– Ни в коем случае!

– Не знаю, Эллорен, не знаю. С каждой минутой это желание только крепнет. – Джаред с отвращением оглядывает Рэндалла и поворачивается ко мне. – Я видел так много обручённых гарднерийцев, которые едва терпят друг друга. Мужчины часто увлечены кем-то ещё, а отношение женщин варьируется от безразличия до отвращения. Неужели ваши мужчины так бесчувственны, что им достаточно связать себя брачными узами с женщинами, которым они не нужны? И почему ваши женщины ведут себя так, как будто поиск партнёра на всю жизнь – нечто постыдное. Странные вы…

– В нашей вере соитие считается делом постыдным, – старательно поясняю я. – Гарднерийцы имеют право жить парами лишь с целью произвести на свет как можно больше детей – маленьких граждан Гарднерии. Спаривание с любыми другими целями считается аморальным. Нам следует подавлять инстинкты, не быть животными, как…

– Как мы, оборотни?

Я расстроенно вздыхаю.

– Ну, примерно так.

Джаред не сводит с меня тяжёлого взгляда.

– Эллорен, это кошмар.

Я мрачно сверлю глазами стол, воображая, какое будущее ждёт меня.

– Ты прав. Так и есть.

– То есть гарднерийцы обручаются, даже не вспоминая об истинных чувствах – любви, страсти?

– И эти церемонии проводят всё в более раннем возрасте, – признаю я. – Моя соседка Сейдж Гаффни обручилась в тринадцать лет.

– Это она дала жизнь икариту? – встревоженно уточняет Джаред.

Я печально киваю.

– Муж её бил, и она его бросила. Сбежала.

Джаред вздрагивает, будто от боли.

– Я читал вашу священную книгу, – признаётся он. – Хотел получше понять Айслин. Первая часть – чудовищна и отвратительна. Там столько ненависти ко всем народам и расам, окружающим Гарднерию. Когда я читал, то понял, что всей моей любви не хватит, чтобы вырвать Айслин из когтей этого ужаса…

Голос Джареда постепенно стихает. К нам направляется Дасиана, его мать. Подойдя к нашему столу, она бросает на меня беспокойный взгляд. У ликанки на лице написано одно страстное желание: вот бы эти гарднерийцы прихватили сестричку и убрались подальше от её семьи и детей.

Дасиана садится рядом, как будто не замечая меня, и задаёт угрюмому Джареду вопрос за вопросом о его учёбе в университете. Я сосредоточенно смотрю в кружку с сидром, а ликанка бросает на меня хмурые взгляды, пытаясь выяснить, не из-за меня ли так изменился её сын. Джаред изо всех сил старается не смотреть на Айслин, держится скованно, но надолго его терпения не хватает.

Он отворачивается на полсекунды, пока мать подробно рассказывает ему о девочках-близнецах, родившихся у какой-то родственницы. Дасиана умолкает на полуслове и спешно оборачивается, чтобы проследить за взглядом сына. Мгновенно определив, на кого смотрит Джаред, она в ужасе поворачивается к сыну.

– Милосердная Майя… Джаред…

Он смотрит вниз, крепко сцепив руки перед собой на столе.

– Блаженная Майя… скажи, что это неправда.

Джаред молчит.

– Из всех девушек на свете… – Голос Дасианы срывается. – Мы познакомили тебя с прекрасными сильными ликанками, а ты выбрал… эту? – Мать Джареда переводит дух, не в силах произнести ни слова. – Ты хоть знаешь, кто её отец?

– Я прекрасно знаю, кто её отец, – напряжённо выдавливает Джаред.

– А эта девушка… Она знает о твоих чувствах к ней?

– Да.

– Между вами что-то было? – В голосе Дасианы явственно слышится паника.

– Ничего, мама. Ничего не было, – резко отвечает Джаред. – Она скоро обручится с гарднерийцем, которого не любит и который не любит её… да и просто её недостоин.

Дасиана горестно качает головой:

– Мы с твоим отцом совершили ошибку. Не надо было отправлять вас с сестрой в университет. Знай мы, что вы оба влюбитесь в гарднерийцев…

Джаред поднимает голову и устремляет на мать твёрдый взгляд горящих янтарных глаз.

– И что тогда, мама? Что бы вы сделали? Быть может, ликанам стоит перенять чудесную традицию обручения? Только взгляни на Айслин Грир, мама. Она так счастлива, не правда ли?

