– Можно и так сказать, – язык не повернулся подтвердить, всё же смерти отцу она не желала. – Вы давно догадались? – Аня подняла какой-то болт и вертела его в руках, чтобы не стоять истуканом.

– Да почти сразу, – мужчина вновь принялся за деталь, которой занимался до прихода Ани. – А эти – мальчишки, что с них взять. Ты, присаживаясь, ноги плотно не своди. Егор вон к тебе присматривается. Странно, что до сих пор за пацанчика тебя держит.

– Он присматривается ко мне как новичку и с ракурса мотоцикла, – Аня подала собеседнику ветошь, заметив, что он испачкался в мазуте.

– А хочется, чтобы к себе тебя присмотрел? – спросил как бы между делом и заметил, как она вспыхнула.

– Если присмотрится, то выгонит сразу, – пробормотала себе под нос.

– Может, и не выгонит. Но всыплет по первое число точно, – усмехнулся мужчина.

– С чего бы ему ко мне по-другому присматриваться. У него, наверное, есть кто-то? – Аня сама испугалась своего внезапного вопроса.

– Ну, он нормальный мужик, с потребностями. Но жены нет, – он отвлекся, порылся в коробке рядом и продолжил колдовать дальше. – Была вроде у него зазноба давно. Там, откуда он. Егор в армию ушёл, а она ему и напиши, что мол, давай без обещаний, она молодая и если кого другого встретит, то без претензий. Он вернулся, она прибежала и включила заднюю. Он мот свой забрал, напомнил ей, что задняя передача для мотоцикла чаще исключение, чем правило. Исключение делать не стал и уехал в город. Такая вот история.

Аня присела на перевёрнутый вертикально ящик. Мужчина взглянул на неё. Она непроизвольно шире расставила ноги.

– Шьёшь поди? – он дотянулся за новым инструментом с полки над Аниной головой. – Палец вон наколот.

– Вышиваю больше.

– Это хорошо. Кстати, я Михалыч. Можно дядя Миша, – и продолжил, не дав ей ничего ответить, – ты мне своё имя не называй, а то сболтну нечаянно. Пуля и пуля.

Аня благодарно кивнула.

– Здесь у всех клички, кажется. Только Егор и Димон по именам.

– Стержень и Оратор, – Михалыч оглянулся на Аню. – Угадаешь, которая кому?

– Оратор – это Димон, – хихикнула Аня.

– Точно, – улыбнулся уголком рта мужчина. – А Егор – Стержень, потому что Стержнёв. И, несомненно, в нём самом есть стержень.

К ним заглянул Димон.

– Вот ты где.

Аня встала и вытащила конверт, который боялась выпустить из виду со среды. Димон перехватил его.

– Молодец, – похвалил и обратился к механику, – Михалыч, смотрю, ты решил обзавестись помощником.

– Так давно пора, – распрямился мужчина.

Димон ухмыльнулся и положил на верстак простой белый конверт.

– Твоя оплата, Пуля. Заканчивайте, скоро мясо будет готово.

Аня не осталась на шашлыки. Сказала, что ей пора. Никто не стал расспрашивать подробнее или удерживать, хотя остаться очень хотелось. Её маскарад и так трещал по швам. Она же продолжала за него цепляться, пусть даже ей придётся большую часть времени прятаться за спиной Михалыча. На даче кипела жизнь и появлялось приятное ощущение нужности и общего дела.

До конца мая Аня успела ещё дважды поработать особым курьером, а в последний весенний выходной Пулю попросили забрать посылку из офиса службы доставки. Она везла коробку и в тот момент была счастлива. Ехала, улыбалась и гнала прочь мысли о том, что доверие достается не ей самой, а созданному образу, и прав Михалыч, предупреждая, что она играет с огнём.

Аня заметила издалека, что калитка была по-странному широко распахнута. Она чуть не доехала до неё. Поставила мотоцикл и решила зайти и открыть ворота сама, чтобы никого не беспокоить. Вдруг с участка раздался хриплый лай, переходящий в захлёбывающийся вой. Аня замешкалась на секунду и осторожно заглянула в проём. Между яблонями и парковочной площадкой стоял Ёрш, бледный, пытающийся не шевелиться. В паре метров перед ним, подрагивая и словно припадая на переднюю лапу, скалился средних размеров пёс. Казалось, у животного перемкнуло челюсть, пасть была широко раскрыта, из неё стекала белёсая слюна. При попытке сомкнуть зубы собака издавала скулёж и снова переходила на болезненный лай.

