Меропа снова кивнула.

Том покачал головой. Снова беззвучно рассмеялся.

- Поразительно, - сказал он. – Поразительно.

Потом вскочил и стал оглядывать спальню. На секунду замер, точно осмыслив что-то.

Вскинул голову и уставился на жену.

- Где мои вещи? – снова с бешенством крикнул Том. Он вдруг ударил ладонью по столику; столик пошатнулся, стоявшая на нем хрустальная ваза тяжело повалилась на бок, потом скатилась на ковер.

Меропа вздрогнула, вжавшись в кресло. Помотала головой. Она сейчас не могла бы вспомнить, как ее зовут…

- Я покидаю этот сумасшедший дом, - сказал ее Том. Губы его сжались, он бурно дышал. – Говори же, где мои вещи!..

- Как покидаешь? – спросила Меропа. Она поняла только эти слова.

- Я ухожу сию минуту, - сказал ее красавец-магл. Он неловко напяливал черный смокинг, не найдя пиджака. – Слава богу, у меня наконец открылись глаза.

- Ты не можешь уйти, - прошептала Меропа.

Том вдруг рассмеялся в голос. – Ты думала, я останусь? – крикнул он, остановившись с одной рукой, продетой в рукав.

- Я беременна, - едва выговорила волшебница. Она положила руку на живот.

Том уставился на ее живот. Глаза его широко открылись.

- Ничего себе, - пробормотал он. – Ловка же ты.

- Я ловка? – У Меропы вдруг пробился голос; она почувствовала дикую, яростную обиду. Колдунья встала с кресла, дрожа с головы до ног. – Я ловка? Это ты, Том, это твой ребенок!

- Ты меня обвиняешь? – спросил Том, словно не веря своим ушам. Вдруг он шагнул к ней; Меропа отступила к креслу, схватившись за подлокотник, словно ища защиты. – Ты смеешь меня обвинять? – прошептал он, вплотную приблизившись к ней.

Меропа чувствовала жар и силу, исходившую от этого мужского тела. Она схватилась за живот; обида вскипела в ней с неслыханной силой.

- Это твой ребенок! – крикнула она. – Ты взял меня в жены, Том, ты должен…

Она вскрикнула, почувствовав, как Том выкрутил ей руку.

- Я ничего тебе не должен, - прошипел он ей в лицо.

Меропа зарыдала, упав в кресло. Том яростно метался по комнате, собирая свои вещи. Потом выбежал как ураган, хлопнув дверью. Меропа вздрогнула в кресле, сидя в полной тишине.

Вдруг вскочила на ноги.

Она выбежала вслед за Томом. Он уже обувался.

- Том, не уходи! – крикнула она. – Пожалуйста, Том!

Том вскинул голову. От белой ярости в его глазах Меропа пошатнулась, схватившись за стену.

- Ты еще смеешь мне что-то говорить?.. – выплюнул он.

- Том, пожалуйста, - зарыдала Меропа; она вдруг осела на пол. Том смотрел на нее без всякой жалости. – Я без тебя умру!..

- Не умрешь, - сказал Том; глаза его сверкали. Вдруг губы искривились в усмешке. – Ты же ведьма, выкрутишься!

Меропа помотала головой. Уже не сознавая, что делает, она упала перед мужем на колени и обхватила его ноги; от неожиданности Том застыл.

- Том, я тебя умоляю, - прорыдала она. – Пожалей меня! Ради ребенка!

В лице Тома Реддла что-то дрогнуло. Но в следующее мгновение он схватил Меропу за плечи и с силой отодвинул от себя.

- Наколдуешь себе на прожитье, - услышала она. Дверь хлопнула.

В наступившей гулкой тишине Меропа, всхлипывая, осталась кулем лежать на полу в прихожей.

***

- Айен! Айен, глядите!

Пронзительный голос соседки оторвал Айена от тыквенной грядки; он вздрогнул и с кряхтеньем разогнулся.

- Что там такое?

- Да вы сами посмотрите, - напористо прошептала Дот Аткинс. Она вытянула дрожащую от возбуждения руку, указывая длинным костлявым пальцем на дорогу. Айен взглянул, куда она указывает, и вскрикнул.

- Боже, Дот, да это же…

- Тшш! Тише!

Дот Аткинс замахала на соседа руками, хотя сама производила шуму куда больше него. Она жадно уставилась на дорогу.

