- Эй, малыш, - прошептал Том. – Что ты?

- Уйди, - пробормотала Меропа, стиснув зубы. Только бы он послушался. Только бы не взглянул сейчас ей в лицо.

- Ну хорошо, - коснулся ее уха голос, как дуновение ветра. Мягко удалились шаги.

Меропа закрыла лицо руками, и наконец тугой узел внутри ослаб. Обжигающие слезы заструились по ее лицу, капая сквозь пальцы.

Колдунья беззвучно рыдала, сотрясаясь всем телом, пока не обессилела.

Она пошла к Тому, не вытерев лица и не переодевшись.

Это было потаенное желание расплаты. И облегчения.

Пусть он все поймет сейчас. Слезы капали с вызывающе вздернутого подбородка, вся грудь промокла; Меропа с трудом могла различить лицо Тома. Но вот она услышала тихий голос…

- Ты плакала, маленькая?

Меропа кивнула, ничего не видя от вновь подступающих к глазам слез. Подбородок задрожал; она чувствовала, что сейчас опять бурно разрыдается.

Том обнял ее. Он ни о чем не спрашивал. Какая понимающая, все принимающая любовь…

Меропа долго плакала, уткнувшись ему в грудь. А Том гладил ее по голове, покачивая, безмолвно утешая.

- Пойдем погуляем, - предложил он. – На улице сегодня так хорошо…

- В Кью Гарден? – спросила колдунья, отнимая голову от его груди. Губы ее скривились.

- Если хочешь, - сказал Том. Он не ощутил ее насмешки – над самой собою.

Том свел жену вниз, поддерживая под руку. Меропа ступала тяжело, удивляясь, как же Том не чувствует, что она поправилась фунтов на десять… Но поднимая глаза, встречала все тот же нежный, неизменный взгляд.

Том вызвал свое “такси”. Меропа вдруг испугалась. Не опасно ли ей сейчас трястись в этой штуковине?

“Такси” взревело; Меропа прижалась к мужу и закрыла глаза. Всю дорогу вздрагивала и крепче зажмуривалась, когда ужасная магловская повозка подбрасывала их на выбоинах.

Том высадил ее под локоть; они медленно пошли по почти безлюдной аллее. Когда-то Меропа обрадовалась бы этому. Сейчас ей было все равно.

Было солнечно, но холодно как настоящей осенью; Меропа дрожала в своем магловском шерстяном костюме – пиджаке с юбкой. Песочного цвета дорогой костюм шел ей как ничто другое. Но сейчас она об этом не думала.

В почти пустом саду они долго сидели молча, прижавшись друг к другу. Как в тот, первый, раз.

Но сейчас их было не двое, а трое. Хотя старший Реддл пока ни о чем не подозревал.

До самого вечера Меропа не разговаривала с мужем. Он не сердился; это безмолвное понимание едва не заставило ее взвыть в голос. Уйдя в другую комнату, Меропа плакала, кусая платок.

Ночью Том попытался приласкать жену.

- Я не хочу, - сказала Меропа, даже не поворачиваясь к нему.

Пойми же, пойми!..

- Ну как хочешь, - прошептал муж. Поцеловал ее в шею и затих. Он всегда спал как ангел, ничем ее не тревожа…

Меропа снова заплакала.

***

Зелье кончилось не через две недели, а через неделю. Через девять дней после своего ужасного открытия Меропа вытряхнула в чашку мужа последние две капли.

И настал день расплаты.

Но в этот день, и в последующий, и в следующий за ним Том оставался прежним. Ласковым и предупредительным. Ненавязчивым. С тех пор, как она узнала о своей беременности, Меропа почти отталкивала его, и Том не настаивал на своем праве…

И вдруг Меропа почувствовала, что его домогательства прекратились совсем. Более того, прекратилось всякое их общение.

Она долго не решалась сказать себе, что это значит. Оттягивала расплату, словно смертник, спотыкающийся по дороге на казнь.

Том не заговаривал с нею, и это молчание было ледяным.

Наконец Меропа решилась.

Она во всем ему признается.

На другой день колдунья встала пораньше. Надела свое лучшее платье – то самое серое шелковое, Том говорил, что оно ей очень идет… Хотя он так говорил обо всей ее одежде. Меропа получше уложила волосы, хотя они заметно отросли и ее модная магловская прическа почти потеряла форму. Надушилась. Дорогие французские духи Том купил ей всего за две недели до этого…

Надела нитку жемчуга – первая ее драгоценность после фамильного золотого медальона, подарок Тома на месяц со дня свадьбы. Подумала и сняла ее.