Таких псов у них в деревне пристреливали, не раздумывая. Однажды на охоте дядя Коля резко задвинул Аню к себе за спину и пальнул в неестественно изогнувшуюся и так же хрипло тявкавшую лису.

Краем глаза Аня заметила движение со стороны гаражей, но выяснить, кто оттуда неслышно приближался, не удалось. Пёс дёрнулся, Ёрш шагнул назад. Аня молниеносно вынула свой ножик, сорвала с него кожаный мешочек и метнула. О точном прицеле не могло быть и речи, но она попала собаке куда-то в бок. Не столько покалечила, сколько отвлекла взвывшее животное. Тут же кто-то бросился вперёд и ударом лопаты вдавил пса в землю. Аня отвернулась, слушая, как затихает бульканье агонии.

– Без обмороков? – ей на спину легла широкая ладонь Михалыча.

– Без, – она повернулась и встретилась с обеспокоенным взглядом серых глаз Егора, который держал черенок той самой лопаты и смотрел на неё в упор. – Я похороню. Дядь Миш, – обратилась к стоявшему рядом мужчине, тихонько её похлопывающему, – с ямой поможете?

Михалыч кивнул.

– В конце улицы пустырь. Давай там.

Она вошла внутрь. Егор преградил ей путь.

– Пёс бешеный был. Не трогай. Кровь плохая.

– Животина не виновата, что заболела, – Аня смотрела поверх его плеча, избегая глаз, иначе сразу почему-то хотелось разреветься. – Помоги лучше в мешок его сгрести.

Она обошла Егора и направилась к гаражу за большими плотными мусорными пакетами и перчатками.

Вернулась с необходимым. Парни уже накрыли труп старой пленкой и подбили края под него лопатами.

– Дайте нож заберу, – глухо произнесла Аня, натягивая перчатки.

– Нет, – Егор снова встал перед ней. – Я тебе новый подгоню. Про этот забудь.

Останки запаковали в несколько мешков и стянули скотчем. Аня хотела поднять сама, но Егор не подпустил.

– Мясо сначала нарасти, – подхватил свёрток, – ты не Пуля, ты Дробь. На поражение.

Они вышли на улицу и пошли искать Михалыча. Аня старалась держаться чуть позади, но не отставать.

– Где руку набил ножи кидать? – спросил Егор.

– В деревне, в детстве ещё, – прозвучало жалостливо.

– Не кисни. Будет тебе новый, не хуже, – отозвался Егор.

– Спасибо. Только пса жалко.

– Жалко, – согласился Егор, – зато ему без мучений. Все равно бы не выжил.

Аня вздохнула.

– Два-один. Мне на собак везёт. Я их то хороню, то спасаю. Спасаю, правда, пока меньше.

Егор окатил её задумчивым взглядом.

– На людей тоже везёт. Ёрш теперь твой вечный должник.

Следующую неделю Аня намеренно избегала появляться у ребят, ссылаясь на занятость по учёбе и личные дела, хотя Егор сам написал:

«Дротики, конечно, не ножи. Если сможешь приехать – в мою команду»

Соблазн был велик, но она удержалась. Выходить на линию броска на всеобщий обзор ей совсем не улыбалось. Внутри неё боролись стремление помчаться туда, страх быть прилюдно разоблачённой…и нежелание увидеть разочарование в серых глазах.

По факту она говорила правду, и дни на самом деле были загружены. Зачёты, экзамены, подготовка, досдача заброшенных «хвостов», последние штрихи и стежки в проектной работе. С Васей, бывало, допоздна засиживались, а утром обе спали до последнего звонка будильника. Аня уже несколько раз пропустила утренние пробежки, обещая себе наверстать дополнительными кругами, как только начнутся настоящие каникулы.

В пятницу Василиса загорелась обязательно присоединиться к празднованию дня рождения Даши с первого этажа. Бывают такие люди, которые умудряются общаться со всеми, находить точки соприкосновения и уделять внимание всем и каждому. Именинница была одной из них. Ане не осталось ни единого шанса пропустить общий сбор всей общаги, да и пожелать всего хорошего этой девчонке хотелось от души. Вася помогала накрыть стол из нехитрых продуктов. Недаром голь на выдумку хитра и, если люди занимаются любимым делом, то и салат из яиц, сыра и чеснока вкуснее, и подача золотистой картошки с запечёнными окорочками, нашпигованными смесью разных доморощенных специй, изысканнее.