– Что, ноженьки устали?
Едва Адрен присел на край телеги, перед ним возникла Диора. Бьёс и Паас остались вдалеке, поэтому говорила она откровенно и с издевкой. На лице отражалась гримаса хищницы, Диора буравила взглядом Адрена.
– Чего тебе?
– Перед тобой страж, прояви уважение, ублюдок.
– Если хочешь отыграться, давай в другой раз.
– Доставай свой меч.
– Отказываюсь.
– Что?! – брови Диоры взлетели вверх. – Ты всегда убегаешь! Теперь бежать некуда! Ло не вправе отказывать ни магам, ни стражам.
– А я отказываю. Посмотри на эту толпу, твоя жажда мести испортит репутацию Хиро.
– Он и Бьёс вывернут любой инцидент в свою пользу, только дай им повод. Зато для тебя это будет честно. Твои действия опозорили меня на всю Академию…
Мечница злобно шипела, как змея.
– За десять лет все не уймешься? Давай не будем это обсуждать…
– Я сказала, доставай меч.
– Хорошо, я проиграл. Сдаюсь. Такой ответ тебя устроит? Действительно, куда мне против стража? Признаю твою победу.
– Нет, – заулыбалась мечница, – так дело не пойдет. Жалкий нищий ло с гордыней королей? Ты ведешь себя как мразь, что прячется среди таких же мразей, но я знаю, кто ты есть. Ты, твое происхождение и даже твоя суть опасны для людей вокруг. Думаешь, я не видела твои отклонения? О да, я наблюдала за тем, как ты ворочаешь свою руку, я знаю, что у тебя проблемы с лицом. Это ли не показатель того безумия, что дремлет внутри тебя? Даже сейчас твой мерзкий глаз дергается от напряжения. Рано или поздно такие выродки, как ты, слетают с катушек и начинают убивать всех вокруг. Ты дитя, зачатое в насилии. Принимаешь окружающий мир как должное и стараешься быть как все, красишь волосы и любезничаешь, но это не меняет твоей губительной сути. Ведь рано или поздно ты слетишь, как слетали все до тебя, и тогда люди придут в твой дом за твоей немощной матерью, что не смогла принять верное решение и прервать эту пустую жизнь. Будь я на ее месте, я бы покончила с собой! И мне бы уж точно хватило сил убить порочного ребенка. А ты… твой приход в Академию и мое унижение были первой весточкой того, что обязательно случится, и я не могу оставить это просто так. Ты недостоин всего, что есть у тебя, ты недостоин этого воздуха и этого солнца просто потому, кто ты есть. Когда твоя суть вылезет наружу, тебя убьют быстро, без раздумий, чтобы не допустить большее число жертв. Но вот твоя мать… да, ее будут медленно истязать за эту ошибку. Ответственность за тебя лежит на ней до конца ваших жизней, но разделить всю боль сможет лишь она, твоя никчемная ублюдочная мать, что сохранила такого же ублюдочного сына.
Адрен вскипел. Он многое мог стерпеть в свой адрес, где-то прогнуться или увильнуть, но когда дело касалось семьи, он себя уже не контролировал. Такое унижение было недопустимо, непростительно, тем более в адрес матери. Диора поняла, куда давить, она узнала эту слабую точку в нем и в Карене и сейчас говорила всё это намеренно. Где-то на заднем фоне мелькнула мысль, что это провокация, что нужно быть как Карен, который не пускается в драку очертя голову, а спокойно вынашивает план мести, что это всегда правильно и нужно уметь трезво смотреть на вещи. Мелькнула и исчезла без следа. Сейчас было уже все равно.
