Возразить мне нечего, сиру Берониану тоже. Спешно обнимаю Фальяна на прощанье – ну наконец-то я хоть кого-нибудь обнял, так, помнится, хотел обнимать живых!.. – и спешу на выход.

– Ничего не бери, – разъясняет Берониан. – Еду в лесу мы и сами найдём, аптекарь ты или кто? Оружия у тебя всё равно толком нет – можешь разве что свой кинжал захватить…

Тут же бегу на чердак – за кинжалом.

– В остальном, – продолжает призрак, – я рассчитываю перенести нас на опушку леса, а тут чем меньше веса, тем лучше. Я достаточно напитался, чтобы быть в состоянии переносить материальные предметы, но, правда, лучше меньше. Тем более что барышня твоя, даром что худенькая, всё-таки всю твою поклажу собой заменяет…

Хватаю кинжал, сую во внутренний карман плаща – и бегу на улицу, а там – к дому Мерианы.

– И собирай её быстрее! Пусть тоже ничего не берёт, я её, да ещё с вещами, не утащу, – кричит вслед Берониан, оставшийся у входа в аптеку.

Какое счастье, что у Мерианы спальня на первом этаже! Вернее, что дом у них одноэтажный, наверху чердак, а мастерская её отца и вовсе во флигеле. Как бы я залез в окно второго?

Расталкиваю свою невесту, хотя и хочется полюбоваться тем, как она очаровательно спит, – длинные ресницы, прядь волос упала на лицо, под щёчкой – прелестная ручка…

– Мериана, поднимайся! Тихонько, тихонько! Мы с тобой отправляемся в Заболоченный лес!

– Мы же в столицу собирались, – шепчет удивлённо.

– Собирались, да не собрались! Корибельский-младший доложит в церкви, что я якобы оккультист. Нужно собрать артефакты, чтобы отвести подозрения…

– Ничего не понимаю, – Мериана садится на кровати. – Зачем ему это?

– Да он на тебе жениться хочет, – бросаю в сердцах, – потому и сделает что угодно, лишь бы меня ликвидировать.

– На мне?! Корибельский?!

Она потрясена. А глаза горят – горят как звёзды. Не могу налюбоваться.

– Леокаст! Но это же меняет дело!

Не понимаю.

– На мне. Хочет. Жениться. Сын мэра. И ради этого даже подставляет моего текущего жениха!

Слово «текущего» меня настораживает.

– У него же деньги! И связи! И я стану… Мерианой Корибельской!

Не понимаю, о чём она говорит. Наверное, шутит?

– Леокаст, прости, пожалуйста, с тобой правда было очень хорошо, но больше не будет. Я не буду даже кричать на весь дом, что ты ворвался в мою спальню, чтобы надо мной надругаться, – если хочешь потом вернуться с артефактами, тебе лишние проблемы не нужны. Живи, как знаешь, как хочешь. Я всё равно не верю, что ты мог бы стать богаче Корибельского, – он, уж прости, тебя обгоняет с самого начала, он, при всех его недостатках, аристократ урождённый, в отличие от тебя, так что даже если у тебя материальных сокровищ будет больше, у Эжена есть главное – право рождения… И он по этому праву может и должен взять меня в жёны! – Моя ещё минуту назад невеста буквально дрожит от возбуждения. – Уходи как вошёл, через окно, я правильно поняла? Если успеешь вернуться с артефактами до моей свадьбы, я даже буду рада тебя на ней видеть. А пока – до встречи, Леокаст! Я буду верить, что у тебя всё будет хорошо. Мне с тобой было хорошо, и я умею быть благодарной.

Стою, пытаясь осознать смысл её слов.

– Беги уже, давай! Сейчас родители проснутся, зачем тебе ещё проблемы на пути?! – Мериана подталкивает меня, да так, что я едва не падаю на пол.

На негнущихся ногах иду к окну. Вылезаю. Дохожу до аптечного двора.

– Всё слышал, – сочувственно уточняет Берониан. – Жаль, мог бы вместо неё поклажу взять, а теперь и времени-то нет. Давай, подходи ко мне ближе. Не можешь? Ладно, я сам.

