На следующее утро советская делегация улетела в Дели. При отлете на аэродроме Карачи Микоян сделал заявление, в котором выразил благодарность властям и народу Пакистана за оказанный теплый прием[158]. Закончил он свое выступление с использованием фразы из языка урду[159]: «До свидания – Худа хафиз!»[160].
Безусловно, пакистанский этап поездки Микояну, судя по тому, как он был виртуозно проведен, можно было (как и визит в Афганистан) охарактеризовать как несомненный дипломатический успех.
2.1.3. Укрепление дружественных отношений с Индией
Индия после 1947 г. объективно являлась главным региональным геополитическим соперником Пакистана. Микояну предстояло провести переговоры с ее премьер-министром Дж. Неру и его ближайшими соратниками из числа лидеров правящей партии ИНК.
Естественно, принимающая сторона придавала этой поездке большое значение, особенно в силу того, что могло возникнуть подозрение – советская дипломатия постепенно склоняется в пакистанскую сторону и пребывание Микояна в Карачи и тот теплый прием, который был оказан советской делегации, явилось тому подтверждением.
Советскому представителю предстояла непростая задача убедить индийское руководство в сохранении желания улучшать связи с их страной по всем возможным направлениям. При этом он должен был учитывать тот факт, что лидеры местной компартии, традиционно ориентированные на Москву, не пользовались большим уважением со стороны Неру и у него на это были весьма веские причины. Все это четко проявилось еще во время визита в страну Хрущева и Булганина. «Просоветский» крен в индийской внешней политике неоднократно подвергался критике в США и Великобритании[161].
Первая из запланированных бесед с индийским премьером состоялась 26 марта в 16 часов по местному времени и продолжалась около трех часов[162].
Микоян проинформировал Неру о результатах своей поездки в Афганистан и Пакистан. Он также сообщил в Москву, что заявление по Кашмиру и Пуштунистану произвело на индийского премьера «большое впечатление».
В свою очередь Неру отметил, что отношения между Индией и Пакистаном напоминают отношения в семье, в которой произошел разлад, и члены которой начинают с ожесточением относиться друг к другу. Ситуация усугубляется еще и тем, что многие английские чиновники индийского колониального аппарата уехали в Пакистан. Туда же «хлынули толпы американцев» под видом экспертов и советников и там уже наблюдаются англо-американские противоречия. При этом сами народы Индии и Пакистана находятся в «дружбе» друг с другом, «все дело в верхах».
Многие индийцы, по словам Неру, симпатизируют афганскими пуштунам. Как ему представляется, Афганистан несет ущерб, установленный от блокады Пакистаном. Кроме того, на территорию Индии каждый месяц из Пакистана переселяются по 45–50 тыс. чел. индусского вероисповедания, а вот в Индии мусульманское население полностью равноправно с индусским[163]. Споры между Индией и Пакистаном, по его мнению, носят политический характер. Пакистан боится Индии и по этой причине просит значительную помощь от США.
Далее собеседники перешли к обсуждению вопроса о Кашмире, который был поднят несколькими месяцами ранее Хрущевым и Булганиным во время их визита в Индию. Советские руководители, по словам Неру, сами изъявили желание посетить этот штат и якобы убедились в том, что «Пакистан совершил агрессию против Кашмира».
После обмена мнениями о ситуации вокруг Афганистана, Микоян проинформировал Неру о том, что сделал Советский Союз для смягчения международной напряженности. Он рассказал о посещении Советского Союза норвежским и датским премьерами, о своих беседах с В. Ориолем, о предстоящей поездке Хрущева и Булганина в Великобританию. Далее собеседники обсудили вопросы Югославии[164] и Ближнего Востока. Микоян дал индийскому премьеру свою интерпретацию причин его предстоящего визита в ДРВ[165].
Микоян и Неру далее констатировали сходство позиций по Женевским соглашениям по Индокитаю, о международной наблюдательной комиссии по данному вопросу, в состав которой входил и индийский представитель.
Естественно, что в печати содержание этой беседы не раскрывалось. В «Правде» 27 марта появилась лишь анонимная заметка, в которой главный акцент делался на том, насколько разительно отличается прием в Индии Микояна от аналогичного приема, ранее устроенного там Даллесу.
Утром следующего дня состоялась короткая беседа Микояна с министром торговли и промышленности Индии[166], а затем прошла вторая беседа с Неру[167], которая имела для Микояна не менее важное значение, чем предыдущая. Ему предстояло рассказать о XX съезде КПСС не одному из представителей «братских» стран или партий, а восточному, пусть и прогрессивному, но все же «буржуазному» политическому лидеру.
Можно было только предполагать, как он мог распорядиться полученной информацией[168].
Микоян и премьер-министр Индии Неру во время переговоров в Дели (ГАРФ)
Микоян вначале дождался момента, когда заинтригованный индийский премьер сам об этом его попросит. Неру сказал, что в Индии «с интересом следили» за советским партийным форумом, но их источники информации ограничены официальной печатью. Микоян рассказал Неру о закрытом заседании, посвященном вопросу о культе личности Сталина. Отметил, что доклад Хрущева по этому вопросу был «полностью одобрен», но публиковать его в открытой печати делегаты съезда не сочли возможным, поскольку это может быть использовано «врагами против нас»[169]. Члены КПСС ознакомились с его содержанием в своих партийных организациях. Поскольку Неру – «наш друг», мы можем «в совершенно доверительном порядке» информировать его об основном содержании этого доклада.
По сообщению Микояна, отправленном вскоре в Москву, Неру слушал его «с напряженным вниманием», а потом «тепло поблагодарил».
Затем Неру задал несколько вопросов, относившихся к услышанному:
Неру: Первое. Являлось ли соглашение 1939 г. между Советским Союзом и фашистской Германией результатом культа личности или нет? Многие к нему отрицательно относятся.
Микоян: этого соглашения никогда бы не было, если бы не «глупая политика англичан и французов перед второй мировой войной». Прежде всего, это было «глупое» их поведение в ходе состоявшихся летом 1939 г. трехсторонних англо-франко-советских переговоров. «Мы вынуждены были принять это решение, – сказал Микоян, – в силу позиции, занятой англичанами и французами»[170].
Неру: Второе. И до Сталина в истории были случаи, когда вся власть в государстве находилась в одних руках, в чем смысл таких решений съезда?
Микоян: на XX съезде КПСС этот вопрос был поставлен для того, чтобы не допустить повторения такого рода эксцессов в будущем.
Неру: Третье. В свете решений XX съезда окончательная картина социализма должна представлять из себя разнообразие систем, а не сплошное сходство.
Микоян: такое утверждение «бесспорно».
Неру: Четвертое. О причинах разрыва с Югославией. Это была ошибка Сталина?