Быстрый удар левой, с замахом, чтобы встать от силы инерции. Одновременно правая рука метнула снятый с пояса нож. Диора сбросила с головы платок и ловко уклонилась. От ножа заслонил появившийся меч, развернутое плашмя лезвие встало точно перед острием. Второй удар, сокращение дистанции. Диора попыталась ухватить рукоять, но Адрен оказался быстрее. Коротким жестом он отбил меч в сторону и перешел в прямую атаку. Удар левой в голову был сбит, той же рукой отбит следующий. Новый замах левой ушел в пустоту, мечница подсела и атаковала в корпус. Сбив руки, блок от тройного выпада и размашистый сверху по диагонали снова в голову. Вместо блока она поймала руку и подсела под корпус, делая мощный бросок через себя. Адрес успел схватить ее за плечо и развернуть, сила броска перешла во вращательное движение, из-за чего удалось встать на ноги. Короткая серия ударов, Диора перешла в яростную атаку. Удары шли слаженно, один за другим, без возможности оппоненту оценить обстановку. По ритму и точкам, куда она целилась, Адрен раскусил прием – это была одна из стандартных комбинаций тренировок Академии. Ему она была известна, поскольку сам Картен разработал и внедрил ее в процесс, и естественно, что мастер в первую очередь обучил своим приемам. Когда все стало очевидно, он выждал нужный момент и перешел в атаку. Сбив атакующей руки и замах правой, сейчас она беззащитна и не готова к блоку, времени на уворот тоже нет. На замахе по руке прошел болевой импульс, кулак не поднялся на нужный уровень и ударил в плечо Диоры по косой. Мечница воспользовалась заминкой, нанесла два удара в грудь и один в бок под ребра. Когда удалось разорвать дистанцию, начали подкашиваться ноги. Из-за неудавшегося броска у Адрена открылась рана, боль от которой пришла не сразу. Слепая ярость заслонила все, и лишь тупая боль от пропущенных ударов смогла пробиться сквозь этот барьер. Руки свело, дыхание перехватило, даже на ногах удавалось стоять с трудом. Диора сделала два быстрых шага навстречу, над ее головой снова появился меч. Короткий жест, отработанный до автоматизма, чтобы схватить клинок – завершающий удар сверху поставит точку. В тот миг, когда пальцы сомкнулись на рукояти, в лезвие ударила короткая палочка из белого света. Прямая, чуть овальная по центру, длиной с ладонь – так выглядели магические болты с арбалетов стрелков. В тот же миг в ушах раздался звук выстрела. Карен спешил и не вкладывал сил в стрелу, меч отлетел в сторону. Лишившись оружия, мечница злобно посмотрела в его сторону.
– Ты что творишь, Диора? – взревел Карен. Так злобно он не кричал еще никогда. Боль ослепляла, свести ее в точку не получалось. Адрен дышал сквозь зубы и просчитывал варианты контратаки. Когда он разглядел толпу летописцев, увидел, что все смотрят в их сторону. Если они продолжат, это плохо скажется на роли кандидата, если уже не сказалось. Скрипя зубами Адрен верно оценил ситуацию и медленно поплелся в сторону телеги. Попутно он накинул капюшон и подтянул маску с шеи.
– Он сам на меня набросился! Больной урод!
– Дай посмотрю, что там, – заговорил Карен, подхватывая руку Адрена и помогая идти. Диору он игнорировал. – Совсем плохо? Могу прижечь.
– Не надо, не хочу еще один шрам на теле. Так зашьюсь, заживет.
– У тебя кровь идет.
– Естественно, у меня кровь, туда прямой прилетел… ох…
Адрен подошел к повозке и взобрался наверх. Рука еле сумела ухватить вожжи.
– Куда ты собрался? – вполголоса произнес стрелок. – Тебе лечиться надо.
– Это ей лечиться надо.
– Куда ты?
– Подальше отсюда, иначе у Хиро могут быть проблемы. Не забудь надеть подарок в день испытания.
– Я слышал ваш разговор. Так я это не оставлю.
Отъезжал он со жгучей злобой, выглядело, будто он бежал, поджав хвост. Это отвратительное, мерзкое чувство не проигрыша, а унижения сверлило голову и разъедало внутренности. Вернувшийся самоконтроль позволил трезво оценить расклад, который сейчас был не в его пользу. Скованность в действиях из-за широкого внимания и травма могли еще сильнее испоганить результат. Утешало то, что в силу своей фамилии и статуса Диора стала объектом интереса, на ее фоне он просто никто.
– Это была Диора?
– Она не из Академии? Дочь генерала Диория Сиввы?
– Диора пыталась убить ло?
– Кто тот парень?
– Видимо, какой-то нищий. Избить – возможно, но не убивать же…
Дорога в южную часть города далась тяжко. От брусчатки под колесами тряслись даже потроха, что терзало открывшуюся рану. У въезда на рынок охрана потребовала оставить коня и телегу снаружи, чтобы не создавать давку между узкими рядами палаток и лавочек. Или так, или плати въездной налог. Адрен же воспользовался третьим вариантом, достав золотую пайму, небольшую табличку из золота, как знак местного торговца. Вещица позволяла заезжать в любой из городских рынков без препятствий и поборов. Достать такую было очень непросто, пришлось заручиться голосами многих торговцев, стать частью торговой гильдии Панеи. Медленно цокая между рядами диковинных товаров, Колпак недовольно фыркал. Конь не любил городские районы и их узость, ему поле подавай. Однако дорогу он знал наизусть и сам проложил маршрут к небольшому двухэтажному дому с толстыми глиняными стенами. Сразу за ним заканчивалась верхняя терраса, дальше начинался спуск. Из-за резкого уклона местности юг был разграничен такими террасами до самого порта. Отсюда же открывался отличный вид на причалы с сотней кораблей и тысячами парусов. Океанская гладь отливала светло-голубым, линия горизонта рябила раскаленным воздухом. Колпак сам зашел в свободное стойло и по-свойски загородил кусок каменной соли, прибитый гвоздями к жерди. Кобыла пыталась пролезть, недовольно фыркала, но с этим ушлым конем у нее не было и шанса. Из домика сразу выбежал прислужник с планшетом и рунным карандашом в руке.
