Маленькая девочка пожимает плечами и переворачивает страницу. Такое предательство. Я думала, мы сформировали тут маленький книжный клуб. Где ее лояльность?

— Может, ты попросишь кого-то ещё? — Кого-то другого?

Может у Лили есть моторизированный скутер, к которому она привяжет его.

Он бросает свои ключи, и они падают мне на колени.

— Нет. Я знаю, ты тоже хочешь уйти. Это поможет убить двух зайцев одним выстрелом. А теперь, давай. Я уже сказал всем, что мы уезжаем, поэтому тебе не нужно ни с кем прощаться.

Хорошо. Возможно, это к лучшему. У меня садится телефон.

Несмотря на это, я хочу со всеми попрощаться, потому что я не полная кретинка. Купер не разрешит мне так легко это сделать. Без сомнений, он превратится в бешеного отвергнутого любовника, когда узнает, что я ухожу с его братом.

— Хорошо, отлично! Езжай аккуратно! — кричит он с центра танцпола, зажатый между двумя подружкам невесты.

О, верно. Ну... Должно быть, он очень хорошо скрывает свою территориальную сторону.

По крайней мере, миссис Рассел расстраивается, что я ухожу.

— Надеюсь, мы скоро увидимся, Бэйли, — говорит она, звучит так, словно это она и имеет в виду. К ее сожалению, шансы на то, что это случится, минимальны. Один из ее сыновей изображает робота и забыл о моем существовании, а другой завис у двери, хочет уйти отсюда и от меня.

Выйдя на парковку, он идёт в нескольких шагах позади от меня, пьяный в стельку.

Я никогда не видела его таким. Он всегда аккуратный и нервный. Я считаю, он смотрит телевизор в своём костюме каждый вечер. Смотрит ровно один эпизод документального или повтор достойной образовательной программы, потом чистит каждый зуб ровно пятнадцать секунд и ложится в кровать, одетый в полный пижамный комплект: халат, тапочки и небольшая ночная шапочка.

Я смеюсь над представленной картинкой, прежде чем понимаю, что доктор Рассел не идёт за мной. По непонятным причинам он изменил направление и идёт в сторону мусорных баков на дальнем конце парковки.

— Куда ты идёшь?! — кричу я, догоняя его.

Он смеётся.

— Я не могу вспомнить цвет своей машины.

— Естественно.

Несмотря на то, что у меня есть трезвое преимущество, его ноги в два раза длиннее моих. Когда, наконец, добираюсь до него, я тяжело дышу. Как работница зоопарка пытаюсь усмирить дикого медведя, я очень осторожна, не подхожу слишком близко, на случай, если он решит потерять сознание и задушит меня в процессе. Вместо этого следую за ним, руки на его бицепсе, когда подталкиваю и немного направляю его в нужном направлении. Это нелегко. С его сопротивлением, такое чувство, что я хочу сдвинуть валун.

Через несколько футов он останавливается, когда замечает что-то на земле, что привлекает его интерес, мужчина наклоняется вниз, пытаясь взять это. Это цветок, растущий в бетоне. Он срывает его и предлагает мне.

— Вот, пожалуйста, в знак моей благодарности.

Я беру крошечную белую вещь из его рук, кладу ее в свой карман и закрываю глаза.

— Ну, хорошо, хорошо. Спасибо тебе. А теперь, давай, мы почти у цели.

Его Приус в нескольких ярдах от нас, но он поворачивается назад, смотрит через плечо и в разочаровании выпячивает нижнюю губу. Я должна презирать его за то, что он заставляет меня переживать, но даже не в трезвом состоянии он невероятно сексуален. Его тёмные волосы немного взъерошены, а галстук ослаблен.

— Тебе не нравится? Тогда вместо этого я куплю тебе розы. Остановись возле цветочного магазина на пути домой.

О, господи. Как я тут оказалась?

Я открываю его Приус, мне требуется чертовски много времени, чтобы заставить доктора Рассела сесть внутрь. Кажется, он забыл, как работают его конечности.

— Тебе обязательно быть таким большим?

Я случайно стукаю его по голове, когда заставляю пригнуться, и он стонет, но, в конце концов, я справляюсь и пристёгиваю его. Мне приходится сдвинуть сиденье водителя примерно на двадцать футов вперёд, чтобы дотянуться до педали газа, но спустя несколько минут, я уже еду по автостраде с его адресом в навигаторе на моем телефоне.

Я так близка к свободе, что ощущаю ее вкус.