Подлетает ко мне, и я становлюсь частью призрака. Он во мне – или я в нём? Не знаю, но моё тело заволакивает прозрачная субстанция, которая, собственно, и есть Берониан. И я в ужасе понимаю, что родной улицы уже нет, что я в нигде, и это нигде поглощает меня, засасывает, как и сам призрак… Наверное, это никогда не кончится?! Наверное, сегодня у меня прекратилось всё – и любовь, и жизнь, – и началась мука, которая поглощает, никогда не отпустит, всегда будет со мной?.. Впрочем, нет. Мука заканчивается. Мы стоим на опушке Заболоченного леса, по крайней мере, я вижу просвет за деревьями – значит, там дорога. И болотце справа – здесь всюду болотца. А так – полянка как полянка… От неожиданности – такими перемещениями я всё же никогда не занимался, тем более в таком состоянии духа, – падаю на траву.

– Можешь передохнуть, здесь безопасно, – замечает призрак. – Тебе, наверное, лучше доспать. На траве мягко, ничего плохого с тобой не будет. А я пока осмотрюсь по сторонам. Через несколько часов вернусь. Ты не бойся, здесь рядом дорога, с которой никто в лес не сунется, а из глубины леса не сунутся сюда, потому что рядом дорога… Ночью тут, конечно, ещё как шастают, но сейчас утро – и прохожие, и мародёры боятся друг друга. Спи, Леокаст.

Берониан исчезает, а я пытаюсь понять, что же со мной произошло.

Какие-то птицы поют высоко, на верхушках деревьях. Какой-то конский топот проносится вдали – не на дороге рядом, скорее, кто-то пытается скостить путь в город поблизости. Из болотца доносится кваканье лягушек.

А я лежу и пытаюсь осознать, что со мной произошло.

Наверное, лучше и правда уснуть. Не понимаю, решительно ничего не понимаю. Я должен срочно бежать из города. Фальян отказывается бежать со мной. Мериана хочет замуж за Корибельского…

Так бы и лежал с этими мыслями, часами бы лежал, но спал я и вправду слишком мало, а привычную порцию утренней настойки так и не получил. Так я и знал, что от снадобий Фальяна выработается однажды зависимость: тело, не получившее привычный глоток бодрости, просто-напросто отключает мою способность думать.

Меня поглощают сны – очень заболоченные, очень лесные сны.

Эжен Корибельский поёт высоко, на верхушке дерева. Поёт:

– Леокаст, весь в чёрном, вырви глаз! Вырви, вырви себе глаз, глупый, глупый Леокаст! Мериана моя! Мериана – моя! Мериана – моя!..

Кидаю в Корибельского какой-то шишкой, он замолкает, а вдали проносится топот отца Карла. Он, наверное, наполовину лошадь, кентавр. Вот почему постоянно прячется в рясе, в такой длинной. Вот почему священники надевают рясы – нет, вот почему отец Карл пошёл в священники. Вернее, кентавр Карл.

Он бежит, бежит где-то рядом, старается скостить путь в город. Но если он скостит его через мою опушку – тогда и затопчет своими копытами…

Но топот проносится вдали и затихает. А совсем рядом, в болотце, квакает Мериана:

– Леоквааааст, ты был квароший, но всё кваончилось! Ква, ква, ква-ква, теперь квакать буду с Квааааэженом! Ква!

Проснулся бы в холодном поту, но не могу проснуться: организм и вправду не получил свою привычную дозу настойки.

Подскакиваю – даже понимаю, что мне просто снится, что подскакиваю, всегда хорошо отличал сон от реальности. Вылавливаю из болотца лягушку – да, это Мериана, где вы ещё видели лягушек с золотыми локонами? Страстно целую – ведь от этого она должна расколдоваться, правда?..

Но лягушка смотрит на меня презрительно:

– Леокваааааст… мне квавилось с тобой целокваться, но всё кваончилось! Квао-о-о-ончилось!..

Швыряю лягушку об дерево, она падает на землю брюхом кверху. Кажется, я только что убил свою невесту? Не успеваю это осознать – из-за дерева выпрыгивает кентавр Карл. Наверное, я просто перестал вслушиваться в его топот, когда отвлёкся на Мериану… на Квариану… тьфу, то есть ква…

– Леокаст, – говорит мне кентавр Карл нехорошим, очень нехорошим голосом, предвещающим одну только беду, – господин Брам, а ведь вы попались. Мало того что призрака призвали и на господина Корибельского-младшего натравили, так ведь вы только что убили дочь кузнеца-ювелира… За это и вас полагается казнить. Жаль, на болотах сжечь толком не получится, но мы найдём другой способ…

Он замахивается копытом, он уже собирается вонзить его мне в грудь – притом я знаю, что именно вонзить, что это копыто пройдёт сквозь мою плоть и выйдет снаружи… Но я прерываю его едва ли не в последний момент: