В синем блестящем мини-платье у полуразрушенной кирпичной стены Элис похожа на фотомодель в декорациях типа «старый город». Клок золотых волос, безжалостно вырванный из её причёски, медленно опускается на булыжную мостовую.

– Думаю, мне стоит тебя пришить. Прямо сейчас. Не согласна? А почему? – Саскья постукивает пальцами по широкому ремню, указывая на ржавую рукоятку широкого ножа, выступающую над кожаным поясом. – Воткнуть в тебя эту штуковину и смотреть, как потечёт кровь – кровь гема!

Элис уже белее мела.

Надо что-то сказать, как-то вмешаться, но губы у меня застыли, и ног я тоже не чувствую.

– На сегодня крови было достаточно. – Мэтью кладёт широкую ладонь на руку Саскьи.

Она вздрагивает, будто не привыкла к таким прикосновениям.

– Кровь гемов не в счёт.

– Я не гем! – защищается Элис.

– Да неужели? – Выхватив из рук Элис серебристую сумочку, Саскья выворачивает её содержимое на землю. Блеск для губ, жевательная резинка, симпатичный кошелёк от Radley, пудреница с картинкой стрекозы на крышке и айфон. Подхватив телефон, Саскья вертит его в руках, с удивлением разглядывая включившийся от прикосновений экран. – Это что ещё за хрень у тебя? Дефам таких игрушек не положено.

– Это просто телефон. – Элис протягивает за айфоном руку, но, передумав, отдёргивает.

– Ещё у кого есть такие штуковины? Или мне вас обыскать? – хмуро спрашивает Саскья.

Мы неохотно опустошаем карманы и протягиваем повстанцам всякие мелочи: кошельки, телефоны, гигиеническую помаду. Я думала, что самое страшное позади, но без телефона, без денег на такси и без фотографии родителей в кошельке я чувствую себя почти как без одежды. Похоже, ощущения у нас одинаковые: мы все стоим скрестив руки на груди, защищая самую важную часть организма – сердце.

Саскье на наши чувства плевать. Она упрямо запихивает собранное в сумочку Элис.

– Это всё какие-то штучки гемов.

– Я не гем, – снова повторяет Элис.

– Она не гем, – подтверждает Нейт. Судя по уверенному тону, Нейт что-то придумал.

– Заткнись, детёныш!

Нейт не спускает глаз с клинка Саскьи, но голос его звучит всё так же уверенно.

– Она шпионка, работает на дефов. Выполняет спецзадания – эту блондинку не отличить от гемов.

М-да, я даже опешила от такой находчивости Нейта. Я старше, я должна придумывать выходы из безвыходных ситуаций и говорить непререкаемым тоном. Элис права: с воображением у меня туго.

– Вот чушь-то! – хохочет в ответ Саскья.

– Мы здесь всех шпионов знаем, – сочувственно глядя на Нейта, говорит Мэтью.

– Это неправда, – упорствует Нейт. – Спросите Торна.

– Откуда ты знаешь Торна? – хмурится Саскья.

– Я на него работаю! Мы все на него работаем! – не задумываясь, выпаливает Нейт.

– Нейт! – в ужасе бормочу я, но Кейти взглядом умоляет меня помолчать.

– Она же не дура – бежать к дефам просто так, – уверенно продолжает Нейт. – Любой гем сдох бы в городе, но ей надо вернуться в штаб, к повстанцам.

Молодчина Нейт – глотает некоторые звуки, говорит почти как деф. И почему мне первой не пришло в голову воспользоваться содержанием книги?! Мы знаем много тайн повстанцев – мы читали о них, смотрели фильм, обсуждали всё в подробностях почти два года! Нейту всего четырнадцать, а соображает получше многих.

– Неужели? – обескураженно переспрашивает Саскья. Её родимое пятно заметно подёргивается. – И где же находится штаб повстанцев, умник ты наш?

– Не говори им! – выкрикивает Кейти, которой явно нравится новая расстановка сил. – Может, они не повстанцы, а сами что-то вынюхивают.

Запрокинув головы, Мэтью и Саскья весело хохочут, выставляя на всеобщее обозрение грязные коричневые шеи и потемневшие зубы. Раньше я не видела смеющихся дефов, похоже, они почти забыли, как это делается.

– Обхохочешься, – говорит Мэтью уже без улыбки.

Элис стоит сжав кулаки и едва заметно дрожа. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я выпаливаю:

– Я скажу вам, где штаб, если обещаете оставить нас в покое!

Саскья медленно подходит ко мне и задумчиво говорит:

– Ну давай, рассказывай.

– Штаб находится в разбомбленной церкви.

– Понятно. – Лицо Саскьи как застывшая маска. Голос её изменился, она словно боится сказать лишнего. Но я права, и Саскья это знает.

– И что теперь? – спрашивает Мэтью.

– Заткнись, дай подумать, – отвечает ему напарница, нажимая пальцами на глаза, будто пытаясь забраться себе в мозг и привести в порядок мысли. – Так, допустим. Но твоя подружка, может, работает на гемов, а не на дефов. Пусть она сама расскажет, что знает.

Запинаясь, Элис лепечет:

– Штаб возле разбитого моста через Темзу, – и тут же морщится, злясь на себя за ошибку. Дефы давно не называют реку Темзой.

– Моста через что? – удивлённо переспрашивает Саскья.

– Через реку… у моста через реку… – торопливо объясняет Элис.

Саскья удивлённо приподнимает брови:

– Многовато ты знаешь. Пошли к Торну. Пусть он сам вам животы вспарывает, если сочтёт нужным. – Саскья машинально поглаживает левую ключицу, и я вспоминаю, что когда-то Торн ударил её ножом за проваленное задание. Неожиданно рассмеявшись, она говорит: – Мы собирались сегодня представить ему Розу, нового члена нашей дружной семьи, а приведём всех вас. Повезло Торну, ничего не скажешь!

– Но вы обещали нас отпустить, – напоминаю я.

– Разве можно верить дефам? – ухмыляется в ответ Саскья, блеснув сапфирово-синими глазами.

Ткнув меня в бок кулаком, Нейт успокаивающе говорит:

– Не бойся, Виола, всё в норме. Нам так и так надо к Торну – вот и пойдём все вместе.

Зачем нам к Торну? Да он нас на кусочки изрежет, как только поймёт, кто мы такие. Можно обмануть рядовых повстанцев, но Торна не проведёшь.

Мэтью резко втягивает воздух сквозь зубы, словно пробуя его на вкус, и показывает на Элис, которая дрожит не то от холода, не то от страха.

– А что нам делать с этой… куколкой?

– Да-а… – протянула Саскья. – На улице её через пять минут разорвут на кусочки. А Торну трупы не нужны.

Элис дрожит всё заметнее. Мне хочется подойти к подруге, обнять её, но тогда все решат, что она трусиха.

Саскья как-то хитро расстёгивает молнию комбинезона изнутри, и одежда сползает к её ногам, сворачиваясь, будто сброшенная кожа питона. Она остаётся в серых брюках из мешковины и светлой рубашке с грязными разводами. Какая она худая – выпирают и плечи, и бёдра! Когда же Саскья в последний раз ела досыта?

Высвободившись из комбинезона, она носком ботинка подталкивает одежду к Элис.

– Держи. Надень – всё не так будешь бросаться в глаза. – Отвернувшись, она бормочет в сторону: – Ещё отморозишь себе всё на свете в этой майке.

Я прячу улыбку. В первый раз к нам здесь отнеслись по-доброму. Помнится, с Розой повстанцы обращались куда вежливее.

Мы с Кейти помогаем Элис надеть комбинезон. Ноги у нашей красавицы босые и кое-где исцарапанные после безумной пробежки по городу.

– Господи, Элис, что у тебя с ногами?

– А, ничего! Я и не заметила, – глухо отвечает подруга, безразлично дотрагиваясь до грязной ступни. Комбинезон ей мал, ткань у соединения штанин натягивается, когда Элис берётся за лямки. – Кажется, я слишком высокая.

Саскья без малейшего стеснения опускается на колени и разрывает ткань комбинезона между ногами Элис. В дыре блестит ярко-синее платье.

– Ты как малыш в памперсе! Вот и дырка на ползунках, чтобы переодеть тебя побыстрее! – смеётся Нейт.

Элис едва сдерживает слёзы.

– Хватит! – рявкает Саскья моему братцу. – Сейчас как разложу и отшлёпаю по заднице, посмотрим, кто тут малыш в памперсе.

Мэтью подталкивает напарницу локтем, кивая на Кейти в костюме спирали ДНК.

– А это что за птичка?

Повстанцы опять смеются.

– Долго объяснять, – наморщив нос, говорит Кейти с неистребимым ливерпульским выговором.

– И говоришь не по-нашему. Ты откуда? – спрашивает Мэтью.