— Бэйли, Бэйли, Бэйли, — говорит он, качая головой туда-сюда. — Почему ты меня ненавидишь?

Хорошо, может быть не так близко.

Я оглядываюсь, и его мальчишеское очарование ослепляет меня. Он смотрит на меня. Его глаза умоляют меня сдаться, хотя не имею понятия, чему должна сдаться. Его рот грустно изогнут. Его рука вытянута ладонью вверх, упершись в консоль, будто ждет, что я накрою ее. Я очень сильно сжимаю руль.

— Я не ненавижу тебя, доктор Рассел.

Он стонет, словно испытывает боль, переведя свой взгляд на лобовое стекло.

— Меня зовут Мэтт. Я не знаю, почему ты продолжаешь...

— Хорошо, хорошо, — быстро успокаиваю его. — Мэтт.

Он вздыхает.

— Скажи ещё раз, медленнее.

Вместо этого я включаю радио, выбираю кантри-станцию и делаю звук на максимум. Теперь мы не сможем говорить до конца поездки, потому что ковбой поёт о своём больном, разбитом сердце на максимальной громкости.

Его дом находится в шикарном районе, но это не отвратительный отштукатуренный особняк с сорока пятью ваннами. Это современный, одноэтажный дом из белого кирпича с большими окнами и блестящей, чёрной входной дверью. Я веду его к нему почти так же, как вела по парковке у церкви (защищая свое лицо) и, когда мы доходим до долгожданного коврика, я вытираю руки и делаю шаг назад.

— Все в порядке. Ну, удачи. Увидимся!

Он опускает голову, стоя у входной двери, и не пытается войти.

— Ладно, хорошо, разреши мне просто открыть дверь и... Вот, теперь заходи внутрь.

Я тыкаю ему в спину пальцем, но, очевидно, он не намерен переходить свое крыльцо. Я могла бы оставить его здесь, но с каждой минутой становится холоднее, и я не хочу, чтобы его смерть оказалась на моей совести.

Таким образом, оказываюсь в доме доктора Рассела, точнее Мэтта (!), помогаю ему пройти по коридору в спальню.

Его рука висит на моих плечах, и я тащу его, как раненого солдата. От его веса у меня подкашиваются ноги. Напротив каждой комнаты, которую мы проходим, пытаюсь остановиться.

— Нет, нет. — Он качает головой. — Это мой офис. Двигаемся дальше. Это ванная. Я не могу тут спать.

— Ты будешь спать прямо здесь, если хоть чуть-чуть не поможешь мне. Я клянусь, ты тащишь ноги специально.

Наконец, мы добираемся до конца коридора, и я открываю дверь в спальню. Я ожидаю, что там будет полный беспорядок, как и в его кабинете, но вместо этого он искусно обставлен. Чистота и порядок. На его королевских размерах кровати белые простыни и пушистое серое одеяло. На одной стене висят четыре большие черно-белые карты в рамке. В углу есть растение, которое выглядит так, словно он регулярно поливает его. Я почти ожидала, что он спит, стоя рядом с электростанцией, к которой подключается каждую ночь. Тот факт, что у него тёплая, гостеприимная спальня, делает странные вещи с моим сердцем.

Мне нужно выбираться отсюда.

— Думаешь, ты дальше справишься сам?

Его рука скользит по моим плечам и затылку, когда он отходит от меня. Мужчина поворачивается и встречается со мной взглядом.

— Подожди. Ты убегала от меня весь вечер. Просто останься на секунду.

Мы стоим на расстоянии в несколько футов, наблюдаем друг за другом.

Я вздрагиваю с каждым вздохом, который делаю.

— Мне нужно домой.

Он качает головой.

— Нет. Оставайся тут. Я ничего не сделаю, клянусь.

Он со всей серьезностью хмурит лоб, словно действительно имеет в виду то, что обещает.

Я смеюсь, как будто он только что предложил что-то совершенно нелепое.

— Ты очень пьян и понятия не имеешь, что сейчас говоришь.

Утром он ничего не вспомнит. Я сомневаюсь, что в данный момент он понимает, кто я.

Мэтт горько ворчит и поворачивается к кровати. Плюхается, чтобы сесть на край, и опускает голову на руки.

— Я знаю, ты думаешь, что я дьявол. Мужчина, который кричит на тебя в операционной за каждую маленькую ошибку. Возможно, это правда. Возможно, я плохой человек. — Он снова смотрит на меня, и лунный свет, просачивающийся через окно, освещает острые контуры его лица. — Я был женат. Ты знала?