Поликсена неподвижно смотрела на поклонника.

- Ты можешь предложить мне что-то лучшее, чем сохранить верность моей госпоже - после того, как я отреклась от мужа? - холодно спросила она. - Не ты ли сам говорил, что действовать на земле могут только люди?

Аристодем хотел приблизиться, но у Поликсены был такой неприступный вид, точно перед ним вдруг оказалась сама царица Спарты. Он склонил голову.

- Я обдумал, как нам быть… если ты позволишь мне сказать.

Поликсена холодно кивнула.

- Я хотел предложить тебе переехать со мною в Навкратис. Ты знаешь, что там мой дом и брата, - сказал афинянин. - И это совсем рядом с Саисом, ты будешь близко к царице, ведь я знаю, как вы любите друг друга! А потом, если придет такая нужда…

Поликсена усмехнулась.

- Что?

Аристодем глубоко вздохнул.

- Я думаю только о тебе, ты знаешь это! - ответил он с упреком. - Я подумал, что мы могли бы отправиться в Ионию, к твоему брату! Там мы стали бы держаться все вместе, как нам и следует! И мы сочетались бы с тобой по греческому обряду!

Поликсена невесело рассмеялась. Аристодем знал, что с Ликандром они даже не венчались, только составили договор, как делали египтяне.

- Что, домой в Афины плыть ты уже не решишься? - спросила она.

- Нет, - честно ответил Аристодем. - Мне там уже не место. И ведь Иония наполовину греческая земля, гораздо больше, чем Египет! - прибавил он, сделав шаг к возлюбленной.

Она наконец позволила взять себя за руку. Он гладил ее пальцы, ладонь, пока ее пальцы наконец не шевельнулись в ответ.

- Что ж, - произнесла она в задумчивости. - Может, твое предложение не лишено смысла.

Аристодем откинул с шеи ее черные волосы, которые Поликсена носила теперь, как когда-то в девичестве, - частью собрав узлом на затылке; потом тихо поцеловал ее, вдыхая аромат алтея и жасмина, ее собственный горьковато-пряный женский запах, ставший сильнее после замужества и рождения ребенка, и замирая от украденного счастья. Поликсена не ответила на поцелуй, но и не воспротивилась.

- Я тебя люблю, и мы предназначены друг другу. Вот единственное, в чем я сейчас уверен, - пылко сказал поклонник. Он сжал ее руку, и Поликсена сжала его пальцы так же крепко: хотя все еще избегала встречаться с афинянином взглядом.

- Скажи… - неожиданно произнесла коринфянка: и наконец посмотрела на него. - Тебе, случаем, не стало известно ничего нового о моем муже? Только отвечай честно!

- Нет, - Аристодем опустил глаза, потом опять посмотрел на подругу и покачал головой. - Мне ничего нового не известно.

Поликсена еще некоторое время пытала его взглядом, но потом первая отвернулась. Афинянину показалось, что доискаться до истины во что бы то ни стало она не стремится сама, и он улыбнулся правильности своих предположений.

Поликсена уже тяготилась своей верностью далекому спартанцу, хотя когда-то, несомненно, любила его… а сам Аристодем почти не солгал, отвечая ей.

Ничего нового о сыне Архелая он в эти месяцы действительно не узнал.

- Я поговорю с царицей, - сказала в конце концов Поликсена. - Может, она и даст свое согласие отпустить меня с тобой в Навкратис. Но я останусь в Египте, пока… пока ничего не стряслось. Тогда, может быть, я понадоблюсь моей госпоже по-настоящему!

Аристодем кивнул.

- Хорошо, пусть так и будет.

Он опять обнял Поликсену и поцеловал, и в этот раз она откликнулась, и даже позволила себе забыться в его руках. Аристодем ласкал ее, пока не почувствовал, что должен отступить: иначе сейчас может все погубить!

- Я буду ждать! - воскликнул он, когда Поликсена выскользнула из его объятий и убежала прочь. Она тоже была одурманена и распалена, и надеялась, что золотоволосый сын Пифона не почувствовал, как ей хочется, чтобы кто-нибудь унял ее желание.

