— Уже несколько лет. Мне действительно это нравится, хотя я не думала, что буду этим заниматься.

— Действительно? Разве медицина не была конечной целью?

— Нет, была. Я просто думала, что окажусь в другой роли. Я начала учиться на подготовительных курсах в колледже, но жизнь немного все изменила. — Она с жалостью хмурится, и я быстро добавляю: — Мне действительно нравится то, чем я сейчас занимаюсь.

— Купер мне говорил, что ты заботишься о своей младшей сестре. Это заставило тебя поменять планы?

Поменять планы — какой приятный эвфемизм для хаоса, что произошел в то время в моей жизни.

— Да, но на самом деле так лучше. Мне нравится, что Джози живёт со мной.

Я ожидаю от неё, что она спросит, почему в этой картине нет моих родителей, и я боюсь сказать правду. Эта история мрачная: скользкий лёд на тёмной дороге. Мои родители ехали домой с праздничной вечеринки, когда папа потерял контроль над управлением. Я вздрагиваю, вспоминая их изуродованную машину.

К счастью, миссис Рассел направляет разговор в другую сторону.

— Сколько тебе было лет, когда ты стала опекуном своей сестры?

— Двадцать.

— Боже мой. — Она с жалостью качает головой. — Тебе пришлось так быстро повзрослеть.

Я пожимаю плечами.

— Возможно, но это многому меня научило. Я не злюсь на то, что нужно о ней заботиться.

Её рука прикасается к моему предплечью, а глаза встречаются с моими, и я смущаюсь того, что слёзы начинают душить меня. Эта доброта в ее глазах заставляет меня чувствовать, что она нашла трещину в моей броне, приторно-сладкий центр моей Тутси Рол Попс (прим. пер.: Тутси Рол Попс — конфета, реклама которой гласит: «Сколько раз нужно облизать, чтобы добраться до центра»), который я так стараюсь скрыть.

— Я не знал, что ты заботишься о своей сестре, — говорит доктор Рассел через весь стол, его глубокий голос перебивает все разговоры вокруг нас.

Я продолжаю смотреть на миссис Рассел. Я не знала, что он слушал наш разговор. Из-за всех разговоров вокруг вряд ли он мог услышать всё чётко.

К сожалению, когда мне хватает смелости посмотреть, эти синие глаза Белого Уокера пристально изучают меня. Без сомнений, он слышал каждое моё слово. Страх наполняет мой желудок. Я хочу вернуться на несколько минут назад, когда он игнорировал меня, потому что то, как он смотрит на меня, он тоже видит мою уязвимость. Какое опасное направление. Доктор Рассел уже обладает сильной властью, и я предоставила ему ее ещё больше.

Справа от меня громко смеётся Купер, и этот звук раздражает меня. По крайней мере, я благодарна ему, что он продолжает присутствовать на свадьбе, пока мы углубляемся в сеанс психотерапии. И так уже много людей, которые слушают мои семейные проблемы.

— Я бы хотел, чтобы ты рассказала мне об этом, — говорит доктор Рассел, хмуря лоб.

Я прочищаю горло, пытаясь ослабить напряжение.

— Ты никогда не спрашивал о моей жизни вне госпиталя.

Он выглядит пораженным моим комментарием, и я жалею, что так сказала. Все-таки его мама все ещё слушает. Не думаю, что уместно наказывать его перед ней.

— И, — добавляю я, — я не часто об этом говорю.

После этого ужин длится ещё один невыносимый час. Я молча сижу, доктор Рассел цедит еще пару бокалов, а миссис Рассел поддерживает разговор за всех нас. Я практически выпрыгиваю из-за стола, когда они убирают последнюю тарелку, врезаюсь в официанта, который дал мне свой номер.

— Эй, эм... Я не уверен, если ты пришла с кем-то сегодня вечером...

Только не это!

Я обхожу его и бегу в ванную, хочу проскользнуть вперёд бабушки невесты и маленькой девочки-цветочницы, которая прыгает с ноги на ногу, но не могу. Опираюсь о стену и жду своей очереди, чтобы запереть себя в кабинке и задержаться настолько, насколько захочу.

