Поликсена, внимательно глядя на своего взрослого мужественного сына, предложила ему прогуляться. Молодой спартанец кивнул, и тогда мать, взяв из колыбельки малыша, направилась в сад. Никострат последовал за нею.

Некоторое время они молча шли рядом, с наслаждением приминая траву босыми ногами. Поликсена покачивала ребенка, лежавшего у нее на плече. А потом села, и Никострат был вынужден сесть тоже.

Юноша опустил глаза, дергая траву; он чувствовал, что матери хочется завести значительный разговор, и догадывался, о чем. Наконец Поликсена сказала:

- Тебе уже девятнадцать лет, сын, и друг твой женат на моей дочери и скоро станет отцом. Думаешь ли о женитьбе ты сам?

Спартанец вскинул серые глаза.

- Я думал. Но не нашел еще девушку, для которой я был бы хорош, - губы Никострата тронула улыбка, совсем не понравившаяся матери. Она сдвинула черные брови.

- Что это значит?

Никострат усмехнулся.

- Ты, помнится, мама, сама обручила меня? Тогда я был царевичем Ионии, ныне же - изгнанник и простой дворцовый стражник в Саисе. Я понимаю, как и ты, что едва ли Ити-Тауи теперь посмотрит на меня, и едва ли Уджагорресент позволит ей это.

Поликсена с тревогой придвинулась к сыну.

- А мне думается, мальчик, что Уджагорресент мог бы это позволить, если бы вы с Ити-Тауи имели склонность друг к другу… Еще неизвестно, как повернутся дела у Дариона в Ионии! Но ты сам противишься этому союзу!

- Да, - без обиняков ответил спартанец. - Я чужой моей невесте, а она - мне и нашим обычаям. Тем более, что теперь дочь Уджагорресента готовится в жрицы.

Он покачал головой.

- И ты напрасно обманываешь себя, мама. Уджагорресент в любом случае поддержит сына персиянки, а не меня. Дарион победил!

Поликсена долго смотрела на сына Ликандра. Как он был похож на своего отца… Как похож; и отличался только тем, что лучше говорил и лучше понимал, какие политические силы управляют его жизнью…

- Я никогда не поверю, Никострат, что ты сдался, - тихо проговорила эллинка. Сын так и взвился, сжав кулаки, когда услышал это.

- Я сдался?..

Никострат несколько мгновений задыхался, не находя слов.

- Подумай о нем, мать, - юноша наконец ткнул пальцем в младенца Исидора, которого она держала на коленях. - Подумай о Фрине, о самой себе!.. Разве ты не понимаешь, что…

- Тише, сын мой, тише!

Поликсена положила руку на его мускулистое плечо, дрожавшее от напряжения.

- Ты умен и заботлив, и я очень этому рада, - сказала она. - Я тоже больше всего хотела бы, чтобы мой малыш и дитя Фрины выросли в мире и любви. Но если однажды придет такой час… твой час… ты не должен на нас оглядываться!

Никострат уставился ей в лицо. Поликсена улыбалась, и смотрела твердо.

- Мы сумеем позаботиться о себе. И я думаю, что Уджагорресент не станет казнить нас за твое непокорство. Он поймет, что если ты начал великий бой… ты был к этому готов, и уже не остановишься!

- Мать, что ты говоришь? - воскликнул молодой воин.

Поликсена отвернулась.

- Только то, что сказала бы тебе царица. И твой отец. Если ты опустишь меч, очень скоро персы придут в Спарту, на землю твоих предков!

Тут Никострат вскочил, как ужаленный.

- Не бывать этому! - в бешенстве выкрикнул он.

Эхо его крика разнеслось по саду; и оба, мать и сын, замерли, помимо воли ожидая немедленной кары. Маленький Исидор заплакал, и Поликсена прижала его к себе, нашептывая ласковые слова; точно вмиг забыв о своем возвышенном порыве.

Никострат успокоился и снова сел. Какое-то время он размышлял, а потом произнес:

- Идем в дом, мама.

Поликсена кивнула и встала, поняв юношу. Конечно, сейчас в саду они были одни; и эллинка была почти уверена в том, что в поместье нет шпионов… Какой опасности Уджагорресент мог бы ждать от нее, у которой почти ничего не осталось?..

Но все равно, надо соблюдать осторожность.

