- Все собрано, госпожа.
Поликсена ласково погладила девушку по щеке, и ее волосы пощекотали руку коринфянки, неприкрытую гиматием. В Элладе волосы остригали только рабыням, но в Та-Кемет такие прически носили женщины всех сословий. Случалось, египтянки и совсем обривали голову, чтобы легче было надевать сложный парик.
- Ну так едем, - Поликсена вздохнула и обняла обеими руками свой живот. Вот о чем следовало помнить превыше всего.
Она в последний раз посмотрела на царицу - долгим взглядом, словно могла запечатлеть в памяти ее облик. Словно эти черты, - черные сложно переплетенные косы, приподнятые к затылку, тяжелые серьги с подвесками, похожими на золотую бахрому, которые почти касались плеч, глаза, полные нежной тревоги, алые губы, - не выветрятся из сердца, не успеет Поликсена доехать до Навкратиса.
Нитетис, улыбнувшись напоследок, обняла ее и поцеловала.
- Да будет тверда твоя поступь, - произнесла великая царица на языке Та-Кемет.
Поликсена поклонилась, насколько позволял живот, и молча забралась в повозку. Тут подошедший Анаксарх заглянул к ней, придержав дверцу.
- Все хорошо, госпожа? Можно ехать?
Поликсена кивнула, сморгнув слезы. Эти верные воины любили ее, и оберегали уже столько лет, за несоразмерное опасностям своей службы жалованье: хотя Поликсена и старалась награждать ионийцев при случае. И теперь ее греки, должно быть, сомневались в воинах-египтянах, которым предстоит охранять госпожу в пути вместе с ними!
Пусть даже Уджагорресента в поместье сейчас нет…
- Все хорошо. Едем, - приказала она, придав своему голосу твердость.
Мекет уже сидела в повозке среди мешков, обхватив руками колени.
Анаксарх сам захлопнул дверцу: и Поликсена услышала, что именно начальник ее ионийцев подал команду трогать. Почему-то эллинку успокоило это сознание.
Оставшись наедине со служанкой, Поликсена некоторое время прислушивалась к стуку копыт. Она подумала об остальных слугах, ехавших следом, а потом поерзала на скамье, на которой уселась неудобно. И тут впервые обратила внимание, на чем сидит ее новая рабыня.
Поликсена ахнула.
- Мекет! Ты села на мой сундучок!
Ее ларец с драгоценностями был достаточно велик, чтобы тоненькая девушка могла усесться на нем. Мекет поспешно вскочила, оглаживая платье; она чуть не ударилась головой о низкий потолок и, потеряв равновесие от тряски, припала боком к скамье рядом с хозяйкой, схватившись за сиденье. От Мекет пахло дешевым лотосовым маслом и приторным девичьим потом.
- Прошу простить меня, госпожа…
Девушка так была испугана своей неловкостью, что Поликсена пожалела ее. Она показала в угол, самый дальний от своего места.
- Сядь вон туда, на сундук с одеждой. Он гораздо больше и удобнее.
Эллинка улыбнулась, и египтянка робко ответила на улыбку; кивнув, Мекет поспешно пробралась в угол и устроилась среди вещей госпожи. Поджав ноги, рабыня затихла, как зверек.
Поликсена подумала о драгоценностях, которые она так и не посмотрела. Нет, сейчас, при этой девушке, она доставать их не будет: хотя Мекет и кажется честной и усердной. А вот статуэтка саисской богини… даже вороватая египетская служанка десять раз подумает, прежде чем притронуться к ней.
Поликсене очень захотелось взглянуть на прощальный дар великой царицы, который та, видимо, считала самым ценным.
Соскользнув со скамьи, коринфская царевна присела над окованным сундучком, как египтянки усаживались на родильный стул. Крышка была туговата, но не запиралась. Еще раз бросив взгляд на Мекет, Поликсена открыла ларец.
Несколько мгновений она, затаив дыхание, рассматривала сокровища, которые выглядели так, точно были похищены из богатой гробницы времени какого-нибудь из славных Аменхотепов, Рамсесов или Тутмосов. А может, это и вправду было так: Нитетис, не таясь, рассказывала, что расхищение древних усыпальниц - одно из самых доходных дел среди египетских грабителей, хотя и каралось оно жесточайше. Но риск стоил того. Вельможи Египта, - все, кто мог себе это позволить, - начинали обустраивать свои гробницы с молодости: и под землей в Египте скопилось едва ли не больше сокровищ, чем над землей.
