы, он сокрушил бы ему скулу.

Дарион хладнокровно сплюнул кровь и утерся своим вышитым рукавом; но в глазах у него полыхала такая ненависть, что Мелос содрогнулся.

- Я передумал, - сказал сын Артазостры. - Вы будете умирать медленно… я давно хотел доставить себе такое удовольствие.

Мелос бросил быстрый взгляд на моряка, который освободил его; и прочитал в глазах киренеянина отчаянное желание помочь. Он мог бы успеть заколоть обоих юношей или позволить им стащить свой нож. Киренеянин понял Мелоса и кивнул; он послал Дариону взгляд, полный черной ненависти.

Но тут вдруг в зале послышались новые шаги.

Никострат и Мелос поняли, кто это идет, еще прежде, чем Дарион опустился на одно колено, склонив голову. Персы Уджагорресента тоже низко склонились; только греки остались стоять прямо, глядя на вошедшего во все глаза.

Это был немолодой уже, но высокий и мощный перс с гривой черных волос и аккуратно подстриженной бородой; и его роскошные шелковые одежды, несомненно, скрывали доспехи. Этот человек окинул взглядом комнату и, как пленники могли бы поклясться, мгновенно все понял.

- Высочайший, - сказал Дарион, поднимаясь на ноги. Мелос расслышал дрожь в его голосе.

Масистр, сын Виштаспы, величаво кивнул.

- Ты ведешь дознание, как я вижу, - произнес сатрап звучным и мягким голосом. - Тебе следовало уведомить меня раньше. Твои посланники нерасторопны.

- Высочайший, я…

Дарион облизнул губы. Теперь нечего было даже пытаться скрыть, что он намеревался расправиться со своими врагами без ведома опекуна. Губы персидского военачальника тронула понимающая усмешка.

- В чем ты обвиняешь этих пленников?

- В покушении на мою жизнь и власть, - сказал Дарион. Однако в голосе его уже не осталось никакой уверенности.

- Кто может это засвидетельствовать? - Масистр плавным, но стремительным движением повернулся к стражникам-ионийцам, потом взглянул на персов и греков Уджагорресента. - Эти юноши проникли во дворец с оружием, пытались подобраться к наместнику?

- Нет, господин, - начальник корабля вновь обрел смелость при виде такой поддержки. - Царевича и его друга схватили на улице!

- Они просто не успели ничего осуществить! - выкрикнул Дарион: ярость в нем возобладала над страхом перед сатрапом. - Они жаждут моей смерти, я знаю!..

- Возможно, - спокойно согласился Масистр. - Но умысел - это грех перед богом, Дарион, а не перед людьми!

Он посмотрел на юношей, которых никто уже не держал: ионийские стражники даже отступили от них с виноватым видом.

- Я думаю, что знаю, зачем вы явились сюда. Царевич приплыл за своей долей наследства.

- Какой долей? - воскликнул Никострат.

С самого появления этого перса он перестал верить и глазам своим, и ушам.

- Какой еще долей? - крикнул Дарион. Сын Артазостры заикался и задыхался от бешенства. - Его мать увезла много наших сокровищ, когда удрала в Египет!..

Мелос задрожал от гнева: он-то отлично знал, что это неправда. Они бежали в Навкратис, похватав только самое необходимое. Но прежде, чем иониец успел ответить, опять заговорил сатрап, ответив Дариону со спокойной властностью.