Сидя на мятом куске туалетной бумаги, который постелила на сидушку, проверяю такси и жалуюсь на нелепую оплату, которая всплывает. Дорога, чтобы добраться сюда, заняла некоторое время. Я знала, что поездка домой будет не дешевой, но приложение показывает такую стоимость, что мне придётся расплачиваться натурой. Идти пешком тоже не вариант, на улице минус сто тридцать девять градусов (прим. пер.: по Фаренгейту), мои конечности замерзнут и сломаются на первой же миле.

— Эй! Пошевеливайся! Тут только три кабинки! — кричит кто-то перед тем, как постучать в мою дверь.

— Ой! Извините! У меня диарея.

Затем я нахожу на Ютубе видео о Ниагарском Водопаде, которое даёт мне немного времени для поиска путей отступления.

К сожалению, после многочисленных, отчаянных поисков у меня не остаётся выбора, кроме как улыбаться и ждать, когда я смогу уговорить Купера отвезти меня домой.

Освободив свое святилище (кабинку) и вернувшись на праздник, я ожидаю, что Купер будет беспокоиться из-за моего длительного отсутствия. Без сомнения, слухи о моем состоянии дошли до бального зала, но я раздражена тем, что нахожусь на свидании с тем братом Рассел, который любит внимание. В этот самый момент он посреди танцпола плавно двигает тазом вперёд-назад между танцующей девушкой с букетом и матерью невесты. Вокруг него стоят и хлопают люди и, боже мой, его движения напоминают червяка. Три подруги невесты парят рядом и облизываются.

Я поворачиваюсь совершенно в другую сторону. Некоторые люди созданы для того, чтобы танцевать, а некоторые созданы, чтобы стоять, как истуканы. Я определённо отношусь ко второй категории.

Я иду в другой конец комнаты, радуясь, что, наконец-то, могу остаться в одиночестве, но затем замечаю доктора Рассела, который сидит снаружи на морозе. Нельзя еще больше игнорировать праздник, чем он сейчас.

Я наблюдаю, как мужчина подносит напиток к губам и делает глоток. Потом кладет голову на спинку стула и смотрит на ночное небо. Прижимаю руку к стеклу и убеждаюсь, что оно такое же холодное, как я думаю.

Глупый человек.

Он собирается замёрзнуть. Не буду мешать ему.

Какая мне разница?

И все же я поворачиваюсь и иду обратно за обеденный стол, забрать наши пальто. Его из толстой шерсти и, несомненно, дорогое, я так сильно хочу обернуть его вокруг себя, но засовываю руки в свои широкие, розовые рукава и сопротивляюсь искушению.

Перед дверью во внутренний двор делаю глубокий вздох, наслаждаясь последней секундой тепла, перед тем как выхожу наружу, и арктический воздух ударяет мне в лицо. Мои конечности превращаются в лёд. Мои голые ноги немеют.

— Господи, ты в своём уме? — кричу я, быстро подбегая к нему. — Что ты здесь делаешь?

Он не оборачивается, просто поднимает свой бокал в качестве объяснения.

— Да, я поняла, ты хочешь до смерти напиться. Ты делаешь это всю ночь, думаю, ты уже близко.

Он смеётся.

— Ещё один, и я сделаю это.

Его ответ более ленивый, чем обычно. Он определённо пьян, и я точно умру, когда на меня ещё раз подует ветер.

Я обхожу его стул, кидаю пальто ему на колени и бегу обратно внутрь так быстро, как позволяют мои ноги. Я больше не беспокоюсь о нем. У него есть его пальто. Я иду прямо к прекрасному огню в камине, чтобы плюхнуться в уютное кресло и запустить приложение Киндл на своём телефоне.

Когда я подхожу ближе, понимаю, что не одну меня посетила эта идея. Маленькая девочка читает поношенную книгу в мягком переплёте, она так сосредоточена на этом, что даже не замечает меня.

— Это место не занято? — спрашиваю я, указывая на кресло напротив нее.

Она кивает, даже не взглянув на меня и, вау, эта девочка определённо мой человек.

Сидя, греюсь и читаю на телефоне, радуясь, что никто не беспокоит меня, до тех пор, пока пара ключей не появляется перед моими глазами. Я поднимаю взгляд, замечая большую ладонь, затем руку в шерстяном пальто. Дальше мои глаза встречаются с глазами доктора Рассела.

— Отвези меня домой?

Я с отвращением морщу нос.

— Ты не можешь поехать сам?

— Эта возможность улетела в окно четыре бокала назад. Лили, не против, если я украду твою подругу?