***

Никострат и его друг сумели выскользнуть с триеры и затеряться среди людей в порту. Это было лучшее, что они могли придумать в виду персидских кораблей. Но ни куда бежать, ни как теперь быть - они не знали.

У Мелоса никого в Милете не было - его старые родители остались в Эритрее: иониец опасался, что они уже умерли.

- Может быть, здесь персы получат разрешение обыскать корабли в гавани… А прятаться на триере нам нельзя, нас заподозрят свои же! - сказал Никострат.

- Теперь уж точно заподозрили, - ответил Мелос.

Они решили попробовать отсидеться в какой-нибудь таверне… или хоть в той же пивной, где были вечером. Но так рано в питейных заведениях немного народу; и наверняка их запомнили в этом месте из-за вчерашнего!..

Друзья решили узнать у кого-нибудь, где найти таверну.

Они спросили какого-то молодого милетца, и тот благожелательно объяснил.

- Идите дальше, и поверните налево, там, где старая смоковница. Таверна в конце улицы - в тупике у стены. Рыба там отличная, и берут недорого!

Они поблагодарили и последовали указаниям прохожего. Молодые люди шли быстро и осматривались; навстречу попадались ионийцы, одетые бедно и получше. Прошел мимо отряд воинов в панцирях, при мечах; Никострат и Мелос приостановились, проводив их взглядом.

- Не нравится мне это, - сказал Никострат.

- А что еще делать? - откликнулся Мелос.

Он, как и спартанец, видел в каждом встречном угрозу - и чуял ее за каждым деревом, за каждой дверью. Но они шли теперь, словно ведомые, вверив себя судьбе.

На углу Никострат и Мелос остановились; они взялись за руки. Потом Никострат посмотрел на друга и кивнул.

- Я первый.

Лаконец скользнул вперед. А потом, после страшной паузы, Мелос услышал из-за поворота его оклик:

- Терон!

Иониец чуть не забыл, что теперь это его имя; он быстро последовал за другом. Никострат подождал его.

- Все хорошо, - сухо сказал он. - Вперед.

Таверну с большой криво намалеванной вывеской, изображавшей рыбу, они увидели сразу. И улочка, зажатая между домами, действительно оканчивалась тупиком. Здесь им встретилось еще несколько человек, но самого бедного и мирного облика. Притворяться они бы так не смогли - двое молодых воинов это знали.

Никострат опустил руку к ножнам; это движение его успокоило. Друзья подошли к открытым дверям таверны, откуда аппетитно пахло и тянуло дымком.

- Идем, - снова приказал царевич.

Они вошли и осмотрелись в большой комнате с низким потолком. За грубо сколоченными столами, на скамьях, сидели несколько мужчин и ели жареную рыбу с луком и черными оливками; хозяина видно не было. Никострат прищурился.

- Кажется, тот - за столом у стены, - сказал царевич. - Подойдем к нему.

Они сделали только пару шагов в сторону чернобородого кудрявого ионийца, как за спиной вдруг послышался стук нескольких пар тяжелых мужских сандалий.

Друзья развернулись, судорожно хватаясь за мечи; но не успели даже вытащить оружие. Их схватили крепкие руки, локти им вывернули назад; Никострат и Мелос узнали киренских моряков, с которыми они плыли на корабле Уджагорресента.

- Попались, голубчики!..

В голосах бывших товарищей послышались злость и торжество. Их вытолкали наружу, не обращая никакого внимания на людей в таверне; да никто бы и не вступился за чужаков.

- За нами следили! - воскликнул Мелос, когда сумел встретиться глазами со спартанцем.

- Твоя правда, следили, - с готовностью согласился африканский грек, выкрутивший ему руки. - Вас уже сутки ищет городская стража! И наместник поставлен в известность!

“Какой наместник? Дарион?” - подумал Мелос, борясь с отчаянием.

На улице к ним сразу же подступили стражники-ионийцы; видимо, ждавшие в засаде. Пленникам связали руки и, подталкивая в спину, повели вперед. И еще не доходя до поворота, они увидели перегородившего дорогу всадника на гнедом коне, в алом с золотом платье.

