Как известно, малярийный комары существуют почти на всей территории России по сей день, но в регионах, где постоянны холодные снежные зимы, перенос комарами малярийной инфекции затруднителен. А вот Черноморское побережье, в том числе районы Сочи, Туапсе, Адлера, Анапы – исторически влажные и заболоченные, – никогда не стали бы популярным курортом, если бы не доктор Сергей Юрьевич Соколов – великий борец с малярией. С. Ю. Соколов начинал службу врачом во время Гражданской войны на Урале на стороне советской власти, и в эпоху сыпного тифа, как и многие медики, заразился сыпняком. В состоянии тяжелейшего сыпнотифозного бреда доктор Соколов был отправлен в Москву, где через некоторое время выздоровел и получил новое назначение – Черноморское побережье. Зная не понаслышке, что такое эпидемия, С. Ю. Соколов отлично понимал: чтобы превратить Черноморское побережье в массовый и безопасный курорт, необходимо прежде всего обезопасить его от эпидемических заболеваний. Именно Соколов настаивал на том, чтобы создать противомалярийные станции, осушить и нефтевать некоторые опасные болота и водоемы (нефтевание – это покрытие водоема тонким слоем нефти, чтобы убить личинок малярийных комаров), посадить больше платанов и эвкалиптов, способствующих осушению почв. Опыт борьбы с сыпным тифом великий врач перенес на малярию и достиг в этом больших успехов: миллионы людей отдыхают на Черном море, не думая о комарах. Как видим, в России научились бороться с малярией.
В России случались также эпидемии забытых сейчас болезней, о которых исследователи пишут не так часто. Тем не менее эти заболевания очень сильно влияли на людей, их роль в истории России нельзя игнорировать. Одной из таких, практически забытых эпидемий можно назвать эрготизм[11]. Само слово имеет французский корень ergot – спорынья. Употребляя в пищу ржаную муку, люди не обращали внимание, что в перемолотые зерна попадает спорынья – грибы, паразитирующие на некоторых злаковых культурах, алкалоиды которых опасны не только для человека, но и для животных. Выражение «отбросить копыта», к сожалению, не аллегория, это то, что в реальности происходило с животными: после отравления хлебом, содержавшем спорынью, у них буквально отваливались копыта, после чего животное погибало в муках. Человек, съевший хлеб со спорыньей, тяжело заболевал. У эрготизма выделяют два типа: гангренозный – омертвение конечностей, после чего у людей буквально отваливались руки и ноги (в средневековой Руси это называлось «Антониев огонь»), и конвульсивный – этот вид, как видно из названия, приводивший к мышечным спазмам-конвульсиям, часто отражался в источниках как «ведьмины корчи». Именно отравление спорыньей могло вызвать галлюцинации, которыми так известны Средние века: это и видения религиозного характера, и «пророчество» разных видов. Вполне вероятно, что знаменитые «проклятья ведьм», приводившие к отсутствию лактации у матерей и коров, – ни что иное, как отравление хлебом со спорыньей. Это тем более было актуально, так как и в Европе, и тем более в России, голод был частым, если не постоянном спутником. Общеизвестно, что история России часто пересекалась «гладом» и «мором», они шли рука об руку. В Европе картофель вытесняет хлеб как основную пищу раньше, чем в России, а потому «ведовство» как-то само исчезает: то ли из-за культивирования идей рационализма и просвещения, то ли оттого, что люди не едят хлеб в той мере, как прежде. В России именно рожь считалась основным хлебным злаком, ржаной хлеб считался более здоровым. Спорынья же вообще считалась признаком богатства. В. Даль указывает в словаре, например, такую поговорку: «Кто за хлеб-соль берет со странного (путешественника), у того спорыньи в доме не будет».
Последствия употребления спорыньи были чудовищны. Мы не можем назвать число жертв эрготизма (летописи дают цифры сожжения «вещих женок» и прочих казней, но по понятным причинам не могут отразить число жертв), однако ясно, что масштабы эпидемии огромны: врачи даже в конце XIX в. описывали «психиатрические эпидемии религиозного характера» в разных частях страны, причем иногда выступления, имеющие все признаки того, что люди находились в одурманенном состоянии, охватывали целые села. Некоторые исследователи напрямую связывают любовь крестьян к черному хлебу с агрессивностью русских людей в принципе: внезапные и бескомпромиссные бунты Средневековья, любовь «подраться», частые бытовые убийства происходили в России чаще, чем в Европе[12]. Как бы то ни было, это очень интересная тема для исследований.
В список «забытых болезней» Всемирная организация здравоохранения, к счастью, записала трахому, хотя «забыта» она была сравнительно недавно. В детской литературе 1920-х гг. среди персонажей встречаются ослепшие дети, пораженные трахомой. Осиротевшие и ослепшие малыши водят друг друга по сыпнотифозным вокзалам, прося подаяние. Случаи трахомы встречались в России даже после Великой Отечественной войны. Трахома, или «египетское воспаление», было занесено в Европу после похода армии Наполеона в Египет, после европейских войн Бонапарта распространилось среди солдат, военнопленных и прочих людей, контактировавших с ними. Хламидии в глазу приводили к страшному воспалению, жжению, видоизменению век и в дальнейшем – необратимой слепоте. До изобретения антибиотиков это было настоящим проклятием русских солдат: например, в русском войске после войны с Наполеоном было около 80 тыс. человек, навсегда потерявших зрение по причине трахомы. Позже, во время многочисленных военных кампаний в Крыму и русско-турецких войн, жертвы трахомы также исчислялись десятками тысяч. В Казанской губернии и Поволжье в конце XIX в. страшная эпидемия трахомы разразилась среди городских жителей. Антибиотики и тетрациклин, к счастью, практически уничтожили опасность повторения эпидемии.
Вот только некоторые эпидемические заболевания, которые уносили десятки и сотни тысяч жизней, а ведь не будем забывать огромное количество заболеваний, ставших причиной детской смертности: корь, скарлатина, дифтерит. Сифилис также нередко встречался (по разным источникам, им были заражены около 5 % населения Российской империи) и последствия его были трагическими. Все это, возможно, заслуживает отдельного исследования. Быть может, есть смысл пересмотреть некоторые сюжеты в истории России через призму эпидемии или страха перед ней?
Давайте посмотрим, каковы главные социальные последствия эпидемий.
Любая эпидемия постепенно переносилась в города и уничтожала главным образом городское население, в особенности людей пожилого возраста и детей, то есть тех, у кого иммунитет был слабее. Во все времена экономический ущерб был огромен: в городах прекращается ремесло и торговля, более того, после пандемии на некоторое время умирают торговые отношения между странами. Разрушаются семьи и социальная структура общества. Часто средневековую эпидемию сопровождал голод, а это усугубляло ситуацию. Умирали городские традиции, обычаи, праздники. Многие праздники, кстати, совершенно забывались после очередной волны эпидемий: апатия, вызванная трауром, приводила к отмене, а затем и забвению городских фестивалей. Искусство, за редким исключением, приходило в упадок, так как умирали ремесленники и мастера, строить и возводить здания было некому. Более того, некому было платить за создаваемые произведения искусства. Умирала городская мода, исчезало желание людей украшать одежду и дом. Монастыри, в Средние века являвшиеся центрами образования, в эпоху эпидемии – если им удавалось от нее уберечься – становились местами неустанной молитвы в ожидании апокалипсиса. Интересно, что и в конце XVI в., и в середине XVII в., когда в России эпидемии вспыхивают одна за другой, фрески и иконы во многих городах необычайно красочно изображают ад, адовы муки, демонов самых разных форм и цветов. Страх и предвкушение конца света – вот главные мотивы искусства эпохи эпидемии.