Со стороны холма извилистой тропкой к деревне приближался высокий, стройный черноволосый молодой человек, который на первый взгляд мог бы показаться прекрасно одетым. Но когда он подошел ближе, стало видно, что пальто на нем распахнуто, черный смокинг застегнут не на те пуговицы, белая рубашка измята и, должно быть, несвежая. Молодой человек был очень хорош собой, но вид у него был странно отрешенный.

- Вернулся, - громко прошептала Дот. Даже не обладая острым слухом, молодой человек должен был бы прекрасно расслышать ее. Но он даже не повернул головы.

К странному одинокому путнику подтянулись и другие жители деревни, но никто не решался с ним заговорить.

- Сэр, вы вернулись? – робко спросил Сэм Дойл, сынишка Саймона Дойла, жившего ближе всех к усадьбе Реддлов. Том Реддл ничего не ответил.

Жители Литтл-Хэнглтона молча проводили его взглядами.

- Он точно тронулся, - громко прошептала Дот Аткинс.

- Да хватит вам! – вдруг рассердился всегда добродушный Айен. – Пусть человек в себя придет!

- А Сесилия-то, Сесилия, - сверкая глазами, прошептала в ответ Дот Аткинс. – Сколько бедняжка из-за него перестрадала!

- Я так думаю, он не виноват, - сказал Айен Миллер. – Все эта Меропа Мракс. Она его сманила. Может, приворожила чем…

- Да бог с вами, - воскликнула Дот. – Вы еще скажете, что она ведьма.

- А кто ее знает, - вдруг необычно для себя сердито и горячо сказал Айен. – Может, и ведьма. Вы видели - он как из церкви с ней выходил, сам на себя был не похож.

- Не говорите ерунды, - воскликнула Дот Аткинс. Ее начал уже сердить этот вздор. – Она не иначе как забеременела.

Айен, привыкший уступать соседке, замолчал.

Том Реддл поднялся на холм. Тем же ровным, плавным, словно отрешенным шагом пересек уже пожухшую лужайку и приблизился к парадной двери красивого старинного дома. Поднял руку и замер на мгновение. Он помнил, что родители днем почти никогда не запирали парадную дверь, исключая зиму.

От его толчка дверь подалась. Том вошел и остановился у лестницы, ведущей наверх. Слева от лестницы была дверь в гостиную.

Том Реддл замер, оперевшись плечом на косяк, глядя на родителей. Они как раз ужинали, звенели вилки. Но отец не улыбался и не разговаривал, как обычно. Мать, с сумрачным лицом, едва размыкала тонкие губы даже для еды.

Блудный сын опустил голову и, глубоко вздохнув, шагнул в комнату.

Отец увидел его первым; вилка в дрогнувшей руке звякнула о тарелку.

- Мэри, - сказал он. – Мэри, гляди.

Миссис Реддл подняла голову.

В первое мгновение Тому показалось, что в глазах матери промелькнула целая буря чувств – неверие, смятение, радость… Но только в первое мгновение.

В следующий миг миссис Реддл опять поджала тонкие губы.

- Ты вернулся? – произнесла она.

- Да, мама, - глухо сказал Том. – Простите меня.

- Садись, - сказала Мэри Реддл. Том сел, уронив горящую огнем голову на руку. Только бы она не потребовала объяснений сейчас.

- Что это было, Том Реддл? – прозвучал над ним безжалостный голос матери. Том поднял тяжелую голову. Мать смотрела на него, сверкая глазами.

- Будь добр объяснить, - сказала миссис Реддл; даже ее волнистые седеющие волосы, казалось, гневно вздыбились. Том украдкой взглянул на отца. Тот молчал - может, осуждающе, но скорее сочувственно.

- Меня обманули, мама, - сказал Том.

- Кто? – спросила миссис Реддл. – Эта… - Губы ее сжались. – Она?

Том кивнул.

- Как? – требовательно спросила мать. – Мэри, - начал было муж. – Помолчи, Томас! –одернула его Мэри Реддл. – Она сказала тебе, что беременна? – напрямик спросила мать.

Том с огромным облегчением кивнул, радуясь, что мать сама придумала объяснение.

Глаза миссис Реддл стали огромными, губы задрожали.

- Так ты… Ты в самом деле… - прошептала она.

Том кивнул. Он был весь красный от непритворного стыда. Как, как он мог дать так себя провести…

- О боже, - дрожащим голосом прошептала миссис Реддл. – Томас…

- Что ты, Мэри? Тебе плохо? – Муж поспешно придвинулся к ней, с беспокойством заглядывая в лицо.

Страшно побледневшая миссис Реддл наконец вздохнула, словно приходя в себя.