И едва только тяжелые ворота закрылись за ними, как афинянина ожидало новое потрясение. Филомен скакал им навстречу, во главе отряда греков и персов!

Помня, каким предстал ему друг в прошлый раз, когда Аристодем приезжал на свадьбу, философ был тем более изумлен: сегодня Филомен оделся по-эллински. Черные волосы, достигавшие середины шеи, развевались при скачке; за плечами вился багряный плащ, расшитый золотыми узорами сверху донизу. Простой белый хитон позволял видеть всю великолепную фигуру: хотя на ногах, крепко сжимавших конские бока, были алые персидские сапоги со шнуровкой вместо сандалий.

Аристодем всегда следил за собой, и жене нравилось его тело: но тут афинянин ощутил стыд за себя.

Соскочив с Фотиноса, сатрап Ионии бросился к сестре, которая уже вышла из повозки: точно, кроме нее, тут больше никого не было.

- Неужели это моя Поликсена! - воскликнул он.

Бросившись к сестре, Филомен оторвал ее от земли и, высоко подняв, закружил у всех на глазах, как бывало. Сопровождавшие правителя персы, хотя давно привыкли к манерам греков и к манерам своего господина, приросли к своим коням от изумления.

- Неужели я снова вижу тебя! - воскликнула Поликсена.

Брат мог быть десять раз изменником… но сейчас, обнимая его, она плакала от счастья. У него тоже по щекам бежали слезы радости.

- А кто этот маленький герой? Неужели твой сын? - воскликнул Филомен, наконец заметив Никострата, сидевшего на лошади впереди Аристодема. Самого Аристодема коринфянин словно бы все еще не увидел.

- Это Никострат, и он и вправду маленький герой! Я тебе потом все расскажу! - с гордостью ответила мать.

- Непременно расскажешь, только потом, - сказал Филомен.

Аристодем наконец спешился, и старые товарищи серьезно посмотрели друг другу в глаза. При виде выражения мужа Поликсены восторг ее брата словно бы несколько улегся.

- Я рад тебя видеть, - сказал афинянин.

Филомен немного словно бы замешкался… потом крепко обнял друга.

- И я тебя, Аристодем. Вы все для меня как подарок бога.

Аристодему опять стало очень не по себе, но он не подал виду.

А Поликсена вдруг поняла, в чем разница между Аристодемом и Филоменом: хотя оба были очень умными и незаурядными людьми, ее брат обладал намного большей жизненной силой, чем ее муж-мыслитель. И царевна уже ощутила, как эта сила передается ей.

Сатрап Ионии обнял одной рукой друга, а другой - сестру.

- Идемте домой, - сказал он, лучась счастьем.

* Греческий боевой корабль, предшественник триеры (триремы).

========== Глава 76 ==========

Как и ожидал хозяин, Поликсена была поражена и восхищена его дворцом: и Аристодем тоже, воспоминания успели притупиться. Кроме того, с тех пор, как афинянин был здесь, многое оказалось перестроено, украшено по-новому и переставлено.

А уж для Никострата это был просто праздник - столько закоулков, столько тайников и приключений! Только бы не сверзился ниоткуда, в тревоге думала Поликсена, и не заблудился!

- Кто построил этот дворец? Я тебя так и не спросила! - сказала царевна брату, когда они втроем сели отдохнуть и побеседовать в большом зале с фонтаном.

Поликсена обвела взглядом огромный сводчатый зал и поежилась от стеснения и прохлады.

- Мне почему-то кажется, что его возвел ты, хотя я знаю, что дворец старше! - рассмеялась она, видя улыбку брата. - Этот дворец так подходит тебе!

- Он во многом мое творение, - согласился Филомен. - К нашему дому приложила руку и моя жена. Азиатские дворцы легче перестраивать и расширять, нежели греческие: их планировка и слияние с местностью позволяют это.

Сатрап, сидевший напротив гостей в кресле, поставил подбородок на руку, так что рукав шитого серебряными птицами халата упал до локтя. Он задумчиво прибавил:

- У эллинов почему-то считается, что только мы умеем достигать гармонии в архитектуре. Но разве видела ты когда-нибудь здание, исполненное большей гармонии, чем это? А бактрийские крепости подобны гнездам орлов, свитым в скалах!