Меропа глубоко вздохнула, собираясь с мужеством, и вошла в комнату. Том уже не спал.

Он сидел в кресле, небрежно одетый, белая рубашка выпущена поверх черных брюк. Меропа с изумлением заметила, что он небрит. В первый раз, сколько она помнила… если не считать тех дней, когда она ходила за ним…

Том посмотрел на нее, и этот взгляд едва не отшвырнул Меропу за порог. Но она отважно шагнула вперед. Еще. Села в кресло.

Как будто завершила дело. Но она даже не приступила к нему…

Том первым нарушил молчание.

- Что тебе нужно?

Меропа набрала воздуху в грудь, как ныряльщик.

- Я хочу поговорить, - выпалила она. Она вцепилась в подлокотники кресла, сердце отчаянно колотилось, щеки горели.

- Превосходно, - сказал ее муж. – Я тоже.

Меропа молча смотрела на него, чувствуя себя совершенно беспомощной.

Том поднялся. Заложил руки за спину, словно школьник, отвечающий урок. Меропа следила за ним, вжавшись в спинку кресла, точно кролик за удавом…

- Я хочу знать, - Том остановился: зрачки были расширены, словно в возбуждении, - что ты со мной сделала.

Он посмотрел на жену в упор.

- Я сделала? – пробормотала Меропа. Какой же жалкой она себя чувствовала рядом с ним.

- Да, ты, - сказал Том. – Наркотик? Гипноз? Что?

Меропа беспомощно затрясла головой. Она не поняла ни одного из этих слов.

Том вдруг наклонился к ней, взявшись обеими руками за подлокотники ее кресла. Приблизил лицо, так что неестественно расширенные голубые глаза оказались совсем рядом.

- Что ты со мной сделала? – прошипел он.

Меропа онемела от ужаса.

- Отвечай! – вдруг рявкнул Том. Колдунья едва не подпрыгнула в кресле.

- Я тебя…

Она открывала рот, словно вытащенная из воды рыба.

- Ну, ну? – подхватил Том. Он все не выпускал ее. Глаза сверкали неестественным блеском.

- Я тебя заколдовала, - почти выдохнула Меропа и зажмурилась, отвернув лицо. Но удара не последовало.

Вдруг она почувствовала, что ее освободили.

Открыв глаза, Меропа увидела, что Том сидит напротив, на разобранной кровати, и пристально смотрит на нее.

- Повтори. Что ты сделала? – очень спокойно сказал он.

- Я тебя заколдовала, - уже громче произнесла Меропа. Все равно терять уже нечего.

- Заколдовала? – повторил Том, словно впервые услышал такое слово. – Что значит - заколдовала?

- Я ведьма, - сказала Меропа. Сердце отстукивало гулкие удары, словно похоронный колокол. – Я опоила тебя приворотным зельем.

Несколько мгновений Том неподвижно смотрел на нее.

- Ты что, смеешься надо мной? – произнес он.

- Нет, - сказала Меропа.

Вдруг муж вскочил на ноги. – Что ты со мной сделала? – крикнул Том. Он шагнул к ней. – Говори, или я тебя убью!..

- Том, я вправду ведьма, - сказала Меропа. Она вся дрожала мелкой дрожью. Ей казалось, что и ребенок внутри нее дрожит. – Я правду говорю!

Том, за секунду до этого словно готовый убить ее, вдруг остановился.

- Ты правда не лжешь? – сказал он.

Меропа помотала головой. Из глаз побежали слезы.

- Я ведьма, Том, - сказала она. – Я полюбила тебя, и поэтому завлекла.

Том уже словно не слышал. Он мерил шагами комнату, запустив пальцы в свои черные кудри, возбужденно дыша. Потом вдруг остановился напротив нее и уставился неподвижным взглядом.

- Завлекла, значит? – спросил он.

Меропа кивнула.

Том беззвучно рассмеялся и сел на кровать. – Боже, - пробормотал он. – Кому бы рассказать.

Он надолго замолчал. Эти минуты были для Меропы медленной пыткой.

- Так значит, все это… - Том вдруг неопределенно повел рукой, - колдовство?