– Действительно, опасения существовали и существуют. Какие бы опасения ни существовали, наука не будет стоять на месте. Перед Большим адронным коллайдером стоят две принципиальные задачи: поиск так называемых бозонов Хиггса – элементарных частиц, ответственных за образование массы, и открытие суперсимметричного мира, существование которого пока есть только гипотеза.

Наша Земля является, в сущности, кладбищем видов: по оценкам биологов с начала возникновения жизни на Земле проэволюционировало около одного миллиарда видов, а сейчас их всего два миллиона. Не есть ли и разум некоторой гипертрофированной, как масса тела у динозавров, функцией, ведущей к неизбежной гибели? Но тогда разум – это всего лишь неудачное изобретение природы, тупиковая ветвь. Какова конкретная причина гибели? Атомная война, экологическая катастрофа? Вряд ли. Ясно, что при всем возможном многообразии «местных» условий гибель разных цивилизаций должна происходить по одной универсальной причине. По какой? Универсальная причина гибели разума во Вселенной может быть связана с потерей его основной функции – функции познания. Силы, препятствующие развитию разума, должны носить универсальный, не зависящий от конкретных условий характер. Случайности при этом могут достигать апокалипсических размеров. Технология полна страшных ловушек, и вступившего в нее ждет фатальный конец. Разумные существа в состоянии заметить опасность, но тогда, когда уже поздно. Избавившись от религиозных верований, манящих исполнением сиюминутных желаний, цивилизации пытаются притормозить свой разгон, но это уже невозможно.

– Так что же, бояться или нет? Возможна ли глобальная катастрофа?

– Должен быть научный подход. Надо смотреть, что показывают эксперименты. Если мы знаем, что что-то нас убивает, от этого мы не становимся живее! Вот так.

Ведущий объявил:

– Еще раз напомню, что у нас в гостях был академик Алексей Сисакян, российский ученый в области физики элементарных частиц. На этом наша передача закончена, пишите нам на наш электронный адрес в интернете.

***

Тема раскручивалась на самом высоком уровне. Рекомендации и «просьбы» пошли на центральные каналы России. Следом подтянулись и мировые агентства.

Одно из них сообщало: «Российская Федерация в лице российского телеведущего программы „Вести недели“ Арсена Киселева в прямом эфире заявила о возможном ядерном ударе по территории Соединенных Штатов Америки российской системой „Периметр“. Арсен Киселев в телеэфире заявил, что Россия – единственная страна в мире, способная превратить США в радиоактивный пепел. Речь идет о так называемой российской системе управления массированным ответным ядерным ударом по США под названием „Периметр“. Это система массированного автоматического ядерного удара всем ядерным арсеналом Российской Федерации по Соединенным Штатам Америки».

После ежедневного прокручивания в эфире в течение двух месяцев информации, о системе «Периметр», ядерном потенциале стран, его мощи и возможных последствиях знали даже в тех уголках мира, где телевидение и радио еще были в диковинку. Первичная цель практически была достигнута.

Когда тема стала достаточно раскручена в СМИ, «система» предупредила об угрозе ядерной войны. Эффект был достигнут, оставалось только вычислить – «откуда дует ветер». Зацепка была в следующем: генералы РФ и США выступили с заявлением: «Опасность ядерной войны сейчас выше, чем когда-либо».

Это было как гром среди ясного неба, причем не только для общественности.

Это заявление растиражировали в СМИ, а следующую часть выделяли особенно: «Практически это означает, что решение о нанесении ответно-встречного удара должно приниматься на основе информации, полученной от систем раннего предупреждения – от спутников и наземных радаров. Время полета стратегической ракеты – от 15 до 30 минут. Таким образом, решение об ответном старте должно быть принято в считанные минуты. Это очень опасно, так как любой сбой в системе раннего предупреждения о ракетном ударе, любая провокация может стать сигналом к немедленному началу ядерной войны. С появлением киберугроз такая опасность возрастает многократно. Вот почему Белому дому и Кремлю необходимо забыть о конфронтации и в двухстороннем порядке отказаться от принципов нанесения ответно-встречных ударов на основании информации от систем предупреждения и от проведения тренировок стратегических ядерных сил с целью нанесения таких ударов».