- Откуда ты знаешь? Артазостра рассказала? - спросила сестра. При упоминании персиянки она ощутила неожиданную сильную ревность, хотя все еще не видела ни этой госпожи, ни обоих сыновей сатрапа, Дариона и Артаферна.

- Да, Артазостра рассказала мне, - кивнул Филомен, слегка улыбнувшись. - Девочкой она часто путешествовала с семьей отца, Аршака, персы сохранили многие привычки кочевников… родилась моя жена в Сузах, но видела и Вавилон, и Бактрию.

Тут хозяин увидел, что Поликсена не слушает его: сестра беспокойно оглянулась в сторону террасы, откуда уже наползал сумрак, а потом посмотрела в коридор.

- Не бойся за детей, - брат угадал ее мысли. - Фрина еще не проснулась, а твой сын уже набегался и тоже спит. Я приказал стражникам по всему дворцу следить, чтобы мальчик не свалился с высоты и не уронил на себя ничего! - прибавил Филомен.

Господин Ионии улыбнулся.

- Мои воины ответят головой, если Никострат пострадает!

Поликсена бросила быстрый взгляд на мужа: и увидела, как напряженно блестят его голубые глаза.

- Вот как? Но ведь среди твоей стражи есть и персы? - спросила она.

- Уверяю тебя, что персидские охранники ничуть не хуже эллинов: я бы даже сказал, что варвары еще надежнее, - ответил Филомен. - Азиаты никогда не станут своевольничать и исполняют свой долг до конца!

Поликсена глубоко вздохнула и сделала глоток лимонной воды из кубка, стоявшего перед нею на столике. Пошевелила ногами в мягких войлочных туфлях, которые надела после ванны. Они так нежили сбитые ноги.

- Ты так и не сказал мне, кто основал дворец, - напомнила она.

- Мой предшественник. Тиран и трус, который сбежал, услышав, что идут персы, - улыбнувшись при этом воспоминании, ответил Филомен. - В первоначальном виде мой дворец был гораздо проще и в нем было гораздо больше греческого!

Поликсена опять взглянула на мужа, сидевшего рядом на кушетке. Она помнила из писем брата, что Милет, оставшийся без правителя, упорно противился Камбису, не желая отдавать своей свободы: но славный город не получил поддержки ионийских соседей и вынужден был сдаться. А вскоре власть сына Антипатра распространилась на всю Ионию.

Поликсена встала и прошлась по залу, рассматривая его: сколько было видно в свете стенных факелов. Аристодем остался сидеть: он все еще никак не вмешивался в разговор брата и сестры, но выпрямился, прищурив глаза и потирая подбородок. Филомен казался гораздо более расслабленным: он наклонился с кресла, уперев локти в колени и наблюдая за передвижениями сестры, но тоже не вставал с места.

- Как хорошо придумано, сделать фонтан посреди зала, - наконец сказала коринфянка, повернувшись к хозяину. - Как будто сад перенесли под крышу… или твоему саду стало тесно под крышей, и он разбежался по холму! - рассмеялась Поликсена.

- Это не редкость в Азии, - ответил Филомен. - Моя жена пожелала сделать так! А о висячих садах царицы Шамирам ты слышала?

- Это та, которую мы называем Семирамидой? Вавилонская царица, которая приказала страже убить своего мужа и стала править единолично? - спросил Аристодем. Афинянин впервые подал голос.

Филомен посмотрел на друга.

- Так рассказывают, - ответил хозяин дворца после долгого непонятного молчания. - И если и так, это единственный случай за всю историю!

- Этого мы утверждать не можем, - заметил афинянин. - И одному человеку вполне хватит единственного случая!

Темные подведенные глаза сатрапа блеснули. Филомен склонился к гостю, оперевшись рукой о сильное обнаженное колено, показавшееся между полами халата:

- Если это предупреждение, мой друг, я понял тебя. А если намек, намеков мне достаточно!

Аристодем почтительно склонил голову и промолчал.

Поликсена тем временем кончила гулять по залу и вернулась к мужчинам. Она села на низкую скамеечку, в некотором удалении от обоих.