Но он почувствовал: и гораздо больше, чем стремился овладеть ею, Аристодем был счастлив, что Поликсена влечется к нему всем существом. К тому же, по своему опыту Аристодем знал, что у женщин страсть и тела, и сердца длится гораздо дольше, чем у мужчин.

Но он не хотел, чтобы это кончалось. Только бы боги позволили им уехать вместе!

Нитетис почти не удивилась, услышав, что предложил Поликсене афинянин.

- Хорошо, я отпущу вас, - сказала она после небольшого раздумья, которое даже не показалось эллинке тягостным. Может, великая царица посовещалась со жрецами или магами? - К тому же, ты и в самом деле будешь рядом.

Поликсена улыбнулась. Нитетис уже обдумывала возможность спасения для себя и своего сына. Что же, разве великая царица не заслужила, чтобы ее милостники и милостники Камбиса помогли ей?

- Я приеду к тебе месяца через два после свадьбы, - сказала эллинка. - Аристодем согласен. Он научился относиться к женщинам по-египетски!

Нитетис рассмеялась.

- Это и в самом деле славно. Может, потому он и не хочет назад на родину.

И у обеих возникло удивительное и окрыляющее чувство, что сейчас создается какая-то великая новая империя. Не в Египте, не в Персии и не в Элладе: а в умах людей этих стран! Сознание этого было как путь по последнему мосту в Гародману, в обитель единого и величайшего бога, - этот мост мог как стать широким и удобным, так и обратиться в острейшее лезвие, с которого недостойные низвергнутся в ад.*

Поликсена еще раз посетила храм Нейт вместе с царицей, царевичем Яхмесом и своим сыном. Подруги принесли большую общую жертву. Потом Поликсена вернулась домой и приказала укладывать вещи.

Она брала с собой няньку-египтянку, нескольких египетских слуг, - первую из них, конечно, Та-Имхотеп, - и пятерых воинов охраны, из которых четверо были ионийцы. Как будто нарочно все сходилось!

Аристодем в это время был в Навкратисе с братом, готовя все к прибытию невесты; но когда она написала ему, что готова соединиться с ним, тут же приехал назад в Саис. Эти города и вправду были близки как братья.

Поликсена в последний раз навестила во дворце госпожу, а потом со своим новым избранником отправилась в главный греческий город Та-Кемет.

* Концепция попадания в рай через Мост Чинвад (разделяющий), существующая в зороастризме, как и вера в посмертный суд, представляющий собой подсчет и взвешивание добрых и злых деяний: сходная с египетскими верованиями, хотя египетская религия в этом и в других отношениях переусложнена. Христианство, как можно видеть, не принесло ничего принципиально нового, кроме понятия “спасения через Христа”, что привело ко многим губительным искажениям изначального апостольского учения.

========== Глава 61 ==========

Дом Аристодема вначале поразил коринфянку малыми размерами и теснотой в сравнении со своим саисским особняком: хотя афинянин предупреждал невесту, что живет гораздо скромнее ее. Однако он жил совсем не бедно. Поликсена еще хорошо помнила, что значит жить бедно.

Уж не затем ли этот купец хотел взять ее в жены, чтобы с помощью ее прекрасного приданого расширить торговлю?.. Иония по-прежнему оставалась тесно связана с Навкратисом, и основан город был выходцами из Милета. Но они все еще были в Та-Кемет, и Навкратис не стал совершенно независимым полисом, хотя и очень желал бы этого.

Когда слуги разложили вещи, Поликсена разыскала своего жениха.

Он улыбнулся ей и хотел обнять, но царевна сложила руки на груди.

- Намерен ли ты заключить со мною брачный договор, где будет указано, какие права на имущество друг друга мы получим? - спросила Поликсена.

Аристодем даже побледнел от обиды.

- Ты думаешь… что я женюсь на тебе из-за твоего богатства? - воскликнул он.

Поликсена покачала головой.

- Нет, Аристодем. Но поскольку боги даровали мне это богатство, я должна следить за тем, в чьи руки оно попадет. Помнишь, что говорил учитель? - вдруг спросила она.

Афинянин мягко улыбнулся общим воспоминаниям, которые овеяли их, как ароматы гор.