Никострат оборвал побратима досадливым жестом.

- Мы еще не видели ни Дариона, ни твоего распрекрасного Масистра!

Лаконец закрыл глаза, собираясь уснуть. Но тут Мелос неожиданно прошептал:

- А если тебя узнают в Милете? Ведь статуя Ликандра так долго стояла у всех на виду, на нее любовалось так много людей!

- Это было давно, - ответил Никострат сквозь зубы. - Статуя моего отца давно разбита.

Он поворочался и буркнул:

- Спи.

Через два дня они увидели ионийскую землю.

Когда раздался предупреждающий окрик рулевого, Мелос вскочил и в ужасном волнении начал всматриваться вперед. Изломанная береговая линия приближалась, буро-зеленые островки распадались на лужайки и рощицы, среди которых виднелись красные черепичные кровли жилищ. И целым, во всем своем нетронутом великолепии возвышался на холме многоярусный изжелта-белый дворец, с его арками и пестревшими цветами террасами, которые уступчато поднимались над царскими садами.

- Ну просто палаты царя царей, - пробормотал Никострат, который встал следом за другом.

- Красиво, - тихо откликнулся Мелос. Он помнил, что этот дворец они покидали полуразрушенным: восставшие разгромили все, что могли. За годы до этого Филомен перестраивал крепость своего предшественника-тирана, искусно сочетая эллинский стиль с азиатским, - а перестроенный вторично дворец выглядел совершенно по-персидски.

Однако, когда они зашли в Гераклейскую бухту, в порту оказалось полно ионийцев, которые и встретили хиосский корабль. Эти люди казались веселыми и радушными.

“Люди ко всему привыкают”, - подумал Никострат, настороженно осматриваясь. А особенно легко привыкают к чужим несчастьям…

Когда они помогли с разгрузкой, хозяин судна отпустил матросов погулять. Из них многие были отсюда родом, и радостно устремились в знакомые места. Никострат и Мелос в этот раз решили не отставать от других: тем более, что приятели зазывали их повеселиться, и не годилось возбуждать лишние подозрения.

Никострат, так и не успев осмотреться, в первый раз за свою жизнь очутился в задымленной, прокопченной пивной, окруженным выпивохами и продажными женщинами.

Несколько из них тут же принялись виться вокруг незнакомых красивых юношей. Одна из девок, не утруждаясь разговорами, присела Мелосу на колени, обвив руками его шею, и попыталась поцеловать; иониец с негодованием отпихнул ее. Женщина чуть не упала - и, после нескольких мгновений изумленного молчания, разразилась пронзительной руганью.

На двоих друзей тут же обернулись все остальные посетители. Мелос выпрямился на лавке, вызывающе оглядывая соседей своими темными глазами.

- Не смейте никто нас трогать!.. - воскликнул он.

А Никострат, приподнявшись с места, наградил прочих посетителей и девиц таким взглядом, что у всех пропала охота связываться. Товарищи и местные завсегдатаи отвернулись, и опять загудели разговоры, зазвучал смех и звон посуды.

- Уйдем отсюда, - прошептал Мелос другу.

Но тут Никострат, к его удивлению, качнул головой.

- Нет, сейчас останемся - на нас и так уже косо смотрят, - ответил лаконец.

Хозяин уже выплатил им часть жалованья, и они заказали по кружке горького пива. Потягивая его, друзья размышляли, как быть дальше. Пока ничего дельного в голову не приходило.

Потом они ушли в темный угол пивной и там тихонько порешили, что вернутся на корабль и переночуют с теми матросами, кому в Милете некуда пойти или жаль тратить деньги на ночлег. Конечно, постоянно так делать не годилось. Но каждый день требовал новых решений.

Друзья вернулись на берег уже в сумерках, и перед сном решили выкупаться в море и выстирать одежду. Правда, ее все равно пришлось бы отстирывать от соли; но уж лучше так, чем искать прачек в городе.

Никострат первым сбросил с себя платье и, гордый и прекрасный в своей мужественной наготе, вошел в пенящуюся воду по пояс; а потом ласточкой бросился в волны, вытянув сложенные руки. Мелос с восхищением смотрел, как друг плещется; не забывая, однако, караулить сложенные на песке плащи и вполглаза следить за людьми в порту. Никто, казалось, пока что не обращал на них внимания.