В связи с таким оборотом событий в «Зеро» работы прибавилось. Нужно было разослать депеши, дабы выяснить что это: их личная инициатива или «инициатива по рекомендации».

Однажды утром Рутра по привычке заваривал себе кофе. В его кабинет зашел начальник Жидков и спросил:

– Тебе не кажется, что у нас ситуация, как в фильме «День сурка»?

– Почему же? – сказал Рутра, слегка улыбнувшись.

– Рутра Тигрович, пора переходить на новый этап.

– Что, выступаем в УНО? – шутливо спросил Рутра, но понял, что речь идет о чем-то более важном, чем Университет национальной обороны США, поскольку Юрий Васильевич редко обращался по имени и отчеству к тем, кто младше его по возрасту, тем более – по званию.

– Нет, нечто другое. Я должен тебя познакомить с еще одним (возможно, последним) секретом.

– Что же это?

– Это станция. Ты готов ее посетить?

– Вы же знаете, Юрий Васильевич, что я всегда готов.

– На ней нужно провести минимум неделю.

– И что мы там будем делать? – Рутра вопросительно уставился на Жидкова.

– Просвещаться, – просто и коротко ответил Васильевич.

– Любопытно, – также спокойно ответил Рутра. – А как же моя командировка? Вы же сказали, чтобы я сотрудников и семью подготовил к тому, что отправляюсь в командировку минимум на неделю.

– И что, подготовил?

– А как же.

– И как отреагировала семья?

– Супруга моя уже тут, детям я сказал, что приеду с подарками. Они прекрасно понимают, что «папа может», как говорится.

– Отлично, тогда пойдем.

Они спустились на еще более глубокий уровень, створки лифта распахнулись на узкоколейной убогой станции, сели в вагон и «покатили». Ничего примечательного (кроме серых ответвлений) Рутра не заметил, хотя был удивлен уровнем глубины и огромным количеством маршрутов-развилок, названия которых обозначались цифрами. Наконец вагон остановился. Чтобы поехать дальше, в другом направлении, нужно было сделать пересадку. Васильевич молчал, Рутра старался не задавать лишних вопросов, ждал окончания путешествия. Снова перед глазами начали проноситься станции.

Через некоторое время они добрались до гермоворот самой засекреченной части туннеля. Ворота открылись, хотя никакой команды Васильевич не давал. Любопытство Рутры возрастало, своего пика оно достигло в момент, когда они уже направлялись на станцию «Капсула».

– Теперь ты узнаешь тайну, о которой те, кто был допущен в «Метро-2», даже не догадываются.

– Что же это за тайна?

– Существует «Метро-3». Мы с тобой как раз сюда и спустились, – сказал полковник.

– А что, есть и «Метро-4»? – спросил Рутра, стараясь не предавать своему вопросу тон сарказма.

– Нет, четвертого нет. Ты понял, что мы спустились в третье?

– Понял, только не думал, что это метро. Хотя не совсем понятно, что было то, где мы перекуривали.

– На самом деле это не совсем метро, тут такие тупики есть, что даже я за столько лет всего не знаю.

– А что такое станция «Капсула»?

– Сейчас узнаешь.

Они вышли на этой станции, которая была похожа на ту, где Васильевич рассказал о проблеме «Периметра». Никого не было, на противоположной стене была раздвижная железная дверь. Жидков подошел к ней, заглянул в сканер считывающего устройства, прозвучал щелчок, дверь отодвинулась. Там находилась огромная труба. Чтобы попасть в нее, нужно было отодвинуть еще один люк, что Васильевич и сделал. Рутра увидел внутри своеобразную капсулу – специально оборудованное место для одного человека.