– Джаред…

– Нет, мама, я говорю совершенно серьёзно. Вы могли бы обручить нас с Дианой прежде, чем мы достигли совершеннолетия, заставить нас связать жизнь с ликанами, которых сами выбрали бы для нас.

– Мы так не можем…

– Я знаю, что мы не можем! – рычит Джаред. – И другие тоже не могут!

Дасиана в отчаянии трясёт головой:

– Эта девушка не для тебя, Джаред.

– Я знаю, что нам не быть вместе, – глухо признаёт Джаред. – Но ты не беспокойся. Ничего не будет. Она мне отказала.

– Сын мой…

Джаред резко вскакивает.

– Пожалуйста, только не говори, что всё будет хорошо. – Он поднимает руку, не давая матери вставить и слова. – Потому что сейчас всё плохо. Везде. Во всём мире – плохо всё.

Дасиана на мгновение застывает, будто пытается отойти от дурного сна. А потом, наградив меня на прощание полным ненависти взглядом, уходит вслед за сыном.

Смеясь и сжимая в руке увитую лентами ветку йольской сосны, ко мне подбегает малыш-ликан с алыми глазками. Брендан, тот самый ликан с огненно-рыжими волосами, догоняет весело визжащего малыша и сжимает в медвежьих объятиях.

Огромный, весь покрытый татуировками в виде рун Феррин, улыбаясь шалостям сына, подходит к Брендану.

– А вы в стае – бета, второй после вожака? – обращаюсь я к Феррину, пока Брендан опускает малыша на пол.

Мальчик тут же хватает отца за руку.

– Да, это я, – с благодушной улыбкой подтверждает Феррин.

– Диана мне кое-что о вас рассказывала. – Мальчик заливается весёлым смехом и бежит вперёд по проходу между столами. Брендан с притворным недовольством, закатив глаза, идёт следом, и мы остаёмся с Феррином вдвоём. – Она говорила, что вы стали ликаном ещё в детстве.

– Так и было. Они нашли меня в лесу, голодного и едва живого.

Он произносит эти слова совершенно спокойно: простой, но такой страшный факт. Ростом Феррин выше Андраса. Мне тяжело представить его маленьким и слабым.

– Меня взяла к себе сестра Гунтера, – продолжает Феррин. – Она вырастила меня как собственного сына.

Что-то у меня за спиной вдруг привлекает внимание Феррина, и я оборачиваюсь – в зал входят Андрас и Тьерни.

Они внезапно сблизились после того памятного вечера, когда мы все познакомились с Эстриллианом. Любовь Андраса к лошадям незаметно распространилась и на ужасающих келпи, друзей Тьерни, а келпи в свою очередь отнеслись к Андрасу осторожно-дружелюбно.

Тьерни и Андрас сошлись на удивление быстро, ведь обычно Тьерни не спешит доверять новым знакомым, однако спокойный по характеру Андрас в эти непростые времена помогает ей поддерживать душевное равновесие.

Заметив Феррина, Андрас на мгновение останавливается. Скорее всего, помощник вожака ликанов – единственный амаз-мужчина, которого Андрас видел в своей жизни.

Когда Андрас и Тьерни подходят, Феррин гордо выпрямляется и подаёт Андрасу руку.

– Я Феррин Сандульф, – говорит он. – Бета стаи Гервульфа.

– Я Андрас Воля, – представляется Андрас, пожимая руку Феррину, – сын Астрид Воля.

– Ты Андрас? – Глаза Феррина удивлённо округляются.

– Да.

Андрас вопросительно смотрит на Феррина: разве у него настолько странное имя?

– Ты знаешь Сорчу Ксантиппу? – очень серьёзно спрашивает Феррин. – Ты спаривался с ней?

– Да, как положено по нашим обычаям…

– Три года назад… ты и Сорча… вы были вместе?

– Да. – Андрас недоумённо хмурится.

Феррин заметно мрачнеет и зовёт жену.

– Сорайя! Иди сюда!

Она кивает и послушно направляется к нам с малышом на руках. Её добродушная улыбка тает при виде сурового выражения лица мужа.

– Это Андрас Воля, – сообщает ей Феррин, указывая на Андраса. – Супруг Сорчи Ксантиппы.

Алые глаза Сорайи изумлённо вспыхивают. Она замирает на месте, переводя растерянный взгляд с Андраса на малыша и снова на Андраса, как будто не зная, что делать и как поступить.