Когда они вернулись в детскую и Поликсена уложила сына, Никострат тихо сказал:

- Когда придет мой час, я не дрогну, мать. Пусть отец мой радуется в безотрадном Аиде, его меч не заржавеет от моей трусости! Но когда я начну действовать, никто не свяжет моего имени с тобой!

Поликсена грустно усмехнулась.

- Славно ты честишь свою мать! Но я поняла тебя, спартанец. Ты похож на своего отца… и на моего брата, который был столь же храбр, но умел выжидать.

Никострат поцеловал ее сухими губами.

- Да, мама. И с браком я тоже подожду, - серьезно сказал он.

***

Когда Фрина родила дочь, Мелос и Никострат приехали в усадьбу вместе. Золотоволосой, как мать, девочке дали имя Хризаора - “владеющая золотым мечом”.

- Надеюсь, это имя убережет ее, - прошептал Мелос, взяв на руки дочь.

- А ты? - спросила Фрина, обиженно и встревоженно.

Она действительно рожала долго и трудно, и втайне сердилась на молодого мужа за то, что его не было рядом в это время.

- И я буду ее беречь, - сказал Мелос. - Как только могу.

Он улыбнулся жене извиняющейся улыбкой. Потом посмотрел на Никострата.

- Мы с царевичем приехали сказать вам, что нанялись на торговый корабль, который скоро поплывет на остров Хиос.

Поликсена не сдержала испуганного возгласа.

- Как Филомен и Тимей!..

Никострат кивнул.

- Да, - ответил молодой спартанец, гордясь и волнуясь. - Так же, как двадцать лет назад сделали твой брат со своим побратимом. Мы сказали царскому казначею, что дворцовая служба для нас слишком нудная и легкая, и попросили отправить нас в море, где мы принесем больше пользы…

Поликсена усмехнулась.

- И Уджагорресент поверил?

Никострат рассмеялся молодым задорным смехом.

- Думаю, Уджагорресент и не сомневался, что мы однажды замыслим мятеж, но он слишком стар и опытен, чтобы беспокоиться об этом… Если бы мы притихли, он был бы обеспокоен больше! А так Уджагорресент уверен, что прихлопнет нас, стоит только нам слишком высунуться!

Два друга стояли плечом к плечу, горделиво улыбаясь; и, глядя на них, женщины опять ощутили свое одиночество.

- Очень хорошо, - наконец сказала Поликсена, справившись с собой. - Но, надеюсь, вы не намерены поднимать бунт прямо сейчас?..

- Разумеется, нет, - ответил Никострат.

“Как будто ты бы признался”, - подумала мать.

Она уже догадывалась, что замыслили эти двое друзей. На Хиосе появлялся прославленный афинский флотоводец Калликсен, брат ее второго мужа и дядя Фрины, - на ионийском острове жила семья этого афинянина. Никострат и Мелос собирались найти Калликсена и договориться о совместных боевых действиях против персов в Ионии… Может быть, и вправду не теперь, позже!

- Хорошо, - повторила Поликсена. Она улыбнулась, обведя взглядом юношей. - Следуйте своим путем, дети! Благословляю вас!

Никострат и Мелос поклонились бывшей царице.

И тут Фрина не выдержала. Она бросилась к матери.

- Они что, и вправду уедут? И я опять останусь без мужа?.. Так моя дочь вообще не будет его знать!

- Ну не теперь же, - спокойно ответила дочери коринфянка.

Она взглянула на Мелоса.

- Вам, конечно, разрешили пожить дома перед отплытием? Когда уйдут ваши корабли?

- Через месяц. И нам разрешили погостить дома, с вами, - Мелос ласково улыбнулся жене.

Он очень хотел успокоить ее; но в глазах золотоволосой царевны заблестели злые слезы.

- И это все, что ты можешь мне сказать?.. А ты, мама, - она резко повернулась к матери. - Ты сама живешь с любимым мужем, чего тебе еще желать?..

- Я потеряла двоих мужей, родителей и брата! - гневно ответила Поликсена. - Стыдись, девчонка!

- У тебя была подруга твоего сердца, - со слезами выкрикнула Фрина. - А у меня не останется никого, когда Мелос уедет!

Поликсена чуть не влепила ей пощечину.

- Моя подруга сердца тоже умерла!..

Она побелела от ярости и боли, которую бездумно причиняла ей дочь.

Но тут Мелос понял, чего требует от него Фрина, не умея этого сказать. Он бросился к юной жене и прижал к груди, целуя ее заплаканное лицо. Афинянка приникла к нему, всхлипывая.