Эти изменения основаны на значительной переориентации психологических и педагогических исследований. Теория систем (семейная терапия) обратила наше внимание на то, что судьба отношений двоих людей определяется не только фактом встречи их самих, но и системой прочих отношений; занимавшиеся ранними отношениями матери и ребенка психоаналитики признали важную роль отца как «третьего объекта» что в развитии, что в качестве этих отношений; и наконец, мы обязаны исследованиям разводов многочисленными инсайтами в понимании последствий потери отца и тем самым, косвенно, в понимании важности имеющихся у детей отцов[14].
Обобщая результаты недавнего исследования по главному вопросу моей сегодняшней лекции «Зачем детям нужны отцы?», можно сказать, что хорошие отношения отца с ребенком в той же степени не гарантируют нормального психического развития, что и хорошие отношения матери с ребенком. В конце концов, и у выросших в так называемых полных семьях детей есть (и всегда существовали) проблемы с психикой; наконец, Фрейд открыл механизмы возникновения неврозов не у пациентов из разведенных семей. Но одно можно сказать с уверенностью: без хороших отношений с матерью и отцом здоровое психическое развитие немыслимо. Или, другими словами: функционирующие в триаде отношения между матерью, отцом и ребенком – даже если родителям пришлось расстаться – являются пусть и недостаточной, но, по крайней мере, необходимой предпосылкой здорового психического развития ребенка.
Осмелюсь сказать, что в этом вопросе среди всех нынешних специалистов, серьезно занимавшихся изучением «вопроса отца» с научной точки зрения, царит единодушие.
Я постараюсь за имеющееся в моем распоряжении короткое время дать вам хотя бы беглое представление о многочисленных функциях отца, чтобы вы не только более-менее поверили моему утверждению о важности отцов, но и, возможно, смогли прочувствовать кое-что из того, что означает слово «папа» для подрастающей девочки и подрастающего мальчика.
Прежде всего, целесообразно провести различие между двумя типами функций отца:
♦ значимость отца как «третьего объекта», т. е. второго взрослого (другого пола), постепенно расширяющего изначально практически замкнутую диаду (отношения двоих) матери и ребенка до триады (отношения троих). Я называю эту функцию структурной значимостью отца;
♦ значимость отца как (сознательно воспринимаемого) референтного лица ребенка, важность «объектных отношений» с отцом.
1.1. Ранняя триангуляция
Ко мне на прием приходит мать. Она сообщает о нескончаемой борьбе со своим четырехлетним сыном Рики, не принимающим никаких ограничений и закатывающим истерики, характерные лишь для детей от двух до трех лет («возраст упрямства»). Она выглядит измученной и отчаявшейся. Я спрашиваю ее о наличии энуреза – частого сопутствующего симптома подобных проблем в отношениях – и она подтверждает, что тот почти каждую ночь мочится в постель.
Когда я слышу о проблемах такого рода, моя первая ассоциация обычно следующая: у этого ребенка (самое позднее, с возраста двух лет) не было отца, с которым можно было бы общаться эмоционально и до некоторой степени постоянно. Это происходит приблизительно в семи из десяти случаев[15]. Так было и на этот раз. Мать рассталась с отцом еще до родов, и редкие контакты отца и сына прервались вскоре после его первого дня рождения. Но каким образом объясняется такая связь? Ведь ребенок никогда толком не знал своего отца и не скучает по нему!
Ответ на этот вопрос можно найти в структурной значимости отца для задач психического развития, с которыми ребенок сталкивается в первые три года жизни. В качестве третьего объекта он является незаменимым помощником и катализатором постепенного выхода ребенка из симбиотического слияния с матерью (в первые месяцы жизни) вплоть до осознания им того, что хотя мать и является объектом любви, но возможно и самостоятельное существование своего «я» (в возрасте около трех лет). Это означает способность отличать то, что хочу я (ребенок), от того, что хочешь ты (мать); каковы мои чувства и какие из них принадлежат тебе; это также означает отказ от иллюзии моей власти над тобой (или симбиотическими «нами»), потому что ты так же независима от меня, как я от тебя, и уверенность, что ты продолжаешь любить меня, даже если ты сейчас не рядом, т. е. отделена от меня. Поведение Рики абсолютно ясно дает понять, что он еще не достиг этой ступени развития.
Для лучшего понимания того, почему для развития так важен отец, подходит приведенный английским психоаналитиком Э. Л. Абелином (1971, 1975) образ, лучше любого теоретического объяснения описывающий это время выхода из симбиоза матери и ребенка. Он сравнивает мать с надежной гаванью, где есть все необходимое для жизни и защита от немилости моря. Однако каждый моряк со временем теряет покой, потому что бескрайность моря и мира манит его все больше. Тем не менее его снаряжение – например, лодка – слишком ненадежно, а океан слишком огромен и непредсказуем. Вот если бы после выхода из бухты, в которой расположена гавань, оказался остров – не слишком далеко, с такой же растительностью и предсказуемой погодой, – то можно было бы осмелиться добраться туда, не очень рискуя. И в любое время, когда захочется, вернуться обратно. Как раз таким островом нужно представить себе отца. Таким образом, «плавая» «в полном одиночестве» между матерью и отцом туда-обратно, я начинаю чувствовать себя настоящим мужчиной (морским волком). Если же такая возможность сделать первый шаг на пути в мир отсутствует, я останусь запертым в гавани, т. е. материнской «утробе», в то время как мои мысли и желания будут направлены вдаль. И поэтому легко может случиться так, что я начну не только любить, но и одновременно (или время от времени) ненавидеть то самое место, которое всегда предлагало и до сих пор предлагает мне все.
1.2. Эдипальная триангуляция
Само собой разумеется, что у большинства очень маленьких детей, еще не установивших интенсивные объектные отношения с отцом (в сравнении с матерью) – и здесь имеются очень серьезные различия от семьи к семье, – в случае расставания родителей те самые структурные функции выходят на передний план. Но они играют важную роль и впоследствии. Об эдипальной фазе уже кратко упоминалось ранее. Следует добавить, что этот период между четвертым и седьмым годом жизни ознаменован для ребенка не только тяжелыми внутренними конфликтами и происходящими из них страхами: данная фаза со всеми ее тяготами имеет большое значение для будущего развития личности ребенка. Примерно к шести годам, т. е. еще до школы, при благоприятных условиях окружающей среды ребенок научается следующему:
♦ как справляться с конфликтами, возникающими, если любить больше одного человека;
♦ тому, что не смертельно, если любимые люди состоят в любовных отношениях друг с другом, а он чувствует себя временно исключенным;
♦ тому, что он обретает силу, уверенность в себе и автономию, идентифицируя себя со взрослыми, а не борясь с ними, благодаря чему убеждение «Я тоже однажды стану таким же высоким, красивым, умным, независимым и бесстрашным, как мама или папа» становится частью представления о себе;
♦ в результате не только настоящее, характеризующееся в первую очередь подчиненным положением ребенка, но и будущее, т. е. то, кем он в конце концов станет, также становится важной частью нынешней жизни. Отсюда следуют существенные эмоциональные последствия: наличие будущего утешает в настоящем; перспектива вырасти уменьшает внутреннюю необходимость борьбы изо всех сил, здесь и сейчас, против вышестоящих взрослых; и наконец, амбиции ребенка направлены на все связанные с будущим и своим взрослением вещи – сюда не в последнюю очередь относится и обучение в школе.