Никострат прикрыл глаза - под веками он увидел пылающее марево; а потом молча и ненавистно воззрился на двоюродного брата. Он знал, что все проиграно…

- Мой дорогой родич! - воскликнул Дарион. Молодой тиран оказался одет по-гречески, но большие черные глаза его были подкрашены, как у перса.

Он развернул коня и уставился в лицо Никострату с ледяной усмешкой.

- Я счастлив видеть, что ты оказался так же храбр и туп, как и все твои немытые соплеменники. Или вас двоих вдохновил не спартанский пример, а афинский?

Дарион взглянул на Мелоса.

- Возможно, передо мной Гармодий и Аристогитон? Тираноубийцы, не так ли?..*

Молодой правитель музыкально рассмеялся, откинув черноволосую голову. Прекрасный облик, унаследованный от отца-коринфянина, скрывал настоящий персидский нрав.

- Ведите их за мной, - приказал Дарион стражникам и, пришпорив коня, развернулся и поскакал во дворец. Пленников потащили следом.

* Знаменитые афинские тираноубийцы, которые в 514 г. до н. э. составили заговор против тирана Гиппия, сына Писистрата, но убить сумели только его брата Гиппарха. Гармодий был любовником Аристогитона. Оба были умерщвлены и после восстановления демократии почитались как герои Афин.

========== Глава 130 ==========

Пока их вели во дворец, Никострат и Мелос не перемолвились ни словом, и даже почти не смотрели друг на друга. Юноши унизительно спотыкались, увлекаемые воинами; щеки их горели, боль в заломленных и туго стянутых веревками руках заставляла стискивать зубы. Однако Мелос почувствовал, что когда верховой Дарион пропал из виду, их охранники сбавили шаг. Его самого придерживал за плечо тот же киренский моряк, который заговорил с юношей после ареста; но он вел пленника без излишней грубости, и когда дворец на холме приблизился, Мелос не выдержал и оглянулся на киренеянина.

Моряк вдруг ободряюще улыбнулся и шепнул, сжав его плечо:

- Держись, парень!

Мелос поспешно отвернулся, пряча лицо от сочувствующего взгляда. Он понял, что люди Уджагорресента, возможно, попытаются выручить их… и хорошо сознавал, что не следует на это рассчитывать; однако против воли ощутил некоторую надежду.

Он бросил взгляд на Никострата. Спартанец упорно молчал и не смотрел по сторонам; только лицо у него горело, как у самого Мелоса. Он еще острее своего товарища ощущал жадное внимание прохожих. Хотя на самом деле не так уж на них и глазели… может быть, видеть, как людей средь бела дня тащат на допрос, для ионийцев теперь привычно?

Мелос хотел было окликнуть друга; но Никострат, похоже, вознамерился не разжимать губ до самого суда. И даже во время него, если сможет. Мелос впервые подумал, что их могут ждать пытки; и похолодел, представив себе изобретательность Дариона…

Со скрипом отворились новые тяжелые, окованные бронзой и шипастые ворота сада. Мелос вскинул голову и увидел, что ворота охраняют персы в вороненых доспехах с золотой насечкой: первые персидские воины, которые им встретились.

“Где же наши персы?” - подумал пленник. Ведь это люди Уджагорресента подняли на ноги стражу в Милете! Они должны выступить, по крайней мере, свидетелями обвинения, которое предъявят Никострату и ему! Хотя под властью тирана все может случиться…

Дорога через сад показалась нескончаемой. Пугающее ожидание беззаконного суда, одиночество среди врагов высасывали силы из молодых героев, еще больше, чем веревки, врезавшиеся в тело; и даже Никострат стал пошатываться.

До самого дворца им никто не встретился: только иногда мелькали в стороне между деревьев фигуры придворных или слуг, но никто благоразумно не вмешивался в дело правителя. Перед высокой аркой, которая теперь обозначала вход во дворец, перекрывая двойные двери, они остановились.

- Надо разоружить пленных, - сказал один из стражников, начальник отряда.

У юношей отстегнули от поясов мечи и ножи; и тут впервые Мелос услышал громкое проклятие друга. Связанный Никострат даже попытался броситься на охранников; но немедленно получил удар под дых и несколько мгновений с побелевшим лицом ловил ртом воздух. Потом лаконец стиснул зубы, чтобы не застонать, и опять укрепился в своем угрюмом мужестве.