Вздрогнув, эллинка подумала о том, что будет носить драгоценности, возможно, сорванные с мумий; и что сама Нитетис, живая богиня, украшает себя ожерельями и кольцами, которые могли быть совсем недавно спрятаны под погребальными пеленами и пропитаны бальзамическими солями…
Подавляя дрожь, Поликсена запустила руку в сундучок. И на самом дне, среди холодных металлических цепочек, камней и обручей, она нащупала статуэтку. Сердце эллинки стукнуло от волнения: она поспешно захватила и вытащила фигурку, которая оттянула руку, как настоящая золотая.
В повозку проникало немного света снаружи, в щели между покрывавшими ее коврами, и собственного золотого блеска статуэтки оказалось достаточно, чтобы рассмотреть ее.
Поликсена знала, что еще в древние времена в Та-Кемет были скульпторы, добивавшиеся большого портретного сходства: она видела одно из изображений великого зодчего Сенмута, с глубокими складками на щеках и усмешкой много повидавшего человека, и даже уцелевший портрет фараона-отступника - Эхнатона, хотя большая часть его статуй была уничтожена вскоре после смерти Угодного Атону. Изображение фараона-единобожца разыскал для своей царицы Ужагорресент: и Поликсена навсегда запомнила необычно выпуклый череп, удлиненный подбородок вытянутого лица, по-женски полные бедра царя, отталкивавшего своим безобразием и, вместе с тем, странно притягательного. Скульптору удалось сохранить душу Эхнатона в камне.
Золотая статуэтка Нейт, которую Поликсена сейчас держала на коленях, была выполнена с мастерством, равным искусству скульптора, изображавшего Эхнатона.
И, глядя в лицо богине, Поликсена забыла дышать.
Нейт была изображена в длинной юбке и воротнике-ускхе, который приподнимали обнаженные груди, в короне Севера, венчавшей обритую голову. Она улыбалась эллинке понимающе, немного насмешливо и с тайной угрозой… словно предостерегала свою владелицу против нарушения какого-то закона. И лицо матери всего сущего было лицом царицы Нитетис.
* Дарий действительно вкладывал средства в Египет.
========== Глава 70 ==========
Назад они ехали медленнее, чтобы не доставлять неудобств госпоже. И потому заночевали не в том селении, где Поликсена останавливалась по дороге в усадьбу. Ее ионийцы не отходили от госпожи ни на шаг, не скрывая своей вражды и недоверия к воинам-египтянам.
Поликсена остановилась на ночлег в домике при храме, который местные жрецы предоставляли за скромную плату проезжающим; но несмотря на это, эллинка несколько раз просыпалась, прислушиваясь к ночным звукам и держась за живот. Мекет, устроившаяся на тюфячке в углу, вздыхала и ворочалась во сне, но, кажется, не пробуждалась.
Утром, когда они с Мекет проснулись, служанка помогла ей умыться и причесаться, а потом они вместе поели простой еды, которую принес храмовый раб: листья салата и козий сыр на кусках лепешки, а также выпили вина, которое в Дельте везде было превосходным. Поликсена разбавила его водой. Потом отправила рабыню проверить остальных слуг.
Египтянка вернулась с сообщением, что всех с утра накормили, животные были вычищены, сыты и готовы в путь, и за ночь ничего не пропало.
Поликсена рассчиталась со жрецами, поблагодарив их за гостеприимство; подумала было о том, чтобы пойти поклониться богу этой деревни, малоизвестному Немти, богу-лодочнику, перевозившему других богов. Но потом эллинка махнула рукой: довольно с нее богов и божков Та-Кемет.
Она опять подумала о золотой статуэтке Нейт, которую везла с собой; и о том, что скажет муж, когда увидит дар царицы.
Потом они ехали целый день, несколько раз отдыхая. Им предстояло еще раз остановиться на ночлег в деревне: и эта вторая ночь тоже началась благополучно.