Никострат выкупался и выполоскал одежду; а потом, набросив мокрый хитон на плечо, вышел из воды, улыбаясь другу. Он редко улыбался так открыто.

- Теперь ты, - пригласил спартанец.

Мелос улыбнулся и тоже, раздевшись, бросился в море.

Когда он покончил с купанием и стиркой, то увидел, что Никострат, в мокром хитоне, сидит на песке и вглядывается в корабли, видневшиеся на стоянке поодаль. Милет был и оставался оживленным портовым городом, и в его гавани теснилось много судов.

Когда встревоженный Мелос подошел к другу, Никострат резко вытянул руку в сторону группы кораблей, стоявших севернее.

- Погляди… Тебе они не кажутся знакомыми? - прошептал он.

Мелос торопливо натянул липнущее к телу платье. Он вгляделся в чужие триеры и биремы из-под приставленной к глазам руки, защищаясь от света появившейся луны. Потом мотнул головой.

- Сейчас все они выглядят похожими, - ответил иониец. - Давай побыстрее поднимемся на наш корабль.

Друзья вернулись на свое хиосское судно и, неловко пробравшись между спящими, устроились на привычном месте. Их знобило после купания, и они набросили плащи. Филлида знала, что делает, когда зашила жемчуг именно в плащи - которые так нужны морякам на ветру и в холодные ночи.

- Может, Калликсен здесь? - шепотом спросил Мелос.

- Вряд ли, - ответил Никострат.

Им обоим не давала покоя ужасная мысль, которую ни один не отважился высказать. Но все и так было понятно. Оставалось только дождаться утра.

Когда взошло солнце, друзья встали и, распрямив онемевшие тела, первым делом поспешили взглянуть на чужие корабли. И, всмотревшись в триеры своими зоркими глазами, Никострат толкнул друга в бок.

- Вон там, - сказал лаконец уже совершенно спокойно, показывая на север.

Мелос знал, о чем говорит друг, и тоже сохранил спокойствие, увидев это. Они взялись за руки, теснее прижавшись плечами.

В Гераклейскую бухту вошли их персидские корабли: над поднятыми рядами весел чернелись головы персов и египтян и блестели их наряды, расшитые медными кружочками, как рыбья чешуя.

Царевич и его спутник посмотрели друг на друга. Они не смогли подсчитать, сколько из кораблей Уджагорресента направилось в Ионию и стояло сейчас в гавани; и не знали, какую персы и их египетский начальник преследовали цель. Схватить беглецов - а может, решить какие-нибудь дела с молодым тираном Милета или Масистром, и заодно поискать беглецов?..

Никострат дернул друга за плащ, и Мелос быстро сел, вместе со спартанцем скорчившись за бортом. Они оба тяжело дышали.

- Ну вот и все, - пробормотал Мелос. Губы у него пересохли, и голос охрип.

- Нет, - непреклонно ответил Никострат. - Мы скроемся от них, потому что должны.

========== Глава 129 ==========

Поликсена каждый день ждала известий о сыне и зяте, хотя знала, сколь мала вероятность получить их. Тураи не мог успокоить супругу, и маленький сын лишь ненадолго отвлекал ее. А у Фрины от страха за мужа пропало молоко. Забывая о том, что Поликсену мучает такая же тревога, афинянка по утрам прибегала к матери и плакала, что ей опять снилось, как Мелоса и Никострата берут в позорный плен или казнят…

Поликсена вместе с дочерью сжигала цветы и благовония перед изображением Нейт, молясь за детей. Они давно уже отучились молиться богам своей родины.

- Ах, будь мы в Элладе, мы бы принесли жертву Зевсу, - воскликнула однажды Фрина. - Умилостивили бы нашего бога кровью козленка, чтобы даровал моему брату и мужу удачу! А Нейт, которая питается только цветами и миррой, - чем она может пособить воинам?..

Поликсена бросила на дочь быстрый гневный взгляд.

- Придержи язык, когда ты в стране этой богини! Никострат и Мелос смогут сами приносить жертвы за себя, когда ступят на нашу землю. Или найдется тот, кто сделает это за них!